«Об IPO, наверное, говорить п­реждевременно»

Фото: Олег Яковлев/РБК

Американские и европейские санкции против российских нефтяников – отличный повод для создания государственного оператора на рынке нефтесервисных услуг, заявил в начале сентября министр природных ресурсов и экологии Сергей Донской. Идею министра поддержал президент Владимир Путин (подробнее – на с. 1), который согласился с предложением создать на базе «Росгеологии» госкорпорацию и передать ей почти два десятка профильных предприятий. Но еще до этого корреспондент РБК Людмила Подобедова взяла интервью у главы «Росгеологии» Романа Панова, который рассказал, кем себя видит компания в будущем и на какую помощь государства рассчитывает.

Санкции в разведке

– Зачем вам статус госкорпорации, кто поддерживает его предоставление вам?

– В существующей системе управления недрами специальный статус способствовал бы скорейшему развитию компании. Он облегчил бы процесс консолидации активов и управления ими на начальной стадии, служил бы повышению их капитализации, открыл бы доступ к необходимым для этого ресурсам. «Открытое правительство» уже обозначило свою позицию: компанию как специального агента государства нужно наделить определенными полномочиями в целях выполнения функции по обеспечению восполнения минерально-сырьевой базы. Поэтому предоставление «Росгеологии» спецстатуса было бы логичным решением.

– На какой период времени?

– Я бы мыслил категориями утвержденной Стратегии холдинга с 2015 по 2020 год.

– В связи с санкциями планы по модернизации парка оборудования, по сотрудничеству с японскими компаниями, по увеличению доли рынка остаются или стратегия пересматривается?

– Нет, стратегия не пересматривается. Мы сегодня несильно зависим от внешних поставок. Объемы бурения, сейсморазведочных и поисковых работ снижаться не будут. Если перед нами встанут новые задачи, которые мы не решали до этого, будем искать альтернативные технологии. Постараемся в короткие сроки научиться закрывать все потребности рынка. Для компании это вполне логичный и естественный путь развития, особенно в ситуации, когда отдельные сегменты рынка могут быть доступны в менее конкурентных условиях. При соответствующей политике государства, в том числе в области импортозамещения, сейчас вполне благоприятные условия для этого.

– Какая это должна быть политика?

– В июле месяце прошло заседание правительства, где как раз активно обсуждался вопрос импортозамещения. Мы совместно с другими компаниями в ближайшее время должны представить свое видение того, какое российское оборудование и технологии в сфере геологоразведочных и сервисных услуг могли бы предложить взамен западных. Определенный план мероприятий будет разработан и представлен на рассмотрение правительства до конца октября.

– Говоря про санкции, с тем оборудованием, которое должно было быть закуплено, какой это объем и все ли контракты выполняются?

– В основном мы работаем с отечественными производителями. Даже по тяжелому оборудованию. Поэтому мы не видим предпосылок для срыва действующих контрактов. Наши поставщики, которые закупают некоторые комплектующие за рубежом, подтверждают выполнение тех контрактных обязательств, которые уже подписаны.

– Из зарубежных производителей с кем-то все-таки работаете?

– У нас есть поставки из-за рубежа по отдельным элементам сейсморазведочного оборудования.

– Европа, США?

– В том числе Европа, Канада, США, Китай. Номенклатура поставок широкая, в случае необходимости можно будет найти замену. Если мы берем буровое оборудование, то мы прорабатывали поставки группой ОМЗ. И они готовы наращивать объемы производства.

– В июне на экспертном совете при Совете безопасности были озвучены данные, что у вас 70% оборудования изношено. Что будет происходить с этим показателем?

– Наша задача – выйти на средний отраслевой показатель: износ оборудования не должен превышать 30–35% к 2020 году. Возможно, это потребует более интенсивной инвестиционной программы. Особенно с учетом сегодняшних условий, в которых, возможно, будут необходимы более агрессивные темпы роста объемов работ и доли компании на российском рынке. Мы прорабатываем возможности докапитализации холдинга либо льготного привлечения средств под реализацию программы модернизации.

Работа на бюджете и кредитах

– Как пройдет докапитализация: кредиты, IPO или какие-то еще способы?

– Об IPO, наверное, говорить п­реждевременно. Все-таки сначала логичнее обеспечить формирование устойчивых производственных связей, занять определенную долю на рынке, повысить капитализацию холдинга. Говоря о докапитализации холдинга, мы имеем в виду привлечение средств, в том числе кредитных, и передачу нам определенных активов.

– На какие источники финансирования вы рассчитываете?

– На этом этапе мы бы говорили о бюджетных средствах. В условиях поставленной задачи по импортозамещению это был бы нормальный подход. Но мы ведем работу по другим направлениям. У нас есть договоренности с ведущими банками о предоставлении кредитов и других финансовых инструментов. В их числе Сбербанк, ВТБ, ВЭБ и другие.

– Это кредиты или будете выпускать облигации?

– Скорее кредитные средства. По программе импортозамещения Минпромторг обеспечивает рефинансирование трех четвертей ставки ЦБ по кредитам. Сегодня мы говорим о сумме до 5 млрд руб. на срок до пяти лет.

– Каких льгот от государства еще не хватает «Росгеологии»?

– Две вещи концептуально необходимы нам сегодня для того, чтобы решить задачи, определенные указом президента о создании холдинга. Первое – это возможность организации работ на всех стадиях ГРР в целях повышения капитализации участков недр и формирования добавленной стоимости за счет глубокой поисково-оценочной стадии. В этих условиях компании-недропользователи могли бы получать более подготовленные и изученные участки, а государство – больший доход благодаря повышению их стоимости. Однако это требует гарантированной возможности продвижения работ на нераспределенных участках, где уже пройдены региональные работы с целью организации там поисково-оценочных работ. Для этого необходим бесконкурсный принцип лицензирования.

Второй – необходимость докапитализации компании и формирования единой вертикально интегрированной структуры с консолидированными активами по всем видам геологического и геофизического сервиса. Все остальное рынок действительно способен отрегулировать.

– Активы у вас очень разноплановые, есть и проблемные, и успешные. В каком они сейчас состоянии?

– В течение года мы полностью провели аудит активов и приступили к реструктуризации. Сейчас идет процесс их укрупнения по региональному и производственному принципам. Фактически будут сформированы производственно-геологические объединения, это повысит качество геологических служб и создаст основу для дальнейшего формирования ключевых бизнес-единиц, которые будут связаны с сейсморазведкой, бурением, работой по твердым полезным ископаемым и гидрогеологией. Планируется также создание бизнес-единицы для работы на шельфе и научно-технологического блока.

Шельф

– Вы все-таки рассчитываете заняться работами на шельфе?

– У нас уже есть основа для создания данной бизнес-единицы – предприятие «Севморгео», опыт работы которого на шельфе свыше пяти лет. Сейчас в процессе согласования находится проект указа, по которому предполагается докапитализация «Росгеологии» еще двумя предприятиями шельфовой спецификации: это «Южморгеология» и «Полярная морская геологоразведочная экспедиция».

– Это то, что вам уже согласовали Рос­недра?

– Это то, что согласовано правительством.

– Вы еще заявляли об интересе к «Дальморнефтегеофизике», «Севморнефтегеофизике»?

– Мы свои предложения в правительство внесли, вопрос обсуждается, оценивается эффективность консолидации этих активов на базе «Росгеологии».

– Из того, что есть, ничего продавать не планируете или покупать нового на рынке не в рамках госконсолидации?

– Это зависит от необходимости формирования компетенций. Мы заговорили про шельф. Если частные компании, работающие сегодня на рынке, например, обладают технологиями и мы видим синергию – у нас есть флот, есть база, есть компетенции, у коллег тоже, например, определенные технологии и флот, – то почему бы не объединить усилия.

Про продажу каких-то компаний мы речи не ведем.

Контракты

– Каковы прогнозные показатели «Росгеологии» по чистой прибыли, по выручке за 2014 год?

– Если говорить про холдинг в целом – порядка 11 млрд руб. с показателем по чистой прибыли в районе 200 млн руб. Выручка головной компании в этом году – около 2 млрд руб.

– А что с планами по достижению рентабельности холдинга по прибыли 8,6% к 2020 году, в то время как у Baker Hughes всего 6,05%?

– Перед нами стоит задача повысить рентабельность с сегодняшних 2% до 8%, при этом существенно нарастить выручку и снизить издержки как за счет эффекта масштаба, так и с помощью выстраивания вертикальных и горизонтальных связей. Конечно, на эти планы будут влиять два фактора – макроэкономический (состояние рынка, стоимость заемного капитала) и объем контрактной базы, который будет определяться инвестициями государства и компаний в геологоразведочные работы.

– Про контрактную базу. Какие сейчас контракты есть, зарубежные и российские? С кем пришлось побороться за них?

– В основном это перспективные объекты, связанные с заказом Роснедр. В то же время мы ведем активную работу со всеми ключевыми недропользователями. Это и «Газпром», и предприятия «Роснефти», «Норильского никеля» и ЛУКОЙЛа. Безусловно, как это и предусмотрено стратегией, мы долю частных контрактов хотели бы увеличить. Несколько крупных контрактов готовится к подписанию в рамках уже выигранных тендеров, в том числе и у «Газпрома».

– А как реализуются планы по созданию совместных предприятий с ЛУКОЙЛом, «Газпромом», «Рос­нефтью»?

– Создание СП по отдельным проектам было бы целесообразно, если бы существовала возможность получения на геологическое изучение лицензий на бесконкурсной основе.

– Добычей не хотите заниматься?

– Нет. Наш сегмент – это ранние стадии геологоразведки, поисково-оценочные работы, которые позволяют повысить капитализацию участка недр и дальше его передать для освоения партнеру-стратегу. Интерес к такой работе есть и у недропользователей, и у банков, у которых сегодня появились инструменты для венчурного финансирования. Инвестиции в раннюю разведку рискованны, но высокодоходны.

– Не помешают ли санкции вести геологоразведку нетрадиционных ресурсов нефти и газа? Эксперты говорят, что может упасть добыча нефти из-за переноса ряда проектов на пять–десять лет. Не ждете этого?

– К трудноизвлекаемым относятся и запасы, находящиеся в глубоких горизонтах, и такие, например, как сланцевая нефть. Поэтому, на мой взгляд, очень важно на первом этапе отработать технологические действия, они не являются универсальными. И не все решения, которые работают на других месторождениях в мире, можно впрямую применить у нас. В любом случае это будет поиск технологий в конкретно взятых специализированных условиях. На этом сегодня нужно сосредоточить фокус и государства, и недропользователей. Мы со своей стороны предложили Министерству природных ресурсов и экологии рассмотреть возможность разработки государственной программы по трудноизвлекаемым запасам. Она должна позволить аккумулировать некие государственные ресурсы и сформировать равноправные отношения с компаниями-недропользователями. Здесь просматривается механизм консорциума сервисных и добывающих предприятий, а также госструктур. На рынке есть достаточно крупные равноправные игроки, есть понятный механизм частно-государственного финансирования и потенциальный оператор, уже обладающий необходимыми компетенциями, информационной базой и опытом ведения геологоразведочных работ.