О чем говорят итоги президентских выборов в США

Вопросы внешней политики традиционно занимают незначительное место в борьбе за кресло президента США. Исключение составляют те случаи, когда существует непосредственная угроза национальной безопасности страны. Однако во время президентских выборов 2016 года, впервые после окончания холодной войны, «виртуальная Россия» оказалась в центре политических дебатов.

«Русская карта» Хиллари Клинтон

Времена, когда республиканец Джордж Буш-младший заглянул в глаза Путина и увидел там его душу, канули в Лету. Уже в 2008 году республиканский кандидат в президенты Джон Маккейн предложил исключить Россию из G8 в ответ на ее агрессию против Грузии. Во время выборов 2012 года Митт Ромни, кандидат от Республиканской партии, критикуя программу «перезагрузки», назвал Россию врагом номер один США. Республиканцы продолжали активно использовать «русскую карту» с целью продемонстрировать провалы Барака Обамы во внешней политике на фоне жестких и результативных действий Владимира Путина на Украине и в Сирии, а также снижения роли США в мире.

Демократы в свою очередь начали наращивать критику в адрес России в связи с ужесточением внутриполитического курса Путиным после его возвращения в Кремль в 2012 году и вследствие аннексии Крыма. Однако вплоть до вступления президентских выборов в США в решающую стадию демократы, перехватившие у республиканцев идею жесткого противостояния России, не заявляли о статусе своей партии как антирусской.

Это сделала Хиллари Клинтон в июле 2016 года после атаки на сервер Национального комитета демократической партии, объяснив ее попыткой России вмешаться в выборы в США. Трамп, русские связи которого обсуждались всю первую половину года на страницах американской прессы, сознательно подлил масла в огонь: выразив надежду на то, что русские спецслужбы сумеют взломать личную почту Клинтон и найти пропавшие служебные документы; дав расплывчатый ответ на вопрос, собирается ли он признать Крым русской территорией и отменить санкции; подчеркнув преимущества Путина как лидера страны перед Обамой.

Демократы сфокусировались на формировании образа Трампа как «прорусского президента», который был готов пожертвовать интересами США в угоду Путину. Клинтон резонно обвинила Трампа в разжигании правого национализма, отцом которого назвала Путина, представила пособником кибершпионажа России, нацеленного на дестабилизацию ситуации в странах Запада, а также маргиналом, разрушающим преемственность внешней политики США и представляющим угрозу национальной безопасности страны.

«Русская карта» Дональда Трампа

У Трампа были свои резоны разыграть «русскую карту».

Во-первых, он делал это исходя из личных соображений. Вспомним, что первый обмен любезностями между Путиным и Трампом состоялся в декабре 2015 года. Тогда этого кандидата в президенты воспринимали как политического клоуна, а Путин назвал его человеком «ярким и талантливым». Трамп в ответ отдал дань уважения российскому президенту как более сильному лидеру по сравнению с Обамой. Вполне вероятно, что жесткий, неразборчивый в словах и средствах Путин, рассуждающий о национальном величии, просто оказался близок Трампу по духу.

Во-вторых, внешняя политика России вполне коррелировала с внешнеполитическими установками Трампа, далекими от ценностного подхода демократов. Они сводились к тому, что США следует заняться собственными проблемами, а не выполнять роль мирового полицейского, что Россия, успешно воюющая с ИГИЛ, заслуживает поддержки США, которым, в свою очередь, не стоит повторять ошибки, допущенные в Ираке.

В-третьих, Трамп акцентировал внимание на достоинствах Путина как политического лидера с целью подчеркнуть недостатки Обамы в этой роли. В этом стремлении критиковать Обаму, используя образ Путина, Трамп был преемником коллег по Республиканской партии. Другое дело, что он превратил негативную «русскую карту» в позитивную.

В поддержку Клинтон развернулась беспрецедентная кампания в американских СМИ, причем невзирая на их партийную принадлежность. Голосование за нее было представлено не только демократами, но и частью республиканского истеблишмента как выступление в поддержку основополагающих принципов американской демократии, основы которой Трамп подрывал своей риторикой агрессивного национализма, нетерпимости и откровенной лжи. Как следствие, русский «Другой» глубоко интегрировался в контекст партийно-политической борьбы в США, а путинская Россия оказалась в центре конспирологических теорий, которыми вообще богата эта президентская кампания.

Все это привело к всплеску антирусской истерии и смешению рациональных и конспирологических аргументов. Да, Россия нарушает нормы международного права, но она не представляет угрозу национальной безопасности США, и Трамп не является ставленником Путина, хотя последнему его избрание на пост президента сулит определенные выгоды.

«Американская карта» Владимира Путина

Трамп очень быстро превратился в любимого кандидата российских чиновников и государственных СМИ, а его победа вызвала эйфорию в Государственной думе, оптимистические комментарии в прессе и энтузиазм простых граждан, поверивших в то, что Трамп улучшит отношения с Россией и отменит санкции. На протяжении всей предвыборной кампании в российских СМИ тиражировался романтический образ Трампа и демонический образ Клинтон (ей припомнили и «сигналы» оппозиции, и «цветные революции», и «арабскую весну», и вторжение в Ливию), а также смаковались все обвинения против нее, на которые не скупился Трамп, включая откровенно абсурдные.

С одной стороны, искаженное восприятие Трампа в России объясняется укоренившейся традицией разделять президентов США на «плохих» и «хороших» в зависимости от того, обещают ли они быть России врагами или друзьями. В конечном итоге за антиамериканской или проамериканской риторикой стоит сложный комплекс чувств любви-ненависти к Америке, глубоко укоренившийся в сознании россиян, поскольку американский «Другой» был и остается значимым для формирования российской идентичности. C другой стороны, отношение к Трампу диктовалось прагматическим расчетом. В этом смысле Путин разыграл собственную «американскую карту».

Во-первых, поддерживая Трампа с его идеей антиглобализма, Путин укреплял имидж России как лидера борьбы с засильем Запада. Это послание было адресовано и внутренней аудитории, и внешней, той, что чувствует себя обиженной жертвой гегемонистской политики США.

Во-вторых, Трамп воспринимает внешнюю политику как бизнес, в отличие от Клинтон, относящейся к ней как к гуманитарной миссии. Она включила в свою платформу пункт о противостоянии Путину, и в целом от ее президентства ожидали в Кремле повсеместного продвижения демократии, сдерживания России в Европе посредством НАТО и эскалации американо-российского противостояния на Украине и в Сирии.

В-третьих, от демонизации образа Путина в имиджевом плане выиграл больше всех cам Путин. Он превратился в этакого «голливудского суперзлодея», которому под силу вмешиваться не только в дела граничащих с Россией государств, но и самих Соединенных Штатов. К тому же риторические приемы, которые использовали оба кандидата в ходе предвыборной борьбы, кампания, развернутая в медиа в пользу одного из них, и в итоге избрание кандидата, открыто разжигавшего расистские чувства и нарушавшего все табу американской политкорректности, нанесли удар по имиджу США. А то, что на политического оппонента навешивался ярлык «иностранный агент» (ну совсем как в России),  вне всякого сомнения вызвало удовлетворение в Кремле. Вот она хваленая американская демократия!

Правда, при этом почему-то забывается, что именно благодаря соблюдению демократических процедур Трамп и смог победить и что нет никакой «управляемой западной демократии», как любят повторять ее критики в России, раз простые люди смогли проголосовать не так, как хотели политические элиты.

Что в итоге?

Использование «русской карты» не помогло Демократической партии. Трамп победил по внутренним причинам: партийный истеблишмент потерял доверие электората; впервые в истории индустриальной эпохи рабочий класс без высшего образования проголосовал не за демократов, а за республиканцев; Клинтон не смогла мобилизовать демократический электорат, обеспечивший победу Обаме; команда Трампа и он сам продемонстрировали искусное использование социальных медиа; очередное расширение возможностей за счет кандидата в президенты-женщины разбилось об усталость американцев от политкорректности, груз нерешенных социально-экономических проблем, накопившееся раздражение и обманутые надежды. Американцы переживают серьезный кризис партийно-политической системы, общество находится в состоянии раскола, идут напряженные дискуссии о контурах и смыслах внешней политики США.

Как показывает история российско-американских отношений XX века, именно в таких условиях своеобразных кризисов идентичности и переоценки ценностей в США актуализировался русский «Другой». И хотя он уже не является значимым в процессе ревитализации американского национализма, поскольку Россия — это не Советский Союз, «русская карта» была масштабно разыграна демократами и республиканцами в собственных политических целях с учетом глубочайшего кризиса в российско-американских отношениях, породившего дискурс новой холодной войны. И этот осадок сохранится после окончания выборов, так же как никуда не исчезнет уверенность в том, что Путин попытался оказать влияния на их результат, чему будет способствовать своеобразный антирусский консенсус между демократами и «ястребами» из числа республиканцев.

В итоге избрания Трампа можно ожидать прагматизации российско-американских отношений и их временного потепления, в том числе и с учетом возможного личного тандема президентов (а это имеет большое значение в силу слабой институционализации взаимоотношений России и США). Но как долго продлится этот процесс и насколько глубоко он зайдет, покажет время. Украина остается камнем преткновения в двусторонней повестке дня, а война с ИГИЛ в Сирии, как и проблема нераспространения ядерного оружия, — это не только потенциальное поле для сотрудничества, но и зона риска.

Возможно, в результате выборов в США произойдет частичный спад антиамериканизма в России, хотя не стоит забывать, что враждебный образ Америки слишком удобен для ее национальной консолидации. Пока же отношение к Трампу становится здесь своеобразным критерием патриотизма.