Дело Сафронова: в чем проблемы с преследованием за госизмену в России
7 июля 2020 года ФСБ задержала журналиста, советника главы «Роскосмоса» Ивана Сафронова, который обвиняется в государственной измене (ст. 275 УК). Лефортовский суд Москвы отправил его под стражу, весь последний год Сафронов провел в СИЗО «Лефортово».
Как и год назад, о содержании дела известно лишь в общих чертах и только со слов защитников Сафронова. Адвокат, руководитель правозащитного объединения «Команда 29» Иван Павлов в день ареста журналиста рассказал, что, по версии ФСБ, в 2012 году Сафронов был завербован спецслужбами Чехии, а в 2017-м по их заданию передал секретные сведения «о военно-техническом сотрудничестве России с одним из североафриканских государств и действиях российских вооруженных сил на Ближнем Востоке». Конечным получателем сведений были США, полагает следствие.
За год информации об обвинении Сафронова стало немногим больше. Известно, что следствие считает агентом чешской разведки его коллегу и приятеля Мартина Лариша, бывшего собкорра газеты Lidové noviny в Москве. Сафронов рассказывал, что сотрудничал с информационным дайджестом о безопасности, который по подписке распространяло основанное Ларишем агентство. Он заявил, что никаких секретных сведений не знал и чеху не передавал, и что категорически убежден в его непричастности к спецслужбам.
Сафронов не признает вину и связывает обвинение со своей журналистской работой. По версии следствия, о которой говорил и Владимир Путин, дело против Сафронова не связано с его работой в качестве журналиста. При этом известно, что у спецслужб были вопросы к Сафронову из-за его заметки о поставках российских вертолетов в Египет. После ареста Сафронова следствие назначило экспертизу всех его заметок на предмет содержания секретных сведений. Кроме того, журналисту предлагалось в рамках досудебного соглашения выдать свои источники, рассказывал Павлов. Говоря о давлении на Сафронова, его защитники упоминали, что ему обещали возможность позвонить матери, с которой он не говорил год, в обмен на признание вины.
«Следствие пытается представить всю журналистскую деятельность Сафронова как шпионскую», — комментировал Павлов, выступая в начале июля на пресс-конференции перед журналистами. Из-за дела Сафронова в апреле 2021 года Павлов и сам оказался обвиняемым в разглашении тайны следствия. Сейчас ему запрещено пользоваться телефоном и интернетом, а при обыске у него изъяли всё адвокатское досье по делу журналиста.
РБК разбирался, как устроены в России дела о госизмене и какие опасности создает гриф секретности.
Как госизмену стали вменять людям без доступа к тайнам
Ст. 275 УК предусматривает срок от 12 до 20 лет за выдачу гостайны иностранному государству или международной организации. Субъектами преступления могут быть не только те, кто был по службе допущен к секретным сведениям, но и те, кому они стали известны «в иных случаях». По тому же составу карается «оказание финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации».
В нынешней редакции этот состав действует с 2012 года. Раньше формулировка была иной: под госизменой понималось содействие иностранным государствам или организациям «в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности» России. Как отмечает адвокат Руслан Коблев, за госизмену привлекали в основном лиц с допуском, которым гостайна была вверена по долгу службы.
«Законодатель внес совершенно неконкретные изменения. Сейчас диспозиция подразумевает расширительное толкование: под статью подпадают граждане России, которым гостайна стала известна случайно, в ходе, например, работы на предприятии или общения», — объяснил адвокат.
Без враждебной деятельности
Проект поправок в статьи УК о разглашении гостайны, госизмене и шпионаже был внесен в Госдуму правительством в конце 2008 года и принят в конце 2012-го. Необходимость поправок их авторы объясняли тем, что иностранные спецслужбы активно используют в России неправительственные организации; сотрудники коммерческих компаний и НКО неоднократно пытались получить доступ к гостайне, поэтому их (наряду с зарубежными спецслужбами и правительствами) необходимо учесть в законе как потенциальных агентов разведок.
Авторы поправок подняли вопрос об ответственности за выдачу гостайны для лиц, которые формально не были к ней допущены. Анализ уголовных дел показал, что «сведения, составляющие государственную тайну, не защищены от умышленных действий лиц, которым она не была доверена», и «одной из серьезных проблем является распространение государственной тайны по так называемой цепочке», говорилось в пояснительной записке.
Наличие в прежней статье УК термина «враждебная деятельность» осложняло для следствия доказывание преступления, «поскольку ссылки на недоказанность наличия в действиях лица признаков проведения именно «враждебной» деятельности используются защитой в качестве основного аргумента для освобождения обвиняемых и подсудимых», заявляли в правительстве.
По словам Коблева, обновленный состав содержит противоречие: с одной стороны, госизмена может быть совершена только с прямым умыслом. А с другой — из буквы закона следует, что «лицо может и не знать, что оно получило информацию, содержащую гостайну, и так же, не зная, может ею поделиться». По его мнению, эти нормы УК должны быть отредактированы.
Статья о госизмене сформулирована таким образом, что позволяет привлечь к ответственности практически любого человека — например, за консультирование представителей иностранного государства или организации, согласился в беседе с РБК главный редактор журнала «Арсенал Отечества» Виктор Мураховский: «Для лиц, которые имеют допуск, все четко регламентировано. Их контакты с иностранцами, зарубежные поездки согласуются с начальством, каждый обмен опытом фиксируется в отчетах. Те, кто допуска не имеет, получается, оказываются даже в более уязвимом положении».
Чиновник, инженер, многодетная мать
После внесения изменений в УК ежегодное число осужденных за госизмену, шпионаж и разглашение гостайны поступательно растет, свидетельствуют данные Верховного суда, на которые обратила внимание «Медиазона». В 2019 году по этим составам вынесли более 60 приговоров, в 2016 году — более 40, тогда как в 2009–2011 годах их было от десяти до 20 в год.
В 2020 году по составам, связанным с деятельностью контрразведки, были осуждены 58 человек, следует из данных Судебного департамента. В том числе один человек был осужден за шпионаж, шестеро — за госизмену, 45 — за разглашение гостайны и шестеро — за незаконный сбор секретных сведений.
Огласку получают лишь немногие из этих дел.
Известные дела о госизмене последних лет
Александр Деркунский — предприниматель, арестован в июне 2021 года. Учредитель компании «ДЗ Консалтинг». По версии следствия, получил данные научных разработок, предназначенных для Минобороны, а затем на их основе за пределами России организовал серийное производство оборудования, которое покупали иностранные организации, в том числе секретные службы
Валерий Голубкин, Анатолий Губанов — физики из Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ), преподаватели МФТИ. По данным источников, дело связано с передачей секретных сведений европейскому государству в рамках международного проекта по разработке гиперзвукового гражданского самолета HEXAFLY-INT (High-SpeedEXperimental FLY Vehicles). МФТИ выступает в защиту своих сотрудников.
Иван Яцкин — житель Симферополя, гражданин России и Украины, в мае 2021 года получил 11 лет колонии. По версии ФСБ, собирал в Крыму сведения о персональных данных сотрудников оперативно-поискового бюро МВД по Крыму и затем за деньги передал их сотрудникам Службы безопасности Украины. Включен «Мемориалом» в список политзаключенных.
Валерий Митько — 78-летний президент Санкт-Петербургской Арктической общественной академии наук обвиняется в том, что во время одного из визитов с лекциями в Китай вывез в своем чемодане документ с характеристиками подводных лодок, в том числе российской.
Александр Воробьев — экс-помощник полпреда президента на Урале Николая Цуканова, самый высокопоставленный гражданский чиновник, арестованный по делу о госизмене за последние годы. По версии следствия, передал агенту польской разведки данные о совещаниях Совета безопасности. В апреле 2021 года получил 12,5 лет колонии.
Алексей Воробьев — доцент МАИ, преподавал теорию и проектирование ракетных двигателей. В апреле получил 20 лет колонии; кроме госизмены, ему вменялось приготовление к незаконной передаче сырья, оборудования или технологий, которые могут быть использованы при создании вооружений, и покушение на контрабанду таких материалов. В суде упоминалось, что у Воробьева есть «обширные, устойчивые связи за пределами территории Российской Федерации, в том числе в Китайской Народной Республике».
Виктор Кудрявцев, Владимир Лапыгин, Сергей Мещеряков и Роман Ковалев — научные сотрудники Центрального научно-исследовательского института машиностроения (ЦНИИмаш) — головного научного предприятия «Роскосмос». Обвиняются в госизмене по разным основаниям; дело Кудрявцева, например, связано с исследованием в области аэродинамики, проведенным совместно с европейскими институтами. Кудрявцев скончался от рака в апреле 2021 года. Он находился на свободе, следствие в отношении него было приостановлено.
Владимир Неелов — военный эксперт, автор публикаций о ЧВК Вагнера, получил семь лет колонии за то, что за деньги передал немецкой консалтинговой фирме данные об обучении и переподготовке оперативных сотрудников ФСБ.
Антонина Зимина и Константин Антонец — эксперт Фонда поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова и ее муж обвиняются в раскрытии латвийским спецслужбам личности оперативника калининградского управления ФСБ.
Сергей Михайлов, Руслан Стоянов, Дмитрий Докучаев и Георгий Фомченков — сотрудники ФСБ и «Лаборатории Касперского», получили до 22 лет за госизмену. Фабула дела официально не известна, «Коммерсантъ» связывал его с раскрытием ФБР США данных о слежке за основателем Chronopay Павлом Врублевским, а The Bell — с передачей США данных об атаках русских хакеров на серверы демократов перед выборами президента.
В предыдущие несколько лет за госизмену привлекались бывший инженер ГРУ Геннадий Кравцов, сотрудник Саровского ядерного центра Владимир Голубев, авиадиспетчер Петр Парпулов, многодетная мать Светлана Давыдова, продавщица Оксана Севастиди.
Кто определяет гостайну
Дела этой категории подследственны ФСБ, имеют гриф «совершенно секретно» и слушаются в закрытом режиме, напоминает адвокат Владимир Жеребенков: «Многое зависит от того, как общество реагирует на уголовное дело, но к таким делам общественность никто не допустит. Очень большая сложность для защиты — в том, что адвокат не может рассказать прессе какие-то детали обвинения. Возможно, было подстрекательство, провокация преступления со стороны оперативных работников или они просто ошибаются и работают за показатели — но заявить об этом очень сложно, потому что дело расследуется тайно».
Закон подразумевает, что гостайной является любая информация, выдача которой могла бы нанести ущерб обороноспособности России. Но критериев этого ущерба нет, подчеркнул Жеребенков. Как правило, в рамках следствия проводится экспертиза на предмет того, принадлежали ли выданные сведения к категории секретных и нанесло ли их разглашение ущерб безопасности России. Такие экспертизы почти всегда проводят специалисты самой ФСБ, которые находятся в зависимом положении по отношению к следствию.
«Перечень сведений, которые могут быть отнесены к гостайне, размыт; по сути критерий один — может ли причинить их разглашение ущерб безопасности России. Эксперты ФСБ обязательно скажут: да, может. По делу американца Пола Уилана мы просили о независимой экспертизе в Минобороны, нам отказали. Исследование проводили кадровые сотрудники ФСБ, они действовали в интересах своей спецслужбы, результат сами знаете какой», — рассказал адвокат.
Применительно к делам о госизмене «все говорят об интересах государства, а на права и интересы конкретной личности никто смотреть не будет», заключил Жеребенков. Он указал на символический смысл того, что дела слушаются в судах уровня субъекта России коллегиями из трех судей: «Тройки» по сути не изменились [с 1930-х годов], они означают, что в процессе превалируют интересы государства и, как правило, выносят обвинительное решение».
Без присмотра
Секретный характер экспертиз по этой категории дел лишает защиту возможности «не просто повлиять на экспертизу, а даже оспорить ее выводы», добавил Коблев. Ограничена в возможностях не только защита, но и прокурорский надзор, полагает он: «Пока не будет более-менее прозрачного надзора за следствием по таким делам, качество следствия будет низким. Фактически эти дела сейчас расследуются бесконтрольно».
Формально разницы между прокурорским надзором за уголовными делами спецслужб и прочими делами нет, сейчас весь прокурорский надзор находится в упадке, считает глава юридического департамента «Руси сидящей», в прошлом начальник отдела следственного управления прокуратуры Чувашии Алексей Федяров. Скорее можно говорить об «особом контроле органов ФСБ за тем, как прокурор будет вести себя в процессе», сказал он.
«Я бы с огромным удовольствием посмотрел на прокурора, который бы отказался подписать обвинительное заключение по уголовному делу о госизмене или шпионаже, которое расследовала ФСБ России. Я думаю, что таких прокуроров в природе не существует. Роль прокурора будет сведена к механическому подписанию обвинительного заключения», — отметил Федяров.
Минное поле для журналистов
Дело Сафронова показало, что под угрозой может оказаться каждый журналист, который работает с военной, промышленной, научно-технической, экономической, силовой и уголовной тематикой. Неточность формулировок и определений из закона «О гостайне» и Уголовного кодекса «создают большую нестабильность для работы журналиста», сказала РБК руководитель Центра защиты прав СМИ Галина Арапова. Так, перечень закрытых сведений из закона «О гостайне» «написан широкими мазками», в нем нет подробного описания потенциально секретной информации, «чтобы обычный человек и журналист четко понимал, чего нельзя делать».
Иногда вопрос о принадлежности к гостайне решается уже после того, как информация попала в публичное поле, и что именно то или иное ведомство посчитает относимым к гостайне — во многом вопрос его усмотрения и понимания государственных интересов, констатирует юрист.
«В какой момент захотят в отношении конкретного журналиста — если он не пишет, например, театральные анонсы — вытащить эту карту, никто не знает», — говорит Арапова. Так, военно-промышленный комплекс, поставки вооружений за рубеж активно обсуждаются в государственной прессе и публикации, подобные некоторым статьям Ивана Сафронова, могли бы появиться на телеканале «Звезда», говорит она: «Где заканчивается патриотический интерес государства эту тему обсуждать и начинается информация, которую государство не хочет обсуждать? Эта граница совершенно не ясна».
Закон «О СМИ» содержит запрет цензуры и прямо обязывает журналиста публиковать любую общественно значимую информацию, напомнил Мураховский: противоречие между требованиями разных законов возникает там, где общественно значимая информация оказывается чувствительной для государства.
Кто еще под угрозой
Дело с опасной информацией имеют и эксперты, которые ходят на приемы в посольства различных стран, на международные военные выставки, куда приезжают иностранные делегации, добавил Мураховский. «Абсолютно непонятно, где проходит грань между экспертом и шпионом. Обычную журналистскую статью, к примеру, о действиях российской группировки в Сирии, написанную с использованием материалов из открытых источников, которые были проанализированы и собраны воедино, можно подвести под статью», — заключил эксперт.
В 2002 году ФСБ возбудила уголовное дело о разглашении государственной тайны из-за публикации в журнале «Власть» военного справочника «Вся российская армия». Журналисты утверждали, что все данные они получили из открытых источников. Им удалось доказать свою правоту, и дело было закрыто. Впоследствии журнал продолжал выпускать обновленные справочники, и почти каждый раз это сопровождалось возбуждением, а затем прекращением уголовного дела.
Не существует какого-либо свода правил или рекомендаций для журналистов в вопросах чувствительной информации, говорит военный эксперт Андрей Фролов: «Если бы для человека, не имеющего допуск, был сформулирован конкретный список тем, которые являются гостайной, то можно было бы говорить: если хочешь играть в госизмену и шпионаж, давай, рискуй. Но по крайней мере ты точно будешь знать, что новые контракты и переговоры по новым контрактам ВТС — это секретно. И если ты про них напишешь, даже несмотря на то что ты журналист, понесешь ответственность», — пояснил эксперт.
Но границы, где заканчивается журналистика и начинается госизмена, четко не прописаны, говорит Фролов. «В России даже обзорную статью, которая написана на открытых источниках, к примеру про военно-техническое сотрудничество, могут расценить как раскрытие гостайны», — пояснил он. Фролов рассказал, что столкнулся с этим на личном примере. Однако детали этой истории эксперт раскрывать отказался. В результате получается, что про ВТС либо нельзя писать в принципе, либо можно, но очень завуалированно, в стиле «истребители российского производства заинтересовали инозаказчика на Ближнем Востоке, который хочет купить больше чем пять единиц этих машин», подытожил Фролов.
Отсутствие полностью прозрачных критериев информации, представляющей гостайну, может иметь нежелательные последствия для международного сотрудничества, сказал РБК генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Андрей Кортунов. По его словам, наибольшим рискам подвержены эксперты, работающие с военной сферой и вооружениями. Аналитические публикации РСМД не проходят цензуру, но эксперты могут консультироваться с МИДом и профильными департаментами о деталях докладов, отметил Кортунов.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
