Глава РФПИ — РБК:
Глава РФПИ — РБК:
«Прогноз, что мир в 2021-м победит ковид, не сбывается»
Кирилл Дмитриев считает, что самый большой риск дальнейшего развития пандемии связан с активными мутациями вируса. О заказчиках кампании против «Спутник V» и ожиданиях от встречи Путина и Байдена он рассказал в интервью РБК
Кирилл Дмитриев
1. О вероятности третьей волны пандемии
2. Как убедить россиян прививаться
3. Об эффективности Всемирной организации здравоохранения и ее реформе
4. Когда начнется экспорт вакцины из России
5. О результатах проверки российских заводов
6. О клинических испытаниях AstraZeneca и «Спутника V» в России
7. О доходности фонда от инвестиций в препараты против COVID
10. Что ждут инвесторы от встречи президентов России и США
11. Об арабских и азиатских инвесторах
12. Об инвестициях в Baring Vostok
13. Об инструментах для восстановления экономики
14. О новых принципах венчурных инвестиций РВК
«Вакцинный национализм — это в корне неправильно»
— Пандемия COVID-19 дискредитировала глобализацию? Каждая страна действует исключительно в своих интересах?
— Общий ответ мира на пандемию действительно мог быть гораздо более скоординированным. На словах все были готовы поддерживать распределение вакцины по всему миру, а на деле мы видим, что ряд богатых стран фактически держит вакцину у себя, в том числе не передавая технологии, и многие люди из бедных регионов получат помощь гораздо позже. Самый большой риск дальнейшего развития пандемии связан с новыми активными мутациями вируса. И если они будут активно происходить в дальних уголках планеты, где сейчас нет вакцины, то вирус вернется и в богатые страны тоже. Вакцинный национализм — это в корне неправильно.
— «Спутник V» — это самая важная для вас сейчас инвестиция РФПИ?
— С самого начала пандемии РФПИ проанализировал более двадцати вакцин-кандидатов, а также активно общался с ведущими международными экспертами в этой сфере, и их мнение по поводу выбора вакцины для дальнейшего продвижения было однозначным. Фокус именно на «Спутник V» был абсолютно верным. Я сам сделал прививку еще в июне 2020 года, одним из первых, потому что мы поверили в эту вакцину после детального изучения ее технологической платформы.
На сегодняшний день вакцина зарегистрирована в 66 странах, и это колоссальный успех. При этом регистрация практически в любой из этих стран была настоящей битвой: мы везде сталкивались с активным противодействием со стороны других игроков, которые не хотели пускать Россию и сопротивлялись регистрации российской вакцины.
С регистрацией у нас было несколько прорывных примеров, которые сильно нам помогли. Например, самая первая регистрация «Спутника V» в Аргентине открыла нам двери в Латинскую Америку. За Аргентиной последовали другие страны этого региона. Клинические испытания в Объединенных Арабских Эмиратах и Индии, которые организовал и финансировал РФПИ, также позволили нам добиться и регистрации в Индии, второй самой населенной стране мира, и ряда регистраций в других странах этого региона.
Результат «Спутника V» на международных рынках — это наша работа 24 часа. РФПИ организовал и профинансировал клинические исследования вакцины «Спутник V» в различных странах, отвечает за регистрацию, организацию зарубежного производства и международные контракты на поставку. Мы решаем логистические проблемы, обеспечивая своевременную доставку вакцины в самые разные регионы, и помогаем с публикациями в ведущих мировых медицинских журналах, таких как The Lancet. Кстати, именно публикация сыграла ключевую роль в решении многих стран зарегистрировать «Спутник V». Мы в том числе помогаем нашим ученым находить мутационные штаммы коронавируса по всему миру для проведения исследований эффективности вакцины против этих штаммов.
С самого начала это было правильное решение, мы взяли на себя этот инвестиционный риск и приняли решение двигаться вперед. Благодаря этой работе сейчас все понимают, что «Спутник V» — это одна из ведущих вакцин мира.
— С учетом текущих темпов вакцинации по всему миру насколько вероятен сценарий третьей волны коронавируса?
— Там, где нет масштабной вакцинации, со временем будут новые волны.
Дополнительный риск, как я уже сказал, связан с мутациями вируса. В ближайшее время в одном из международных научных изданий будет опубликована статья, в которой подтверждается, что «Спутник V» оказался наиболее эффективным среди других вакцин при борьбе с существующими видами мутаций вируса. Но тем не менее мы видим, что появляются уже и двойные, и тройные, и более сложные мутации.
Как итог — прогноз, что мир в этом году победит коронавирус, не сбывается. Во-первых, потому что во многих странах вакцинация еще даже не началась или проходит в минимальных объемах. Во-вторых, будет «борьба и гонка» между новыми, более сложными мутациями [вируса] и теми модификациями вакцины, которые будут производиться и которые все-таки позволят нам коронавирус победить. Но только при условии масштабной вакцинации большинства населения Земли.
— Недавно Владимир Путин сказал, что обязательной делать вакцинацию от COVID-19 не нужно. Но темпы вакцинации в России по-прежнему достаточно низкие — какие способы стимулирования могут и должны быть?
— Относительно темпов вакцинации в России есть два аспекта. Во-первых, с самого начала против «Спутника V» была развернута мощная дезинформационная кампания. Мы считаем, что инициаторы этого процесса — ряд компаний «большой фармы» и антироссийские политические круги. С самого начала была целенаправленная кампания по подрыву доверия к великому достижению наших ученых, к эффективности вакцины.
Еще одним элементом является то, что Россия оказалась довольно успешной в борьбе с коронавирусом — сейчас количество случаев заболеваний в три раза меньше, чем на пике. Важным элементом была вакцинация медицинского персонала, что позволило создать очень хорошую защитную прослойку. В результате теперь многие люди, к сожалению, не чувствуют острой необходимости прививаться.
Я знаю много людей, которые не привились, заболели и в один голос теперь говорят: если бы я знал, насколько тяжелые последствия ковида, насколько это все тяжело, я бы, конечно, привился.
Что такое РФПИ
Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) — суверенный инвестиционный фонд, созданный в 2011 году как 100-процентная «дочка» ВЭБа. В 2016-м фонд в рамках специального закона был передан в Росимущество. Согласно данным фонда, на текущий момент вместе с партнерами в российскую экономику было привлечено более 2 трлн руб., в том числе 1,9 трлн руб. за счет банков и соинвесторов. В портфеле фонда более 80 проектов, в том числе AliExpress Russia, «Запсибнефтехим», «Детский мир», ГК «Мать и дитя», «ФосАгро», «Вертолеты России» и т.д.
Не только российские данные, но и данные многих государств, где применяется «Спутник V», показывают, что наша вакцина самая безопасная и эффективная. Россияне видят ажиотажный спрос на нашу вакцину в мире, и мы верим, что темпы вакцинации в России будут нарастать. Все наиболее информированные люди в нашей стране, ведущие ученые, бизнесмены, политики, привились от коронавируса.
Пациенты в ожидании своей очереди во время проведения выездной вакцинации от коронавирусной инфекции в дачном обществе
— Первый тезис очень простой: очень плохие последствия отказа [от вакцинации]. Последствия даже легкой формы COVID-19 могут быть очень серьезными: многие испытывают различного рода неврологические проблемы после выздоровления и другие долгосрочные последствия болезни для здоровья.
И второй тезис — неправильно не прививаться вакциной, которая в мире признана одной из самых эффективных, надежных и безопасных.
Подход к вакцинации должен быть как к чистке зубов: то есть можно, наверное, не чистить зубы, но это не принято обществом. И те люди, которые не вакцинируются, не только на себя берут большие риски, но и несут их окружающим и близким.
— Вы часто говорите о дезинформации. Что экстраординарного вы замечали?
— Если залезть в «Википедию», то мы увидим, что многие фармкомпании исторически платили миллиарды долларов штрафов за то, что называется нелегальный маркетинг. Это значит, что судом подтверждена практика попыток уничтожения конкурентов и попыток создания монопольной позиции на рынке, в том числе через ангажированных экспертов и публикации. Мы видим атаки на «Спутник V» в первую очередь в англосаксонской прессе — это некий спрут, сочетающий интересы ряда компаний «большой фармы» и ряда политических игроков, которые настроены против России. Это целенаправленная кампания, нацеленная на понижение темпов вакцинации в России, нацеленная на зарождение сомнения в российской вакцине.
Эта кампания началась еще до регистрации «Спутника V» с абсурдных обвинений в том, что технология производства вакцины была украдена. И эта кампания также активно ведется в социальных сетях.
Фармкомпании и политические круги на Западе по факту обладают огромной информационной мощью. Но, несмотря на такое противодействие, у нас получается доносить нашу точку зрения, в том числе с помощью каналов вакцины в социальных сетях. Аккаунт вакцины «Спутник V» в Twitter очень популярен, всего за несколько месяцев на него подписались более полумиллиона человек по всему миру, это больше, чем у любого фармацевтического гиганта, хотя мы запустили аккаунт только в ноябре прошлого года.
Мы видим, в том числе через позитивные комментарии в социальных сетях, что «Спутник V» является одной из самых желанных вакцин фактически во всех странах, куда мы его поставляем. Как бы враги ни атаковали и как бы враги ни пытались найти какие-то изъяны, они не могут их найти. И, соответственно, мы в конце концов побеждаем по сути.
Доверяют ли вакцине
Дмитриев приводит данные международного опроса компании YouGov — 54% респондентов назвали Россию государством — производителем вакцины, которое вызывает наибольшее доверие: «Опрос также показал, что «Спутник V» является наиболее узнаваемой вакциной — семь из десяти опрошенных (74%) осведомлены о российской вакцине — и одной из двух наиболее желаемых». Данные Восточного комитета немецкой экономики свидетельствуют, продолжает Дмитриев, что 60% немцев готовы привиться «Спутником V», если бы у них была возможность. В восточной части ФРГ этот показатель выше — 71% опрошенных. «Официальные данные по вакцинам из Мексики, Венгрии и Аргентины, то есть стран, где активно используется «Спутник V», демонстрируют, что наша вакцина является самой безопасной и эффективной по сравнению с другими», — добавляет он.
«У ВОЗ не хватало достаточного количества рычагов»
— Насколько Всемирная организация здравоохранения оказалась в пандемию эффективным органом по глобальной координации стран?
— Мы находимся в очень позитивном диалоге с ВОЗ. Организация высоко оценивает российскую вакцину. Недавно мы подписали соглашение с UNICEF, структурой ООН, которая активно сотрудничает с ВОЗ, о поставке 220 млн доз вакцины.
— Но эта поставка возможна только при регистрации нашей вакцины ВОЗ, а ее пока так и нет.
— Все движется позитивно, и вопрос регистрации будет решен в ближайшие несколько месяцев. Но, с другой стороны, мы видим, что во время пандемии у ВОЗ не хватало достаточного количества рычагов. У организации оказалось недостаточно инструментов воздействия на производственные площадки, которых и так мало. Очень сильно замедлил распространение вакцины в мире и COVAX (механизм, работу которого координирует Глобальный альянс по вакцинам и иммунизации (GAVI), по совместной закупке странами вакцин против COVID-19 и последующем их распределении между регионами. — РБК): они полагались на индийского производителя, который теперь всю вакцину должен поставлять только в Индию. Из этой пандемии необходимо извлечь урок — как быть более подготовленным к другим подобным вызовам.
И, безусловно, необходимо большее участие других стран в управлении программами типа GAVI или COVAX, потому что во многом они сформированы англосаксонскими странами и это приводит к англосаксонскому крену в принимаемых решениях. Представители других стран должны участвовать в управляющих органах этих программ. Необходимо, чтобы руководство такими программами осуществлялось более репрезентативно.
Кирилл Дмитриев
— Кто должен и может инициировать изменения в подобных программах?
— Мы уже участвовали в нескольких круглых столах ВОЗ и ООН, на которых как раз обсуждается, что надо изменить, чтобы к следующей пандемии достичь большего равноправия различных стран мира. Речь в том числе идет об очень техническом, но важном вопросе — необходима инвентаризация всех площадок, которые могут производить вакцину, и более правильное сочетание между тем, у кого есть вакцина и где ее производить. Как пример — РФПИ общался с 111 производственными площадками и в процессе переговоров нашел и убедил 23 из них производить российскую вакцину. Но нам никто не помогал — мы сами звонили и узнавали. Объединенные знания всего мира о производстве позволили бы быстрее и оптимальнее организовывать производство.
— Механизм COVAX предусматривает, что к концу 2021-го должны быть произведены и распределены 2 млрд доз. Какой может быть доля российских вакцин?
— Россия может сыграть здесь значимую роль. Поставка «Спутника V» в страны с невысоким уровнем дохода сейчас идет напрямую, и в принципе мы можем продолжить делать так и в дальнейшем. И с GAVI, и с COVAX мы общаемся и готовы поставлять вакцину в рамках их программ. Но важно, чтобы они принимали решения именно исходя из ускорения вакцинации в мире, а не из каких-то политических соображений.
— Насколько активно российские производители подключаются к иностранным контрактам, для того чтобы тоже поставлять вакцину на экспорт?
— Абсолютный фокус наших производителей сейчас — на производстве объемов, необходимых для вакцинации россиян. Но мы видим, что каждый месяц они фактически удваивают мощности, и можно констатировать, что сейчас во всех регионах России вакцины хватает. По мере того как площадки полностью удовлетворяют внутренний спрос, они также могут поставлять вакцину абсолютно без ущерба для внутреннего спроса на внешние рынки. Мы ожидаем, что это будет уже активно происходить начиная с июня.
И стратегически это важно не только для спасения людей в других странах. Это прорыв, который Россия совершила на внешние рынки благодаря «Спутнику V». И последствия этого — российская фармпромышленность сможет экспортировать и другие препараты в те страны, которые вообще никогда ее продукцию не закупали.
— Как организована ваша работа на внешних рынках?
— У нас есть 100-процентная «дочка» — компания Human Vaccine, которая обеспечивает проведение клинических испытаний, заключает контракты по производству, обеспечивает регистрацию вакцины «Спутник V» в других странах и заключает контракты на закупку.
Сейчас ряд стран — производителей вакцин пытаются полностью закрыть рынки для других поставщиков вакцины. Наш подход в таких случаях сильно отличается: мы приходим на рынок и говорим, что больше 25% от общего объема спроса поставлять не будем. Смысл такой позиции — у страны должен быть портфель вакцин от нескольких производителей. Мы сталкиваемся с фармкомпаниями, которые приходят на рынки этих стран и говорят: нет, мы хотим, чтобы вы закупали только у нас; никого другого не берите, а если вы этого не сделаете, мы вам либо вакцину не поставим, либо ухудшим условия поставки.
Страны видят все больше и больше позитивных примеров использования нашей вакцины. С помощью «Спутника V» Сан-Марино стало первым европейским государством, которое полностью победило пандемию, инфицирование COVID снизилось фактически до нуля, и даже полностью закрыло ковидное отделение в больнице. Мы гордимся тем, что 90% всех прививок в этой стране было сделано именно «Спутником V». Сан-Марино не побоялось политического давления, и сейчас к ним уже приезжают туристы из других стран на вакцинацию «Спутником V». Это очень важный пример для всей Европы, как без политических предубеждений провести эффективную кампанию по вакцинации. И результаты налицо: власти Сан-Марино заявили, что ни одного случая с серьезными нежелательными явлениями не зафиксировано и что эффективность вакцины очевидна.
— Вы анализировали, у кого выгоднее модель производства для стран — у вас или у конкурентов?
— Если посмотреть на производителей других вакцин, они в основном сфокусированы только на Европе и США, держат технологии, не допуская другие страны к производству. Да, они располагают большими мощностями, запускают производства и т.д. Но у нас — формат партнерского подхода, который я считаю более правильным и с гуманитарной точки зрения, и с точки зрения возможности более быстрой организации процесса производства вакцины. Мы создали совместные партнерства по производству вакцины с 25 производителями из 14 стран.
Для многих стран мы — единственная правильная модель. Например, в Индии мы пока являемся единственной зарегистрированной иностранной вакциной — не разрешены ни китайские, ни американские. Почему так? Мы, во-первых, очень много времени уделили Индии, провели там клиническое исследование. Во-вторых, фактически половина внешнего производства «Спутника V» будет именно в Индии. И вот это производственное партнерство с Индией позволило нам стать одним из ключевых производителей вакцины, позволяющей спасти жизни в стране, где живет 1,4 млрд человек.
— Какую роль вы отводите «Спутнику Лайт»?
— Мы приняли участие в совместной работе с Институтом им. Гамалеи по «Спутнику Лайт», поскольку считаем важным иметь различные продукты в портфеле, в том числе вакцину, состоящую из одного укола. Это не только может защищать с хорошей эффективностью 80%, но также важно как дополнительный укол для других вакцин.
Поэтому «Спутник Лайт», который уже одобрен в большом количестве стран, это очень важный инструмент борьбы с пандемией. Данные Министерства здравоохранения провинции Буэнос-Айрес, например, демонстрируют высокую эффективность применения «Спутника Лайт» — на уровне 78,6–83,7% при вакцинации пожилых людей.
«Надеюсь, что это не выйдет в политическую плоскость»
— В мае в Россию приезжали специалисты ВОЗ и Европейского агентства по лекарственным средствам. Знакомы ли вы с результатами? Предположим, что результаты будут неудовлетворительные, — это может как-то сказываться на вашей работе?
— Часть отчетов они уже нам прислали, идет диалог между техническими специалистами и ВОЗ. В отчетах есть рекомендации, но пока нет никаких критических рисков или замечаний. Надеюсь, что это действительно останется на таком техническом уровне и не выйдет в политическую плоскость.
Процесс проверки со стороны ВОЗ и ЕМА показывает открытость России: если бы было что прятать, были бы не уверены в вакцине — тогда не организовывали бы эти проверки, особенно после агрессивных негативных высказываний против российской вакцины ряда чиновников ЕС. Для того чтобы получить регистрацию более чем в 60 странах, эта проверка и не требовалась.
— Насколько критичной и существенной является задержка с одобрением испытаний комбинации AstraZeneca и «Спутника V» в России?
— Никакой задержки нет, наш Минздрав просто задал дополнительные вопросы, и AstraZeneca на них отвечает. Совместные испытания продолжаются в Азербайджане, одобрены в Белоруссии и ряде других стран. «Спутник V» стал первой в мире вакциной, которая показала, насколько хорошо работают «коктейли» вакцин. Вакцина «Спутник V» сама по себе уже является своеобразным «коктейлем» из двух разных компонентов — аденовирусных векторов Ad5 и Ad26. По этому пути, правда, уже с опозданием почти на год сейчас идут и другие производители — совместно тестируются Pfizer с AstraZeneca, китайские вакцины друг с другом. Мы, кстати, открыты к испытаниям и с другими производителями. Подход вакцинных коктейлей будет важным в том числе для борьбы с будущими мутациями.
«Вся ПЦР-индустрия не была подготовлена под COVID-19»
— Вы анонсировали, что рост числа вакцинированных должен «убить спрос» на препарат по лечению COVID-19 «Авифавир», в который вы инвестировали. Полностью ли закрыт внутренний спрос? Насколько эта инвестиция себя оправдала для вас?
— В самом начале пандемии мы сумели собрать максимальную информацию со всех стран от глав суверенных фондов, организовав с ними еженедельные звонки в формате видеоконференций, которые позволили нам понимать лучшие подходы в борьбе с пандемией во всем мире и сыграли важную роль в том, что мы начали инвестировать в различные проекты для противодействия пандемии.
Мы с самого начала выбрали три самых главных направления по борьбе с коронавирусом — тестирование, препараты для лечения и вакцины. И я горжусь, что РФПИ сумел переориентироваться на них в рекордные сроки и добиться значимых результатов, стал одним из главных инвесторов и организацией в борьбе в ковидом.
Если говорить про «Авифавире», то, несмотря на вакцинацию, спрос на него остается еще довольно высоким. Пока мы не добьемся тотальной вакцинации, такие вирусоподавляющие препараты будут необходимы. Наш прогноз — спрос на него снизится только к концу этого года.
Инвестиции в «Авифавир», кстати, это пример нефинансовой мотивации при осуществлении нашей деятельности, хотя мы уже получили минимально приемлемую доходность на вложенные инвестиции. То есть мы не просто взяли государственные деньги и не просто их потратили, а проинвестировали их с доходностью около 15% в создание одного из двух эффективных препаратов в мире по борьбе с коронавирусом. Это не сверхдоходность. Потому что как только есть возможность снизить стоимость препарата, мы его снижаем. И это то, что является фокусом в данном случае — сделать его максимально доступным.
— Какое сырье для препарата сейчас используется?
— Первоначально первая партия «Авифавира», которую мы создали с «ХимРаром», была полностью российская, из российских компонентов. Потом, когда мы стали работать над резким снижением стоимости препарата, мы стали закупать сырье и на зарубежных рынках, в Индии и Китае.
— Кто сейчас является основным заказчиком систем тестирования и как выглядит этот рынок?
— Наша совместная российско-японская система тестирования — «Эвотэк-Мирай Геномикс» — это самая точная из экспресс-систем, более 20 млн тестов поставлено за рубеж. В ближайшее время этот показатель может удвоиться. Система стала ключевым инструментом тестирования не только в российских аэропортах, но и отлично зарекомендовала себя в зарубежных хабах, например в аэропорту Абу-Даби. Мы сумели найти важную нишу — международные перевозки — то есть тестирование там, где очень важна скорость получения результата. С его помощью от мазка до получения результата — 45 минут, или, как мы говорим консервативно, — «менее часа».
Следующим поколением наших систем станет робот-автомат, который фактически не требует обученного персонала. Сейчас требуется опытный лаборант, их может не оказаться в достаточном количестве.
Вся ПЦР-индустрия не была подготовлена под COVID-19. Многие системы тестирования не ориентированы на время, поскольку исторически ПЦР-диагностика не требовала скорости. Наш робот позволит за один час делать примерно 300 тестов, то есть он может обслужить оперативно один стандартный авиарейс. Это позволяет нам полностью протестировать людей до их отлета. Мы сможем прямо до захода в самолет подтвердить, что ни один человек, летящий в самолете, не имеет позитивного теста на COVID. Мир уже пришел к тому, что основные перелеты будут в основном для людей, которые сдают либо тесты, либо у них есть сертификат вакцинации. Мы об этом писали еще в июле прошлого года, когда мало кто в это был готов верить.
— Что происходит с вашим СП с AstraZeneca и «Р-Фарм»? Что оно производит?
— Это производство, на котором «Р-Фарм» производит вакцину для AstraZeneca для ряда стран. Но подчеркну, что это абсолютно не в ущерб работе «Р-Фарм» по производству «Спутника V».
— Как пандемия повлияла на основные активы, какую доходность вы получили по итогам прошлого года?
— Мы продолжаем активную инвестиционную деятельность с учетом значимости РФПИ на российском рынке инвестиций. В прошлом году совместно с партнерами мы проинвестировали 370 млрд руб.
Доходность нашего портфеля превышает динамику большинства ведущих индексов, а по ряду проектов мы отмечаем кратный рост основных показателей.
Так, после инвестиций фонда и партнеров в компанию Elementaree ее бизнес вырос в три раза. Телемедицинский сервис «Доктис» продемонстрировал рост более чем в десять раз. Совкомбанк продемонстрировал рентабельность капитала на уровне 20% и вошел в тройку крупнейших частных банков России. Существенно будет увеличиваться выручка «Запсибнефтехима» — крупнейший завод по производству полимеров был запущен на полную мощность в конце 2020-го.
С учетом результатов прошлого года целый ряд проектов позволил увеличить вложенные средства инвесторов более чем в два раза, а 50% вложенных средств фонда уже вернулось в виде дивидендов и продаж долей.
Кирилл Дмитриев
«Качество российско-американских отношений сегодня — это падающий нож»
— Где сосредоточены основные глобальные постпандемические риски?
— В мире очень сильно выросла денежная масса, напечатано очень много долларов и евро. И в ближайшее время в мире возникнет очень большой вопрос, связанный с потенциальной мировой инфляцией, с тем, как эти все напечатанные деньги будут влиять на различные активы, различные классы финансовых инструментов. Мы уже видим, например, ранее не виданные высокие мультипликаторы для многих западных публичных компаний, так как большая часть спекулятивного капитала пришла именно в публичные акции. Видим приток этих средств и спекулятивные колебания в новых инструментах, таких как криптовалюты. Миру надо будет справиться с тем объемом перенапечатанных США и Евросоюзом денег в рамках выхода из коронавирусного кризиса. Напечатанные в мире деньги уже сейчас, например, привели к росту мировых цен на продукты питания на рекордные за последние десять лет 4,1% в мае.
— Это про мир. А про Россию?
— Для России, мне кажется, что такое большое количество напечатанных внешних денег может означать и хорошие стабильные цены на сырьевые ресурсы. Тот факт, что Россия проводит более сбалансированную макрополитику, позволяет российскому рынку избежать больших колебаний и получить выгоду от такого переизбытка внешних денег за счет повышения стоимости на ресурсы. Монетарная политика ЦБ должна, безусловно, учитывать беспрецедентные действия других денежных регуляторов.
— Есть ли какие-то изменения в российско-американских инвестиционных отношениях после смены президента США?
— Инвесторы очень надеются на сбалансированные результаты от личной встречи президентов 16 июня. Фактическое качество российско-американских отношений сегодня — это падающий нож. И на этой встрече, может быть, удастся этот нож задержать, чтобы он хотя бы не падал дальше вниз. Может быть, она поможет как-то начать восстанавливать какие-то элементы коммуникации, снимет часть тех барьеров, которые США наложили даже на фактическое общение между бизнес-кругами.
— Предпосылки вы видите к этому?
— Бизнес видит, что есть некоторые минимальные сигналы, в том числе по более взвешенному взгляду американской администрации на «Северный поток» и другие российские проекты. Я думаю, что точно речь не может идти о каком-то кардинальном улучшении отношений. Но инвесторы и бизнес надеются хотя бы просто на начало конструктивного равноправного диалога. Поскольку такой диалог фактически остановился в последнее время, то накопилось очень много не только проблем, но и большое количество недопониманий. Поэтому мы, безусловно, надеемся, что эти недопонимания будут сниматься.
— Правильно ли говорить, что американских инвесторов на российском рынке сейчас полностью вытесняют арабские и азиатские?
— Арабские и азиатские инвесторы действительно сейчас проявляют очень большой интерес к России, поскольку также видят большое количество напечатанных в мире денег и необходимость вкладывать их в активы. РФПИ привлек и привлекает значительные инвестиции от этих инвесторов, в том числе от многих, кто раньше не инвестировал в Россию. Но важно понимать, что европейские и американские инвесторы очень прагматичны. Как вы знаете, они поучаствовали в большом количестве размещений в России и они продолжают вкладывать и в российские ценные бумаги, и в российские активы. Да, роль арабских и азиатских инвесторов растет, но мы также видим необходимость и у американских, и у европейских инвесторов куда-то вкладывать излишки, поэтому они продолжают взаимодействовать с российским бизнесом и экономикой.
Основатель Alibaba Джек Ма (слева) и Кирилл Дмитриев
«Любое повышение налогов экономике не поможет»
— Но у российского бизнеса есть свои особенности. Дело Baring Vostok — в котором вы активно поддерживали Майкла Калви. Формально спор за актив — банк «Восточный» — урегулирован, Калви не в тюрьме, но уголовное дело продолжается. Остается ли такой подход отличительной отрицательной чертой российской бизнес-среды?
— Мы всегда поддерживали Baring Vostok и Майкла Калви. После его выхода из-под домашнего ареста мы с ним несколько раз встречались, обсуждали совместные инвестиции с фондом, и, может быть, на каком-то этапе РФПИ станет одним из инвесторов самого Baring. Мы считаем, что это абсолютно этичный и правильный, корректный фонд. Надеемся, что для Майкла и для фонда эта история завершится позитивно.
Но при этом я не вижу ухудшения условий ведения бизнеса в России.
— За счет чего сегодня должно идти восстановление экономики — за счет распечатывания государственных фондов или по линии повышения налогов, например?
— Любое повышение налогов экономике не поможет, а только затормозит ее рост. Считаю абсолютно правильным решение правительства использовать сейчас средства ФНБ и других резервов. Если посмотреть на мир, то Россия была гораздо более консервативна, чем другие центры финансово-кредитной политики.
Для восстановления экономики нам надо наши средства резервов инвестировать в доходные и значимые для экономики проекты. У нас было три проекта, в которые мы вложили средства ФНБ («Запсибнефтехим», «Устранение цифрового неравенства» и «Строительство интеллектуальных сетей»). По ним всем государство получило или получит доходность в среднем на 30% выше, чем если бы эти средства были вложены в американские ценные бумаги. То есть мы показали, что можно инвестировать средства ФНБ доходно, гарантированно и успешно. И это такая получается модель самовоспроизводящегося экономического цикла роста: от инвестированных в доходные проекты средств растет сам ФНБ.
«Мы видим восстановление стоимости активов»
— В прошлом году вы говорили про дисконт стоимости российского бизнеса и что он будет держаться из-за факторов пандемии примерно год. Сейчас «ценник» восстанавливается?
— Да, мы видим постепенное восстановление стоимости российских активов и все больший интерес к ним.
— Вы как-то изменили за последний год свои приоритеты и те направления, которые видите, что будут расти в ближайшие три—пять лет?
— Мы все больше и больше средств направляем и в инфраструктурный сектор, и в высокотехнологичный сектор. При этом, безусловно, также будем инвестировать в том числе и в ряд ресурсных проектов, потому что России важно оставаться и мощным конкурентоспособным игроком в сфере ресурсов.
— В октябре 2019 года РФПИ сообщал, что суверенный фонд Mubadala из ОАЭ рассматривает возможность инвестировать в строительство завода по производству целлюлозы «Свезы» Алексея Мордашова, инвестиции в который оценивались в $2,8 млрд. В какой стадии этот проект, с учетом того что региональные власти и федеральное правительство выступили против его реализации на берегу Рыбинского водохранилища?
— Там было все готово для инвестиции. Но важно, чтобы были учтены все экологические требования. «Свеза» и «Севергрупп» сейчас прорабатывают альтернативные варианты реализации проекта. И только в случае поддержки этих альтернативных вариантов, в том числе с абсолютным учетом всех необходимых региональных и других требований, мы продолжим этот проект. В своей деятельности мы с самого начала уделяли и продолжаем уделять особое внимание экологическим и социальным аспектам проектов.
— Экологическая повестка, выбросы, ESG и т.д. — это теперь главный фактор, влияющий на те или иные сделки? Или это просто модная тема, как в свое время был майнинг и криптовалюты?
— Все больше внимания уделяется экологическим аспектам, люди хотят жить в экологически чистых районах. Поэтому, безусловно, это все больше и больше учитывается в инвестиционных процессах. Здесь у России на самом деле очень выигрышное положение: мы в том числе обладаем самыми большими лесными территориями, которые абсорбируют большую часть мирового углекислого газа, и здесь очень важно воспользоваться этими преимуществами и не давать искусственно количественно занижать наши «зеленые» показатели.
— Когда будут первые инвестиции от «инвестиционного товарищества» — Фонда фондов? Изначальная идея была — за счет этого фонда поддержать венчурный рынок. Она остается?
— Фонд фондов фактически заработает уже в ближайшее время, и здесь будут вклады и в сами фонды, и в отдельные компании сразу в режиме экосистемы крупнейших финансовых и промышленных групп. Хорошо, когда представители этих групп также совместно вкладывают свои средства, исходя из мощной экспертизы в различных секторах. Поэтому важно, что фонд даст возможность технологическим компаниям получить доступ сразу ко всей этой экосистеме, получить заказы от крупнейших финансово-промышленных групп.
— С учетом того что вы теперь курируете главного «венчура» — РВК и так называемая проблема государственных денег теперь ваша — будете ли вы менять как-то концепцию РВК?
— Мы делаем РВК более соинвестиционным. То есть фактически РВК будет больше следовать модели РФПИ: мы не инвестируем, если нет соинвесторов хотя бы на такое же количество денег. И это важно, потому что это позволяет нам разделить риски с другими партнерами и принимать понятные и прозрачные инвестиционные решения.
Мы уже сейчас создаем подобные совместные фонды (о фонде со «Сбером» было сделано объявление) и, соответственно, вместе будем инвестировать. В таком подходе — соинвестирования — есть много преимуществ. Во-первых, это более качественное принятие решений. Есть правило «нескольких ключей», где несколько ведущих инвесторов должны согласиться, что проект хороший, — это повышает прозрачность принятия решения и мультипликатор инвестиций. То есть фактически на каждый рубль, вложенный РВК, будут дополнительные рубли от различных инвесторов. Мы создадим с РВК и ряд международных партнерств, в том числе с китайскими коллегами.
— С учетом последнего раунда инвестиций в сервис ivi, где вы являетесь акционером, остается ли план провести IPO компании?
— Да, мы считаем, что ivi будет размещаться на бирже. Важно, чтобы на рынке контента были не только иностранные игроки. Компания хорошо растет, показывает очень хорошие результаты. Новый раунд инвестиций, кстати, был сделан с большой премией к предыдущему — это показывает интерес к компании.
Пять фактов о Кирилле Дмитриеве
Родился в 1975 году, в 1996-м окончил Стэнфордский университет и получил степень бакалавра экономики. Позднее также прошел курс МВА в бизнес-школе Гарвардского университета.
В 1996–2001 годы работал в банке Goldman Sachs, в консалтинговой компании McKinsey & Company и IBS.
В 2002 году занял пост директора и партнера Delta Private Equity Partners, провел ряд знаковых для России сделок: продажу Delta Bank компании GE, Delta Credit Bank — Société Générale, акций «СТС Медиа» — Fidelity Investments, и другие.
С 2011 года — генеральный директор РФПИ.
