При двузначной процентной ставке трудно рассчитывать на устойчивость

Фото: РБК

Российскую банковскую систему ждут масштабные перемены: новый глава Банка России, переход на принципы «Базеля III», борьба за клиентов в условиях усилившейся конкуренции со стороны госбанков. О том, как банкам работать в новых условиях, и об их влиянии на общество накануне XXIV съезда Ассоциации российских банков в интервью корреспонденту РБК daily НАТАЛЬЕ СТАРОСТИНОЙ рассказал президент АРБ ГАРЕГИН ТОСУНЯН.

— Главная тема съезда посвящена роли банков в социально-экономическом развитии России. Почему именно такую тему выбрали?

— Когда мы оцениваем место и роль банков, мы должны рассматривать их как часть общества. А кредитные учреждения у нас все время ассоциируются лишь с цифрами, финансовыми показателями по активам, капиталу, прибыли и т.п. Это неправильно, поскольку на решения, которые принимает тот или иной банк, часто влияют не макроэкономические факторы, а психологические, социальные, политические, культурные. Банки часто обвиняют во всех смертных грехах: в том, что именно они виноваты в росте инфляции, колебаниях валютных курсов, дороговизне кредитов. Но порой они сами являются заложниками текущей рыночной ситуации и окружающей их действительности. Мы хотим, чтобы общество поняло, что банки не антиподы с обществом.

— Правительство, да и многие банкиры говорят о том, что ЦБ пора бы уже понизить ставку рефинансирования и другие учетные ставки. Как вы считаете, настал ли этот момент?

— Денежно-кредитная политика, которая принимается каждый год на высочайшем уровне, уже должна включать пункт по снижению процентной ставки. Если я в этом документе не нахожу ни одного слова, что собирается делать правительство и ЦБ для того, чтобы снижались процентные ставки, то это у меня вызывает большой вопрос: «Кто, если не они, должны эту задачу решать?» И позиция Банка России, когда он говорит, что ему по Конституции только устойчивость национальной валюты следует обеспечивать, вызывает у меня недоумение, так как при двузначной процентной ставке трудно рассчитывать на устойчивость.

Один из важнейших приоритетов работы и правительства, и ЦБ — это создание условий для конкуренции. Снижение цены любой услуги определяется именно уровнем конкуренции. При подготовке очередного документа по денежно-кредитной политике в нем следует закладывать условия для развития конкурентной среды. Как, например, предоставление банкам на равных условиях рефинансирования по более низким ставкам. И адекватные условия для ведения бизнеса должны обеспечиваться. Нужно, чтобы рентабельным был не бизнес, в котором присутствуют аферы, распил и обман, а бизнес, который предоставляет качественный товар и услуги.

Но для всего этого государство должно обеспечить соответствующее качество работы правоохранительной и судебной системы. Когда они несовершенны, то в бизнесе развивается его дурная часть — та, которую бизнесом в хорошем смысле назвать нельзя. Нам следует понять причины, которые порождают такое массовое увлечение правонарушениями. А мы все время боремся с последствиями. При увеличении оттока капитала из страны ставим заградительные заслоны, с фирмами-однодневками боремся только уголовно-правовыми способами, не выявляя причины оттока и повального засорения рынка однодневками.

— Если говорить о состоянии конкуренции в банковской системе, как бы вы ее сейчас охарактеризовали?

— С одной стороны, декларируется, что государство будет выходить из капиталов госбанков, а по факту получается, что их удельный вес и в активах, и в капитале банковской системы увеличивается. Это не способствует конкурентному развитию рынка финансовых услуг. У нас все очень сильно сконцентрировано в одних и тех же структурах. Посмотрите, только пять банков владеют более 50% всех активов банковской системы. Вместе с этим почти 65% заемных средств, которые предоставляют банки, находятся в распоряжении всего у 20 крупнейших заемщиков. Получается, что для всех остальных — сотен тысяч и миллионов заемщиков — остается 35% средств, которые они могут получить от банков. Так не должно быть.

— Как, по вашему мнению, можно решить эту проблему?

— За счет предоставления банкам большей свободы действий. Финансовые власти опасаются, что если банки будут активно развивать кредитование, то это приведет к росту инфляции. Я же считаю, что на рост инфляции влияют не банковские кредиты, а коррупция и соответствующие госмонополии, в частности их тарифная политика. Типичный наглядный пример. В последние годы средства госбюджета направляются на строительство различных спортивных объектов. Почему-то эти инвестиции инфляцию не разгоняют. А почему? Потому что вложены в проекты, и потому деньги связаны. Получается, что когда на развитие каких-либо проектов выделяются средства из государственных источников — это не разгоняет инфляцию, а когда из кредитных источников — то разгоняет. Странная логика у наших оппонентов.

— В прошлом году корпоративное кредитование выросло всего на 10—12% против 40-процентного роста розничного кредитования. Говорит ли это о том, что корпоративное кредитование зашло в тупик?

— Никакого тупика нет, если мы сами его не будем формировать. Тупик был бы, если бы мы были нищей страной. И были бы страной, которая зависит только от внешних финансовых источников. Мы богатейшая страна. Весь наш искусственно созданный тупик связан с тем, что вместо того чтобы развивать свое сельское хозяйство, промышленность, малый и средний бизнес, мы продолжаем и дальше перераспределять незаработанное, теряя по пути стимулы к развитию. Надо дать возможность людям работать. Надо всю эту гигантскую бюрократическую машину направить на обеспечение бизнесу условий для работы, а не увлечением собственным бизнесом, а машину господавления направить на то, чтобы она боролась с криминалом. Но когда значительная часть правоохранительной машины преимущественно занимается тем, что сама является источником экономического криминала, част­ный бизнес у нас никак не может развиваться. Именно поэтому мы находимся в международных рейтингах на сотом месте по легкости ведения бизнеса и на первых местах по уровню коррумпированности, в кругу стран типа Гвинеи-Бисау, Никарагуа, Кении, Гайаны и стран, которые не должны быть для нас главным примером для подражания.

Сейчас успешный момент для того, чтобы на фоне международных кризисов выйти на арену и притягивать к себе инвесторов. Заемные средства банков следует направлять в развитие инфраструктуры, транспортных сетей и коммуникаций, в модернизацию устаревших основных фондов, в ипотеку для малоимущих, а не для элитных граждан. Есть решения, есть деньги, страна богатая! Но для этого нужно, чтобы процентные ставки были, конечно же, гораздо ниже, а для этого надо в том числе ставку рефинансирования снижать.

— Впереди банкиров ждет ужесточение регулирования: введение принципов «Базеля II» и «Базеля III». Банковская система готова на переход к этим стан­дартам?

— К «Базелю III» некоторые банки готовы, некоторые нет. В разных странах по-разному относятся к новым требованиям «Базеля». И в подавляющем большинстве очень критически! Нам не стоит торопиться с введением их принципов, да еще распространять их на всех участников рынка. «Базель III» вводит определенные ограничения на капитал второго уровня, он просто выводится из расчета нормативов. Сейчас на очень высоком уровне обсуждается вопрос о том, чтобы ввести эти нормы лишь на определенные банки — например, на те, которые входят в первые десять или пятьдесят по активам и капиталу.

— Сколько потребуется капитала нашей банковской системе, если вдруг будет принято решение переходить на «Базель III»?

— По приблизительным оценкам — сотни миллиардов рублей. Но трудно сказать, где владельцы банков смогут их достать. В наших условиях непонятно, где можно изыскать лишние средства для докапитализации. Мы, АРБ, много лет предлагаем стимулировать капитализацию банков путем вывода из-под налогообложения рекапитализируемую прибыль. Но нас не слышат власти!

— Как вы оцениваете назначение Эльвиры Набиуллиной на пост главы Банка России? Что она может привнести в банковский сектор?

— Я ее оценивать могу как человека настолько, насколько я ее знаю. На мой взгляд, предельно порядочная, ответственная, думающая, вышедшая из науки: она училась и у Егора Гайдара, и у Евгения Ясина. Словом, интеллигентный в полном смысле этого слова человек. Все это во мне вызывает глубочайшее уважение и симпатию. Она обладает государственным мышлением, ничем себя не запятнала и вообще к коммерции никогда не имела никакого отношения.

Она, я полагаю, с одной стороны, сохранит преемственность, с другой — ситуация требует перемен. Когда приходит новый человек, он может вызовы и ожидания рынка начать воплощать в жизнь более активно.

— Может ли как-то повлиять на российскую банковскую систему ситуация с Кипром?

— Если как-то повлияет, то в положительную сторону. Дочерние структуры зарубежных банков, работающие у нас, не перестанут быть российскими банками. Юниаструм Банк, который на 80% принадлежит Банку Кипра, совершенно независим от Кипра, никакие решения по кипрским депозитам на него не распространяются. Да и проблемы Евросоюза вкладчиков российских банков никак не касаются. Наоборот, вкладчики из офшоров могут задуматься о возврате на родину. Особенно если власти всерьез возьмутся за улучшение бизнес-климата в стране.