Бизнес после победы

Фото: Екатерина Кузьмина/РБК

Большинство российских бизнесменов пока не попали под прямые санкции Европы и США из‑за конфликта на Украине. Но эффект скрытых санкций многие на себе уже ощутили. На Петербургском форуме РБК спросил крупный бизнес, как он чувствует себя после победы.

«Страна должна получить пенделя»

Владимир Евтушенков, владелец АФК «Система»

— Из-за событий на Украине негласный договор власти с бизнесом — лояльность в обмен на экономическую стабильность — перестает работать. Что власть может предложить ему на смену?

— Во-первых, такого договора никогда не было, и это даже не обсуждалось. Во-вторых, противопоставлять бизнес и власть друг другу — неправильно. Понимаете, это тонкая материя, но абсолютно каждый должен или чувствовать себя причастным к тому, что произошло, или самому себе сказать, что он действовал сообразно своим взглядам и убеждениям и сделал все от него зависящее, чтобы такой ситуации не допустить. Если кто‑то промолчал, из боязни, из малодушия или из солидарности, то он все равно причастен. Мы понимали все вызовы и проблемы на Украине, но упустили ситуацию.

Видимо, это карма или судьба у нашей страны такая — через два-четыре десятилетия все время попадать в какие‑то истории. Раз так, надо к этому привыкнуть, адаптироваться и научиться правильно реагировать. Выход всегда найдется — иногда ценой больших жертв, но страна каждый раз получает огромный толчок вперед. Вот сейчас как раз та ситуация, когда страна в принципе должна получить пенделя, чтобы от расслабленности перейти в фазу активного созидания.

— Может ли кто‑то в бизнесе выиграть в этой ситуации? У вас, к примеру, есть высокотехнологичный бизнес, который может рассчитывать на рост заказов.

— Может, мы на это надеемся. Но сейчас рано искать выигравших, сперва надо разобраться. Ситуация только начинает складываться, и это ситуация не одной недели, месяца или года. Поэтому сегодня нельзя говорить о выигравших и проигравших. Если мы сумеем легализоваться или сумеем, по идее Чучхе, опираясь на свои собственные силы, начать что‑то созидать, это будет огромная победа.

— На разворот на восток вы тоже надеетесь?

— Россия — это же не корабль и даже не самолет. Это сложная многополярная система, и мы не можем разворачиваться на одну страну. А бизнес — это такая же тяжеловесная штука, как страна. Как можно в один день куда‑то переориентироваться? Десятилетия должны пройти.

— Какими будут самые большие потери от санкций, по вашему мнению?

— Ограничение личных свобод. Если меня завтра, к примеру, ограничат с точки зрения поездок в Монголию или хоть в Буркина-Фасо, я очень расстроюсь. Я никогда не хотел туда, но ведь сразу захочется. Любое ограничение свобод человека — это серьезный вызов, а тот, кто хорохорится и говорит, что это неважно, — лукавит. Просто надо воспринимать многие вещи как данность — случилось и случилось.

— А рост стоимости заемного капитала?

— Не все определяется стоимостью кредита, хотя это и крайне важный показатель. И об инвестиционной привлекательности я не люблю говорить. Вот Южная и Северная Корея, по идее, были в одинаковых условиях. Только где сегодня Южная Корея и где Северная? Вот и вся разница.

«Основной наш рынок — Европа»

Владимир Потанин, владелец «Интерроса»

— Можно ли сказать, что пакт власти и бизнеса — лояльность в обмен на стабильность и невмешательство в политику — себя исчерпал?

— Диалог власти и бизнеса, его качество определяется готовностью к нему со стороны власти и иногда внешними стимулами. Сейчас такой момент, когда бизнес нуждается в консультации с властью, а последняя нуждается в консолидации бизнеса вокруг национальных экономических интересов. Тогда это будет помогать решать чувствительные для бизнеса вопросы.

— Из-за событий на Украине российская власть утратила свой основной козырь под названием «экономическая стабильность». Вы это уже чувствуете?

— Пока я особой турбулентности не ощущаю. «Норникель» рефинансировал кредит на 750 млн долл., выровнял кривую наших платежей по кредитам. Мы убрали весь обеспеченный долг, почти наполовину долг стал публичным и более чем на две трети — долгосрочным. Не меняется и сбытовая политика, партнеры заключают долгосрочные контракты. Да, идут разговоры, но в практической плоскости негативных последствий я не наблюдаю.

— Сегодня чиновники спорят о том, что происходит в экономике — кризис или стагнация. Вы, на примере своего бизнеса, к чему склоняетесь?

— Во-первых, у нас компания производит продукцию, на которую существует спрос на внешних рыках. Во-вторых, это товары биржевые, соответственно, цены на них формируются под влиянием различных факторов. Конечно, могут и слухи влиять, но гораздо большее значение имеет тот факт, что на рынке палладия в ближайшие 10 лет наблюдается структурный дефицит. И если мы сможем правильно работать со спросом, то разница в цене между палладием и платиной будет сокращаться или наш палладий будут брать больше.

— Откроет ли новые возможности для вашей компании объявленный разворот на восток?

— Я бы не говорил о резком развороте на восток. Контракт «Газпрома» — это большая сделка. Но если говорить стратегически, он не разворачивает нас на восток, а устраняет перекос: исторически мы активней осваивали западное направление.

Для «Норильского никеля» тоже нет ничего нового. Мы потихонечку увеличиваем объем продаж в Китай. В прошлом году это было около 70 тыс. т никелевого концентрата, в этом будет 100 тыс. т. Но основной наш рынок — Европа.

«Доступ к деньгам не улучшается»

Виктор Вексельберг, владелец «Реновы»

— Пока чиновники спорят о том, что происходит в экономике — кризис или стагнация, вы, на примере своего бизнеса, к чему склоняетесь?

— Это очень по‑разному в разных сегментах. У меня нет чрезмерного оптимизма, но я бы не сказал, что спад несет сегодня существенные риски для экономики. Вероятно, мы еще длительное время будем находиться в такой неизменно стабильной ситуации. Но отрасли, где мы присутствуем, вселяют в меня разумный оптимизм. Например, если будет доведена до конца реформа теплоэнергетики, а это сегодня серьезно обсуждается, на среднесрочную перспективу это будет серьезный фактор роста.

— После украинского кризиса первое, что заметил бизнес, это рост стоимости капитала. Вы тоже?

— Не только удорожание, меняется структура заимствований. Это и сроки, и объемы. Увы, доступ к деньгам не улучшается. Здесь есть повод высказать претензию правительству, хотя бы с точки зрения того, как выглядит пенсионная реформа. Понимаю, с чем борется правительство, есть не лучшие примеры управления частными пенсионными фондами и работы с рисками, но нельзя выдавливать частные структуры с рынка.

— Год назад на форуме в Петербурге говорили об амнистии для бизнесменов, два года назад представили омбудсмена для предпринимателей. Если отвлечься от внешних факторов, улучшился ли внутренний бизнес-климат?

— Во-первых, бизнес-среда действительно не ухудшается, это очень важно. Я не могу отметить каких‑то фантастических или кардинальных изменений, но то, что появилось больше предсказуемости, — это факт. Второе — качество диалога с правительством улучшается. Мы сегодня точно знаем, что нас слышат, что вряд ли какие‑либо решения принимаются без предварительного обсуждения; впрочем, это не означает, что все принимается в нашу пользу. У нас формат общения — диалог.

«Здесь полно американцев»

Рустам Тарико, владелец «Русского стандарта»

— После украинского кризиса первое, что заметил бизнес, — это рост стоимости капитала. Вы тоже?

— Мы сейчас не занимаем деньги на Западе, уже два или три года мы пользуемся локальным ресурсом.

— Чем можно заменить недоступное внешнее финансирование, если предположить, что режим санкций будет становиться жестче?

— Российский рынок достаточно ликвидный, хоть и не дешевый. Сейчас российские деньги вполне могут составить альтернативу западным. Наша банковская система нормально функционирует, люди не перестали доверять друг другу и не перестали кредитовать. Как сделать эти деньги дешевле? Это большая задача, но она и раньше стояла. Если сработают те меры, о которых говорил президент, это будет большой прорыв. А так деньги есть, дорогие и российские.

— Год назад на форуме в Петербурге говорили об амнистии для бизнесменов, два года назад представили омбудсмена для предпринимателей. Если отвлечься от внешних факторов, улучшился ли внутренний бизнес-климат?

— Говорить о том, что он улучшается, было бы неправильно. Но при этом те же иностранные компании уже настолько глубоко в России, что хоть и заметно нервничают, но никаких решений не принимают. Те, кто здесь, они уже здесь. Говорили, что никто на форум не приедет, но здесь полно американцев.

«Главный по Китаю»

Геннадий Тимченко, владелец Volga Group

— Вы один из бизнесменов, попавших под прямое воздействие санкций. Самые тяжелые последствия санкций для вас?

— Я не вижу проблем с санкциями. Основные мои активы в России. Под санкциями оказались некоторые мои компании, но как можно их применить? Эти компании работают на территории России, они расплачиваются рублями. Я создаю российские предприятия, инвестирую в конкретные российские проекты. Мы будем продолжать работать в тех же отраслях, что и сейчас, — это и энергетика, и логистика, и транспорт, продовольственная безопасность.

— Вас вдохновляет разворот на восток?

— Недавно меня избрали председателем российской части Российско-китайского делового совета. На последней встрече Владимир Владимирович меня так и представил — «главный по Китаю». Самый крупный мой проект на этом направлении сейчас — это строительство СПГ-завода на Ямале. В последней поездке мой партнер г-н [Леонид. — РБК] Михельсон подписал соглашение о финансировании. Был выбран банк-координатор — China Development Bank.

— Европейское финансирование для вас теперь закрыто?

— Ситуация с европейскими банками такая: с точки зрения бизнеса им, наверное, было бы интересно участвовать в таком проекте, а с точки зрения политической составляющей — они пытаются снижать свою активность. Но у нас достаточно будет китайских средств. У нас нет европейских санкций — ни к моим компаниям, ни ко мне. Но европейские банки начинают нам ставить палки в колеса и говорить, что не будут с нами работать. Имея сеть отделений в Америке, они взвешивают на весах те проблемы, которые я им доставлю, если пойду в суд и их засужу, и те потери, которые появятся, если США начнут «колбасить» их филиалы на своей территории.

— Какие перспективы у российского бизнеса, инвестиционного климата в связи с украинским кризисом?

— Вот созданы, к примеру, проблемы банку «Россия». Ну и что — теперь это будет один из крупнейших банков в рублевой зоне. В Крыму сейчас банк «Россия» разворачивает свою сеть, покупает отделения одного из европейских банков. Вот и закон о национальной платежной системе сейчас выходит. По сути, нас подталкивают к некоей независимости.