Франк попутал

Фото: Алена Кондюрина для РБК

По данным ЦБ на февраль 2016 года, в России было около 25 тыс. валютных ипотечников. При этом, по данным опросов Национального агентства финансовых исследований (НАФИ), об их проблемах хорошо знают 13% населения, а еще 48% так или иначе слышали о них.

Это неудивительно: только в начале 2016 года валютные ипотечники провели несколько акций. Они приковывали себя наручниками в офисе банка «ДельтаКредит», приводили детей, одетых в тюремные робы, пытались прорваться в Райффайзенбанк в мусорных мешках, возлагали траурный венок возле офиса Нордеа Банка, а также приносили в офис ВТБ24 свиные почки. Но несмотря на все старания, заемщикам по-прежнему не удается договорится с банками и государством о рефинансировании своих кредитов на приемлемых условиях.

Проблема с ипотечными кредитами в валюте, отличной от национальной, не является чем-то необычным. РБК вспомнил четыре похожие ситуации с заемщиками в Хорватии, Польше, Венгрии и Австрии и выяснил, как пытались решить проблему валютной ипотеки в этих странах.

Соседи по несчастью

В начале 2000-х годов в европейских странах (в первую очередь — в восточной части Европы) стала популярной ипотека в в швейцарских франках, рассказывает профессор экономики РЭШ Валерий Черноокий. Ставки по таким кредитам были гораздо ниже, чем по займам в евро или местной валюте, говорит он. По словам Черноокого, сначала ипотеку во франках предлагали банки развитых европейских стран. Продукт пользовался высоким спросом, и местные банки тоже были вынуждены предлагать его, чтобы иметь возможность конкурировать.

15 января 2015 года Центробанк Швейцарии (SNB) внезапно отменил привязку обменного курса франка к евро, которая существовала более трех лет. В результате швейцарская валюта подорожала относительно евро на 22%. В последние годы евро стоил не менее 1,2 франка, а после 15 января подешевел до 0,98 франка. С тех пор, впрочем, евро немного укрепился к франку. Максимальное значение — 1,1 франка за евро — было зафиксировано 29 января 2016 года.

Демонстрация домовладельцев, взявших ипотечные кредиты в швейцарских франках, в Бухаресте, Румыния. 25 января 2016 года (Фото: Reuters/Pixstream)

По данным Bloomberg, на следующий день после решения Швейцарии курс франка к польскому злотому взлетел на 22%. К венгерскому форинту франк подорожал на 21,1%, к хорватской куне — на 21,1%, к чешской кроне — на 19,7%, а к словацкой — на 19,2%. Вслед за этим десятки тысяч людей оказались не в состоянии обслуживать валютные кредиты.

Венгрия: щедрый подарок

В Венгрии ситуация с валютной ипотекой разрешилась даже до резкого роста франка. Однако и без этого венграм пришлось несладко: с 2008 года по 2014 год, когда было выдано большинство ипотечных кредитов в швейцарских франках, форинт подешевел к франку почти на 80%.

В июне 2014 года Верховный суд Венгрии решил, что кредитные договоры по валютной ипотеке составлены с нарушением закона. В частности, суд посчитал незаконным право банка повышать плату, если рыночный курс иностранной валюты растет.

Ассоциация венгерских банков, естественно, не согласилась с этим, но это ничего не изменило. Уже в июле был подписан закон, запретивший банкам взимать ипотечные кредиты в валюте по рыночному курсу. Но это еще не все: в конце 2014 года премьер-министр страны Виктор Орбан принудил банки перевести всю ипотеку во франках в форинты по курсу 256,5 форинта за франк, пишет Wall Street Journal. Учитывая, что через несколько недель франк подорожал до 320,3 форинта, решение сыграло на руку заемщикам.

Сумма переведенных в местную валюту кредитов, по данным Bloomberg, составила 3,3 трлн форинтов, или $12 млрд. Чтобы возместить потери розничных банков, ЦБ Венгрии решил компенсировать им €3 млрд, писали «Ведомости». Это было сделано, потому что заемщики начали расплачиваться в форинтах, а банки по-прежнему имели обязательства в валюте. Если бы они начали покупать ее на рынке, это вновь обвалило бы венгерскую валюту.

Польша: поиск консенсуса

В Польше ситуация до сих пор не урегулирована. По данным ЕЦБ, доля валютных кредитов среди всех ипотечных займов здесь составляет 47%. Что, по подсчетам Reuters, эквивалентно полумиллиону человек. И это учитывая, что в 2014 году польский ЦБ ужесточил правила выдачи кредитов в иностранной валюте: максимальный возраст заемщика ограничили 35 годами. Кроме того, ЦБ разрешил выдавать кредиты только в той валюте, в которой заемщик получает доход.

Польские домовладельцы, взявшие ипотеку в швейцарских франках, во время демонстрации около Национального банка в Варшаве, Польша. 28 февраля 2015 года (Фото: Reuters/Pixstream)

С 2008 по 2015 год нагрузка на должников увеличилась почти вдвое: тогда один франк стоил меньше двух злотых, а сейчас — больше четырех. Сильнее всего злотый девальвировался к франку 15 января 2015 года, и уже 23 января в Европейский центральный банк поступил законопроект польского парламента. В нем предлагалось перевести всю ипотеку в злотые по курсу на момент реструктуризации. Но при этом разницу между текущей стоимостью кредита и его стоимостью в злотых на момент выдачи заемщик должен погасить только наполовину, вторую половину должен был оплатить банк.

Эти условия польский парламент предлагал применить не ко всем, а только к тем заемщикам, кто использует жилье по его прямому назначению, то есть живет в нем и не имеет другой недвижимости. Жилая площадь ипотечной квартиры не должна превышать 75 кв. м, а дома — 100 кв. м. Если у заемщика есть как минимум трое детей, площадь роли не играет. В законопроекте подчеркивалось, что участие банков в программе принудительное: если должник обратился с просьбой о реструктуризации и он отвечает формальным требованиям, банк обязан пересчитать кредит.

ЕЦБ смутило отсутствие размера дохода в числе критериев для участников этой программы. Также ему не понравилось, что программа не гарантирует защиту заемщика от дефолта — для кого-то даже уменьшенные вдвое платежи могут оказаться неподъемными. К тому же 60% банковского сектора Польши — это иностранные банковские группы, и реструктуризация может негативно сказаться на этих группах в целом. Однако в заключение ЕЦБ признает, что доля польских активов в крупных банковских группах не так велика, чтобы привести к катастрофе.

Еще одну инициативу выдвинули польские банки: они предложили создать резервный фонд, в который будут вносить средства сами кредитные организации. Предполагается, что собранные таким образом средства пойдут на покрытие издержек при реструктуризации и возмещении части долга заемщиков перед банками.

Однако, несмотря на все это, проблема в Польше так и не решена. В начале 2016 года глава местного ЦБ Марек Белка назвал законопроект парламента «рецептом банковского кризиса» и «абсолютным злом» (цитаты по Bloomberg). Министр экономразвития Польши Матиус Моравецкий предложил ужесточить критерии участия в программе и помогать только тем, кто вообще не может обслуживать кредит во франках. Идею банкиров также не поддержали.

Поэтому, как и российские валютные ипотечники, поляки пытаются решать свои проблемы самостоятельно. Например, Томас Садлик из Варшавы подал в суд на Райффайзенбанк. Он обвинил банк в том, что его принудили взять кредит в иностранной валюте. «Сотрудник банка сказал мне, что я заплачу больше, если кредит будет в злотых», — говорил Садлик. Пока суд не вынес решения, но Садлик за это время создал организацию валютных ипотечников из 1000 человек.

«Мы надеемся, что власти все-таки найдут решение, которое не отразится на остальных гражданах», — говорит одна из участниц организации, филолог Катарина Шчербовска. В 2008 году она взяла в ипотеку 980 тыс. злотых, а после падения злотого ее долг вырос до 1,6 млн злотых. «Для меня это трагедия: я трачу абсолютно все силы на то, чтобы наскрести на ежемесячный платеж. Чувствую себя беспомощной», — рассказывает она. По ее словам, в Польше, как и в России, многие осуждают валютных ипотечников. Однако она считает нападки несправедливыми. «Я не финансист, сотрудник банка и мой финансовый консультант уверяли, что франк — стабильная валюта. Почему мне им не поверить?» — говорит она.

Хорватия: пересчет по старому курсу

В Хорватии история та же, что и в Польше, но с хорошим концом. После того как швейцарский ЦБ отменил привязку франка к евро, франк вырос к хорватской куне за день на 21,1%. Кредитов в швейцарских франках здесь чуть меньше, чем в Польше, но их все равно много: 38% всех ипотечных кредитов, выданных в Хорватии, номинированы в швейцарских франках.

Через три дня после обвала куны хорватский парламент на год заморозил курс франка к ней на уровне 6,39 куны за франк (при этом рыночный уровень на тот момент был равен 6,93 куны за франк), чтобы снизить размер платежей по кредитам в этой валюте. Через несколько месяцев после этого хорватский парламент постановил перевести все кредиты из франков в евро по курсу на момент выдачи кредита.

Это вызвало бурю протестов среди банкиров, некоторые кредитные организации даже обращались в Конституционный суд. Главная претензия была та же, что у ЕЦБ к проекту польского парламента: решение о фиксации курса не учитывает социальные различия между заемщиками. Многие из них вообще получают зарплату именно в швейцарских франках и никаких сложностей с выплатами ипотеки не испытывают, говорили представители Союза хорватских банков (HUB). Местной организации валютных ипотечников, в составе которой было около 55 тыс. человек, в свою очередь, эта инициатива понравилась, что неудивительно.

По предварительной оценке, реструктуризация по льготному курсу может обойтись хорватским банкам в 6 млрд кун, или $892 млн, цитирует Bloomberg вице-премьера Хорватии Бранко Грчича. Как и в случае с Польшей, хуже всего пришлось банкам — участникам международных банковских групп — на них приходится большая часть банковской системы Хорватии. В частности, пострадала хорватская «дочка» Сбербанка. Глава банка Герман Греф говорил в интервью «Коммерсанту», что в 2016 году Сбербанк получит убыток по Европе — в первую очередь из-за принудительной конвертации валютной ипотеки в Хорватии.

Россия: без решения

В России проблема не такая серьезная с точки зрения всей банковской системы, отмечает Черноокий из РЭШ. Число валютных заемщиков сравнительно невелико: в той же Польше или Хорватии их в разы больше, замечает он. Однако в России, по его мнению, вероятность того, что государство в конце концов решит эту проблему, невелика. По мнению Черноокого, оно не хочет поощрять рискованное финансовое поведение и внушать гражданам, что всегда готово нести ответственность за их просчеты.

По его мнению, оптимальное решение проблемы — диалог между банком и заемщиком, в котором государство выступает посредником. Подобным образом проблема валютной ипотеки решалась в Австрии. После кризиса в 2008 года австрийские власти запретили банкам выдавать кредиты в другой валюте, кроме евро. Однако больше государство никаких решений не принимало, лишь участвовало в спорах между заемщиками и банками от лица Австрийской ассоциации потребителей (VKI). Черноокий отмечает, что VKI помогла многим австрийцам выиграть суды у банков.

В России единого решения со стороны государства не будет, уверен замгендиректора «Интерфакс-ЦЭА» Алексей Буздалин. Государство и так тратит огромные средства на докапитализацию и санацию банков и не хочет брать на себя еще и это следствие кризиса, замечает он. Поэтому, пока коммерческие банки (которые сейчас начинают делать новые предложения валютным заемщикам) еще не исчерпали свои возможности, государство не вступит в игру, уверен он. «Возможно, когда сформируется «сухой остаток» — тех, кто не вошел ни в одну программу, власти все же примут решение и помогут последним валютным ипотечникам», — заключает Буздалин.

Валютные ипотечники не раз апеллировали к зарубежному опыту во время переговоров, например с Ассоциацией российских банков (АРБ), рассказывает представитель всероссийского движения валютных заемщиков Ирина Ости. «Мы ссылались на примеры Венгрии и Хорватии, где ипотеку переводили по льготному курсу, однако нам обещали только изучить этот вопрос — и ничего больше», — сетует она. У нас создается ощущение, что у государства просто нет воли к решению этой проблемы «сверху», добавляет она.

В ответ на запрос РБК пресс-служба ЦБ сообщила, что его позиция по проблеме валютной ипотеки не изменилась с середины февраля 2015 года. Она сводится к тому, что банки будут и дальше решать проблемы валютных ипотечников в индивидуальном порядке.