«Я не рассматриваю бизнес как дело своей жизни»

Фото: РБК

Несмотря на ожидания нового витка финансового кризиса, Московский кредитный банк (МКБ) готовится провести IPO. Его совладелец РОМАН АВДЕЕВ рассказал обозревателю РБК daily НАТАЛЬЕ СТАРОСТИНОЙ о том, во сколько он оценивает кредитную организацию, зачем купил «Верофарм», а также поделился своими макроэкономическими прогнозами.

— Вы недавно приобрели чуть более 50% фармацевтической компании «Верофарм». С какой целью?

— «Верофарм» — это перспективный актив. Мы купили компанию по цене чуть больше 35% к рыночной капитализации. Обычная история — покупатель хочет дешевле, продавец — дороже. Мне кажется, вполне нормальный был найден компромисс. Я доволен сделкой, доволен ценой. Хотя она и кажется сейчас высокой. У «Верофарма» хорошая инвестиционная программа. Исходя из дальнейших перспектив развития компании я думаю, ее капитализация будет повышаться. У меня нет стратегических задач докупать акции «Верофарма» с рынка. Но согласно законодательству мы обязательно должны сделать предложение рыночным держателям акций компании, и мы это предложение сделаем. Какая доля «Верофарма» будет у меня, будет уже зависеть от рыночных инвесторов, от их желания продать или не продать акции фармацевтической компании.

— Почему у вас возникла идея выйти в фармацевтическую отрасль?

— Мне кажется, она недооценена и перспективна.

— В будущем вы рассматриваете возможность продать эту компанию?

— Если мне предложат за нее в два раза больше, чем я заплатил, я готов продать ее хоть завтра. Я к бизнесу отношусь, как к бизнесу. Но таких чудес не бывает. В отношении «Верофарма» действую абсолютно в своих интересах и рассматриваю это как стратегическую инвестицию, а не спекуляционную.

— Есть намерения вложить средства в какой-нибудь еще бизнес?

— Таких предложений не поступало. Если получим, будем их рассматривать.

— Банковский бизнес у вас на текущий момент остается основным?

— Да. Если предложат, я и банк завтра готов продать. Вопрос в цене. Мне кажется, 3,5 к капиталу — это достойный мультипликатор.

— Почему вы не продали банк в 2006—2007 годах, когда на рынке был пик продаж банковских активов?

— Тогда за МКБ мне предлагали 4,5 к капиталу, но мне это казалось мало. И здесь вопрос же не только в мультипликаторе, а вопрос в отдаче на капитал и отдаче тех денег, которые мы вложили в банк. Тогда МКБ был небольших размеров. С того времени банк существенно вырос. И сейчас мультипликатор 3,5 к капиталу мне кажется вполне достойным, но нет рыночного покупателя, который готов столько предложить и понятно почему. Основные инвесторы — западные банки, которые видели российский рынок перспективным, свернули свою активность на рынке M&A. Для многих западных игроков выход на российский рынок оказался успешным. Российские «дочки» зарубежных банков генерят для своих «мам» гораздо больше прибыли, чем их подразделения в странах Западной или Восточной Европы. Но сейчас у этих инвесторов на домашних рынках достаточно много задач, которые нужно решать, и на развивающиеся рынки с точки зрения покупок они не смотрят.

— Но вы все равно готовитесь к тому, чтобы выйти на IPO?

— Да. Я много раз повторял этот тезис, что у всех россий­ских банков будущее в том, чтобы стать публичными. Банк достаточно развит, чтобы привлекать капитал с публичных рынков. Банковский бизнес — это вопрос способности привлечения капитала, инвестиций.

— То есть прибыль МКБ и собственные средства акционеров для пополнения капитала банка уже исчерпали себя?

— Нет, они не исчерпали. Я сейчас планирую делать инвестиции в другие проекты.

— Какие?

— Я не комментирую свои будущие намерения, потому что считаю это неправильным. Потому что у нас такая российская традиция что-то обещать, а потом не делать. У меня принцип: лучше быть, чем казаться. Поэтому о всех будущих перспективах я не рассказываю.

— Какой пакет акций оптимален для обращения на рынке?

— От 20 до 25%. Именно такой объем средств будет идеален для увеличения капитала банка. Если привлечь много капитала, сразу отдача на капитал упадет. Я думаю, что и инвесторы не будут довольны, и у нас нет таких целей. Все нужно делать разумно. Но выход на рынок будет зависеть от двух вещей: первое — от финансового состояния МКБ и готовности банка к IPO, второе — от состояния рынков. МКБ, по моей оценке, сейчас в хорошем состоянии, а вот фондовые рынки пока не очень.

— Почему именно IPO, а не привлечение стратегического инвестора?

— Всем стратегическим партнерам нужен контрольный пакет. Мы считаем, что мы хорошо управляем банком, и не собираемся отходить от контроля.

— Вы не думали продать банк в будущем?

— Это вопрос цены. Я готов завтра его продать. Это же бизнес. Бизнес должен генерировать прибыль либо путем продажи, либо путем внутренней работы.

— Да, но все-таки это ваше детище. Вам не жалко будет с ним расстаться?

— Я не рассматриваю бизнес как дело своей жизни или как то, что должно остаться потомкам. Я считаю, это неправильное отношение к бизнесу. Есть разные вещи, разные взгляды, у меня взгляд такой.

— Что вы думаете по поводу инвестиционного климата в России?

— Инвестиционный климат у нас сложный. И основной проблемой для роста ВВП является небольшой объем прямых инвестиций по причине недостаточно комфортных условий для инвесторов. Я бы даже здесь выразился по-другому. В России проблема не в том, хороший климат или плохой. Очень многие мировые инвесторы не рассматривают инвестиции в Россию ни в плохом, ни в хорошем смысле слова. Как у политиков есть узнаваемость, потом ее можно конвертировать в голосование, антиголосование, популярность, антипопулярность. Сейчас это сравнивается с политической терминологией, но большинство инвесторов просто не думают об инвестициях в Россию. Это проблема номер один.

— Почему? Что сделать, чтобы изменить их мнение?

— Чтобы повысить инвестиционную привлекательность, быстрых рецептов нет. Есть объективные факторы, которые связаны с общим состоянием мировой экономики. А она находится сейчас не в лучшем состоянии, и в такой ситуации, конечно, деньги больше бегут на развитые рынки. Россия все-таки относится к развивающимся рынкам. Если будет ситуация ухудшаться, еще больше средств инвесторы будут вкладывать в американские казначейские облигации и золото. Для повышения привлекательности российской экономики нет никаких быстрых решений, которые могли бы предпринять правительство или президент. Это цепь целенаправленных шагов, которые нужно делать каждый день. Наши власти это делают с тем или иным успехом. Например, совершенствуют законодательство, налоговую систему, повышают прозрачность собственности и многое другое.

— Ожидаете ли вы финансовый кризис? Каким он может быть и что станет его катализатором?

— Здесь вопрос сразу разбивается на несколько вопросов. Будет ли кризис? Да, будет. Будет он потому, что мировая экономика и российская экономика развиваются циклично, есть спады, падения, есть попадания в кризисы, и кризисы в современной экономической системе неизбежны. Когда будет кризис? Я не знаю. Дальше вопрос — будет ли он похож на кризис 2008 года? Точно нет.

— Почему?

— Для этого нет предпосылок ни в мировой финансовой системе, ни в нашей. Вдобавок к этому наша банковская система сейчас более способна противостоять кризисным явлениям, чем пять лет назад. Во многом это заслуга регулятора, который разработал и внедрил законодательную базу для предоставления быстрой поддержки банкам. Прогнозирую ли я кризис банковский или экономический в ближайшее время? Нет, в краткосрочной перспективе. На среднесрочную перспективу это гадание на кофейной гуще. Рост валового национального продукта и слабое состояние мировой экономики не означает спада экономики ни российской, ни мировой. Если вспомнить, в 2008 году все рынки росли хорошо. Ипотечного кризиса в Америке ни в краткосрочной, ни в среднесрочной перспективе не будет. Поэтому повторения того сценария, который сработал катализатором в 2008 году, не будет.

— А сейчас что может сработать?

— Для России здесь никаких секретов нет — это вопрос цены на нефть. Есть множество катализаторов, но при тех уровнях цены на нефть, которые держатся сейчас, кризиса не будет. Если цены упадут до 60 долл. за баррель, то будет полномасштабный кризис. Вероятность того, что это произойдет, минимальна.

— МКБ планировал нарастить долю розничных кредитов по сравнению с корпоративными (в декабре 2012 года розница была 24,5%). Эта доля выросла?

— Да, она целенаправленно растет. Вообще идеально достигнуть 50 на 50%, чтобы кредитный портфель наполовину состоял из розничных клиентов, наполовину из корпоративных. Эта задача стоит как стратегическая цель, к которой мы двигаемся. Однако корпоративный бизнес также очень важен для нас.

— МКБ ушел из автосалонов, снизил портфель ипотеки, отказался от POS-кредитов, не планирует выходить в регионы. Какова стратегия развития банка на ближайшие годы? На продвижении каких продуктов и услуг банк намерен сосредоточиться?

— Это целенаправленное решение. Перспективы мы видим в потребительских кредитах. В том сегменте потребительского кредитования, где мы присутствуем, риск очень сравним с тем риском, который мы берем в автокредитах. Цена риска гораздо лучше в потребительском кредитовании. А что касается POS-кредитования, мы там никогда не были активны. Мы пробовали себя в этом направлении, но опыт оказался неудачным.

— Ощущаете усиление конкуренции со стороны госбанков?

— Нет. Политика, которую они ведут, безусловно, определяет, задает направление в бизнесе. Государственные банки — это большие игроки, они влияют на рынок, но нас это не пугает. Вопрос ведения бизнеса — это конкурентоспособность. А конкуренто­способность — это прежде всего вера в свои силы. Мы не боимся конкуренции. Московский регион самый конкурентоспособный, самая большая конкуренция находится в Москве. Здесь большее количество банков, большее количество отделений на душу населения. Здесь конкуренция номер один. Нам это нравится, мы себя от этого чувствуем комфортно.