Лента новостей
Умер бывший футболист «Ливерпуля» и сборной Англии Ларри Ллойд 16:15, Статья Киргизия заменила борт № 1 с Ту-154М на Airbus A320 16:12, Статья «Яндекс» представил третье поколение нейросетей YandexGPT 16:11, Новость Второй фигурант дела о теракте в «Крокусе» обжаловал арест 16:11, Статья От лекарств до беспилотников: как выглядят инновационные кластеры Москвы 16:09 Детокс — это бессмыслица. Но какие 8 научных способов помогут иммунитету 15:59, Статья В «Синаре» предсказали выплату в мае-августе дивидендов на ₽3,5 трлн 15:55, Статья С 15 по 18 апреля пройдет международная выставка «Нефтегаз-2024» 15:53 Пашинян исключил признание правительства Нагорного Карабаха в изгнании 15:51, Статья В Германии назвали экс-тренера «Спартака» кандидатом на пост в «Баварии» 15:49, Статья Хинштейн предложил обязать ЧОПы обеспечивать вооруженную охрану объектов 15:45, Статья Getmobit новый стандарт управляемого доступа к цифровому рабочему месту 15:45 Как правильно планировать — 9 советов от экспертов 15:38 В Турции заявили о причастности зарубежной разведки к теракту в «Крокусе» 15:36, Новость Для спокойных сборов по утрам: подборка квартир с двумя санузлами 15:33 МИД Швеции не увидел нарушений закона в участии граждан в боях на Украине 15:29, Статья ЦБ поддержал страхование крупных объектов после теракта в «Крокусе» 15:25, Статья Метавселенные уже проникли в образование. Что они могут 15:23, Статья
Газета
«Если начнется настоящая война, будет плохо»
Газета № 192 (1967) (1510) //3042 Общество,
0

«Если начнется настоящая война, будет плохо»

Основатель Acronis Сергей Белоусов – о налоге на софт, защите персональных данных и компетенции России
Фото: Антон Беркасов для РБК
Фото: Антон Беркасов для РБК

Основатель компании Acronis Сергей Белоусов параллельно занимается множеством проектов: он принимает участие в работе нескольких венчурных фондов и других своих компаний – разработчике облачных сервисов Parallels и приложений для бухучета Acumatica. К руководству Acronis Белоусов вернулся в прошлом году для того, чтобы увеличить годовую выручку в десять раз – до $1 млрд. В этом году он выступил в роли защитника государства, заявив, что поправки в законодательство о хранении персональных данных в России и идея налога на иностранные программы не противоречат иностранному опыту. Однако пользоваться такими механизмами надо тонко, имея в голове четкий список целей, объяснил он корреспонденту РБК Роману Дорохову.

«Представьте себе землетрясение»

– За последнее время произошло множество скандалов с кражами и утечками данных: начиная с разоблачений Эдварда Сноудена и заканчивая кражей личных фотографий голливудских знаменитостей. Вашему бизнесу это как-то помогает?

– Мне сложно отвечать на этот вопрос. Представьте себе землетрясение. Вы чувствуете, что трясет слева, справа, спереди и сзади – со всех сторон. Спрос тоже растет со всех сторон.

– А по-крупному, что сейчас происходит с вашим бизнесом и рынком в целом?

– На наших глазах происходит несколько тектонических перемен. Во-первых, в сфере информационных технологий меняется платформа. Еще недавно она состояла из клиента – настольный компьютер и сервера – чаще всего одного или нескольких компьютеров, все с одним процессором и чаще всего в одном физическом месте, на одной локальной сети. Теперь платформа выглядит как клиент – персональный компьютер, смартфон, терминал, планшет – все разное, а сервер выглядит как тысячи или десятки тысяч серверов, с десятками процессоров, и все на разных сетях и в разных местах. Десять лет назад главным платформенным игроком был Microsoft; сейчас есть много желающих бросить ему вызов. Это первый сдвиг.

Ресурсов локальных компьютерных сетей сейчас больше, чем возможностей их потребить. А мы еще даже не пришли к «интернету вещей», когда к сети будут подключены почти все устройства. Они будут не только пользоваться сетью и компьютерными ресурсами, но начнут выдавать в интернет еще большее количество данных, которые будет просто негде хранить. И это вторая причина тектонического сдвига.

Наконец, похоже, мы находимся в ситуации, когда в мире сильно меняется политический баланс. Последние 30 лет лидер был один – Соединенные Штаты, сейчас уже ясно, что Китай станет второй экономикой в мире, обогнав Евросоюз. Появляются и другие полюсы: Россия, Иран, Бразилия – совершенно особая страна со своим видением того, что должно происходить, не встроенная ни в чей фарватер. Недавно министр связи Николай Никифоров предложил взимать десятипроцентный налог с иностранного ПО, а в Бразилии уже последние 10 или 15 лет есть такой закон, по которому на зарубежное ПО налог 20%.

Даже только эти три тектонических сдвига: меняется платформа, меняются технологии хранения данных, меняется сам мир – влияют на отрасль.

– Вы говорили, что ваша задача – вырастить компанию в 10 раз. За счет чего?

– Сложно ответить на этот вопрос. У нас есть три вектора роста, и все они одинаково важны. Во-первых, простое увеличение доли на рынке резервного хранения данных, усиление позиций в разных странах и по разным типам клиентов. Сам по себе рынок растет не так быстро, но он достаточно большой, и по отношению к нему мы пока невелики, здесь есть люфт.

Во-вторых, мы заходим на тот же рынок с «другой стороны». Раньше мы только продавали ПО, клиенты его покупали и использовали внутри компании. Теперь наши партнеры будут оказывать услуги по резервному копированию, аварийному восстановлению и безопасному доступу: мы рассчитываем захватить большую долю рынка в этом сегменте.

И, наконец, мы выпускаем совершенно новые продукты помимо резервного копирования, восстановления данных после аварий и безопасного доступа – например, системы хранения холодных и горячих данных, архивации и многое другое.

– В ваших компаниях важную роль играет опционная программа, увязанная с планами IPO. Насколько это работает сегодня? Из России кажется, что про IPO на несколько лет можно забыть.

– Почему? Я, например, случайно обзавелся акциями Twitter: просто вложил деньги в фонд, который потом купил акции компании на $1 млн. «Твиттер» сейчас стоит $32 млрд. То есть все прекрасно выходят на IPO, и их акции растут. Мы международная компания и очень мало продаем в России, хотя почти все производим здесь.

– А для вас это не фактор риска? Недавно вот Luxoft рапортовал, что вывез в Европу и США топ-менеджеров и собирается вывезти в ЕС ключевых разработчиков.

– Мы совсем не Luxoft: мы производим технологии, которые клиенты получают в виде готового продукта. Клиент никогда не общается с программистом. Конечно, если начнется настоящая война, будет плохо, но все остальное не имеет такого уж большого значения. Впрочем, пока мы не собираемся идти на биржу.

«На должности министра связи и IТ должен быть романтик-идеалист»

– Госдума приняла закон, согласно которому персональные данные россиян нужно будет хранить на территории страны. Что вы об этом думаете?

– Я считаю, что ажиотаж, поднятый в прессе по поводу этого закона, не оправдан. Подобный закон есть в Германии и Швейцарии, во Франции и Бразилии, и никто не возмущается. В прессе пишут: «Что будет со свободой интернета?» В Германии абсолютная свобода в сети, а где-то ее нет, как в Китае, но и там, и там действует такой закон. Все функционирование государства, экономики, политики зависит от персональных данных: если не хранить их на своей территории, то нельзя будет ни защищать их, ни контролировать, и ни к чему хорошему это не приведет. Кстати, если данные будут в России, то для каких-то российских технологических компаний это может стать дополнительной бизнес-возможностью.

– Вопрос по срокам: успеют ли компании все это перенести до 1 января 2015 года? Есть ли в России достаточно дата-центров, чтобы хранить эти данные?

 – Недавно я встречался с одним человеком, который сказал мне, что на должности министра связи и IТ должен быть романтик-идеалист, потому что только такой может запускать большие проекты. Конечно, быстро все не получится, но это не страшно. Вы дорогу на красный свет переходите или нет? Я вообще сегодня чуть под машину не попал. Здесь то же самое: вопреки закону какие-то данные будут не в России.

У нас долгое время был дата-центр в Страсбурге, совсем рядом с немецкой границей. В Германии у нас дата-центра не было, и многие из наших немецких клиентов хранили данные в этом центре, хотя это не положено по немецким правилам. Даже немцы нарушали правила! У нас есть дата-центры в России, США, Германии, Франции, Японии, Сингапуре.

«Разговор Никифорова с Путиным»

– Вы рассказывали, что в Бразилии платят 20% налога при покупке иностранного софта. Насколько это помогает?

– В Советском Союзе была замечательная космическая программа. Почему была? В значительной степени потому, что в Советском Союзе был Сергей Королев. Как только он умер, она перестала быть такой хорошей, мы очень быстро отстали. Создается впечатление, что многие законы сейчас издаются без понимания, что основной ресурс – это не деньги и не льготы, а люди. И вопрос не в количестве их, а в качестве.

К чему приведет налог? К тому, что у тех, кто хочет заниматься импортозамещением, появятся дополнительные деньги. И те, кто не захочет покупать отечественный софт, будут эти деньги платить. Хочешь покупать Oracle? Покупай, но он будет чуть-чуть дороже.

– Да. Но при условии, что те, кто будет брать деньги, все-таки сделают что-то толковое.

– Деньги собирается брать министр Никифоров, который сам по себе очень толковый, позитивный и будет пытаться что-то сделать. Другой вопрос, что получится в итоге: Никифоров рассказывает про десятки тысяч рабочих мест для программистов, но проблема в том, что вопросы создания ПО не решаются десятками тысяч людей. Нужно найти 200 специалистов: десять команд по двадцать лидеров или, может быть, даже десять команд по пять лидеров – 50 человек. А уже потом эти люди сами найдут остальных. Найти хороших исполнителей тоже тяжело, но вот эти 50 человек, без которых ничего не получится, почему-то с самого начала упущены.

При этом повторюсь: системно собирать деньги с тех, кто хочет покупать зарубежное ПО, не так уж необычно. Хотя, конечно, в большинстве развитых стран такого «налога» нет, ну, зато там много других налогов.

– Хотя в рамках ВТО непонятно, как это делать.

– Да, поэтому закон еще не приняли и, может быть, не примут.

Еще нужно очень аккуратно выбирать вектор развития. Например, одним из заявленных пунктов является создание мобильной операционной системы. Мне не очень понятно, каким образом это будет сделано и зачем. Наверное, я один из немногих людей в России, которые создали собственную операционную систему достаточно широкого использования. Один из наших продуктов – это фактически самостоятельная специализированная операционная система на базе Linux – Virtuozzo, используется на сотнях тысяч серверов в интернете. И я понимаю, насколько это сложно. Можно ли написать мобильную операционную систему – самое главное, с достаточно полной и живой экосистемой приложений? Наверное, можно, хотя долго и дорого. Но зачем?

– Сами вы собираетесь принимать в этом участие? Там же открытая оферта, говорят «соберем деньги; все, кто захотят, придут, потому что условия интересные».

– Пока не в чем принимать участие. Есть только разговор Никифорова с Владимиром Путиным и некий проект. Больше ничего: никакого закона, фонда, налога или механизма.

«Можно будет добывать нефть там, где раньше было невыгодно»

– Про политику поговорили. Расскажите про технологии, где именно не хватает ресурсов для хранения данных?

– Везде, хотя, по-хорошему, нужно разделить данные на три уровня. На первом находятся личные данные: фотографии, музыка, видео, текстовые файлы, – бухгалтерские данные в малом бизнесе и так далее.

Выше располагаются сферы, в которых данные являются критически важной частью работы, например банковский и медицинский сектор или госучреждения. В Советском Союзе вы приходили в архив, и там за вами была закреплена бумажка. Теперь за вами числятся цифровые фотографии с трех сторон за десять лет и куча другой информации.

Третий уровень – уровень больших данных. Это потоки информации, из которых люди и компании могут извлекать возможности улучшить свои бизнес-процессы или работу.

Это может быть, например, пилот «Формулы-1». Cейчас за одну гонку собирается сотни гигабайтов данных, а десять лет назад почти ничего не собиралось. Их анализируют в реальном времени, а после гонки с их помощью улучшают аэродинамику болида, модернизируют тормоза и прочие системы. Выигрывает та команда, которая хорошо обращается с данными. Разница с точки зрения результата в заездах может быть всего 2%, но этого достаточно для победы. Так же в любой другой области. Пока большие данные – начинающийся тренд, и работать с ними мало кто умеет.

– В России, наверно, «Яндекс».

– «Яндекс» однозначно умеет.

В любом случае это серьезный тренд. Например, в нефтяной промышленности большие данные могут позволить гораздо дешевле добывать нефть на сложных месторождениях. То же самое с авиадвигателями: большие данные – это постоянный анализ информации об их работе и возможность тонких настроек. Они будут на 10–15% эффективнее, а это значит, что авиалиния, которая их использует, сможет зарабатывать чуть ли не в два раза больше.