Федун — РБК: «Без сделки ОПЕК+ нам пришлось бы сократить добычу до 50%»
В пятницу 23 страны, включая Россию и Саудовскую Аравию, договорились о новом сокращении добычи в рамках сделки ОПЕК+ — на 10 млн барр. в сутки начиная с 1 мая. Еще на 5 млн барр. естественным образом снизят добычу США, Канада, Норвегия и другие страны, которые формально не являются участниками этой сделки. РБК поговорил про влияние этой сделки на мировые рынки и Россию с вице-президентом и совладельцем крупнейшей российской частной нефтяной компании ЛУКОЙЛ Леонидом Федуном.
— Вы выступали категорически против выхода России из сделки ОПЕК+ в марте 2020 года. Как вы считаете, в рамках новой сделки адекватную ли цену заплатит Россия за поддержание цен на нефть, согласившись снизить добычу на 2,5 млн барр. до 8,5 млн барр. в сутки?
— Я начал бы с того, что хотел бы поблагодарить наше политическое руководство, президента Владимира Путина. В последние дни мы увидели его беспрецедентную вовлеченность в переговоры и в организацию этой сделки. Я также хотел бы сказать добрые слова министру энергетики Александру Новаку, поскольку он показал себя как активный и эффективный переговорщик, что тоже очень важно. Собрать сделку из 23 участников (только одна страна — Мексика, — как видите, еще колеблется, но, думаю, с ней все будет решено) — это очень сложно. Это первый раз на моей памяти, никогда такого кризиса и не было.
Любой компромисс, конечно, всегда имеет две стороны — и позитив, и негатив. Я бы привел пример Брестcкого мира, когда большевики в 1918 году были вынуждены по различным причинам пойти на сделку с Германией, которая была унизительной и тяжелой. У меня примерно такая аналогия.
Но давайте посмотрим, какие могли быть альтернативы, представьте, что новой сделки о сокращении добычи не было бы. По разным подсчетам, осталось 40–45 дней, после этого все нефтяные хранилища [в мире] будут залиты.
Мы уже в конце марта продавали некоторые партии нефти Urals по отрицательной цене, это приносило нам более 1 тыс. руб. убытка (на тонну. — РБК). Если бы сделки не было, через 30–40 дней мы все равно начали бы останавливать скважины при цене, условно говоря, $15–20 за баррель, фактически не получая нормального денежного потока ни для нефтяников, ни для бюджета — экспортная пошлина практически бы обнулилась.
Сейчас можно ожидать, что диапазон цены на нефть $30–40 останется. В этом случае Российская Федерация будет получать в виде денежного потока $70–80 млн дополнительного дохода в день. Это ответ на вопрос, правильная эта сделка или нет.
Второе. Удалось остановить войну, поскольку Саудовская Аравия очень агрессивно начала демпинговать, предлагая свою нефть с дисконтом в Европе $10 на баррель. Одно дело фьючерсные контракты, которые мы видим на мониторах, а другое — реальные поставки. То есть фактически они начали бы вытеснять российскую нефть у европейских производителей [нефтепродуктов], забивая хранилища. В том, что саудовцы теперь не будут демпинговать, так же как ОАЭ, Кувейт и Ирак, несомненно, преимущество для Российской Федерации.
— Какая роль США в достижении соглашения между крупнейшими производителями нефти?
— Если бы не было достигнуто соглашение о сокращении добычи, крайне агрессивную политику приняли бы США, поскольку они были готовы вместе с Канадой ввести пошлины [на импорт нефти] — примерно 30% от стоимости. Они бы поставили стоимость WTI примерно на $10 дороже Brent и попытались бы фактически закрыть свой рынок. При этом в США добыча за прошлую неделю упала на 700 тыс. барр. США формально не участвуют в сделке, но Трамп много суетился (призывал к переговорам Россию, Саудовскую Аравию и другие страны. — РБК).
Я считаю, что до конца этого года США потеряют примерно 2,5–3 млн барр. [добычи], то есть у них будет самое сильное сокращение добычи, как бы они ни пыжились. Нефтехранилища у них практически переполнены, мелкие сланцевые компании вопят, и они готовы были войти в сделку. Но мейджоры — Exxon и Chevron — выступили категорически против, рассчитывая, что смогут скупить всю эту мелочь. Но тем не менее можно ожидать, если, дай бог, эта сделка завершится успешно, что примерно 15–16 млн барр. будет снято с рынка, то есть весь тот навес, который сейчас на рынке.
Однако за последний месяц, когда наблюдался пик эпидемии коронавируса, в мире накопилось гигантское количество, около 1 млрд дополнительных барр. нефти, которые очень трудно будет выводить с рынка. Вот почему сделка [ОПЕК+] и протянута практически на два года.
— На сколько сократилась бы добыча в России, если бы не удалось договориться о новой сделке ОПЕК+? Сколько нефтяных скважин пришлось бы закрыть?
— Это было бы ковровое закрытие [скважин]. Добыча бы упала гораздо больше. У нас не было бы возможности отгружать нефть, кроме как на собственные заводы, а потребление крайне низкое в Российской Федерации, поэтому мы могли бы закрыть до 50% добычи. Это не пугалка, а реальная оценка. При этом мы закрывали бы [скважины] при цене $10–15 за баррель. И все компании понесли бы гигантские убытки, у них был бы отрицательный денежный поток.
— Вы сказали, что сокращение добычи на 15–16 млн барр. убирает весь навес, который сейчас есть на рынке, — превышение предложения над спросом. Но, например, по оценкам Bank of America, падение спроса в апреле может быть вдвое выше — 30–40 млн барр. в случае дальнейшего более активного распространения пандемии.
— Аналитики любят всякие ужастики. Я как эксперт в нефтяной промышленности считаю, что падение спроса будет меньше. Китай сейчас начнет массово наращивать потребление, они объявили о закупке больших объемов нефти в госрезерв по принципу «налетай, подешевело». Очень тяжелая ситуация в США, там непонятно, как это все (ситуация с коронавирусом. — РБК) будет развиваться. Но по той статистике, которую мы видим, пик коронавируса в Европе, особенно в Италии, Испании, уже пройден, и сейчас распространение инфекции находится на плато. Можно ожидать, что те люди, которые могли заболеть вирусом, уже заболели, и дальше рынок начнет потихоньку выходить [из кризиса].
Но вы правы, апрель будет самый тяжелый, поскольку новое соглашение действует только с мая 2020 года, большие партии нефти с дисконтом уже предложены покупателям арабскими монархами, а зачастую даже законтрактованы и проданы. Весь апрель будет идти наращивание запасов. Я не исключаю, что по многим мировым смесям нефти цена снова может быть в какие-то периоды отрицательной, особенно это будет касаться американкой нефти, может быть, какой-то части нашей тяжелой нефти, тяжелой нефти Канады и так далее. Поэтому апрель еще надо пережить, а облегчение мы увидим только в конце мая, если все страны будут на 100% соблюдать соглашение. Я надеюсь, что все это будут делать дисциплинированно.
Многие удивляются, почему нефть не взлетела [на новостях о заключении новой сделки ОПЕК+]. Она и не могла взлететь. Рынок уже отыграл те $10 за баррель, которые, условно говоря, были потеряны в марте, что само по себе является достижением.
— Если все участники новой сделки ОПЕК+ будут соблюдать ее условия и реализуется позитивный прогноз восстановления спроса, какую цену на нефть вы ожидаете ко второй половине 2020 года?
— Ко второй половине года она должна быть ближе к $40 за баррель. Это объективно, если коронавирус начинает сворачиваться, а спрос — восстанавливаться. Отложенный спрос достаточно большой, и, я думаю, к июню запасы перестанут расти и начнут сокращаться. Но окончательное выравнивание спроса и предложения мы не ожидаем раньше конца 2022 года.
— То есть когда сделка ОПЕК+ уже закончится…
— Как бы не пришлось ее усиливать и продлевать!
— Потребуется сокращать добычу больше чем на 15 млн барр. в сутки?
— Есть так называемый плохой сценарий, если коронавирус вдруг усилится или будет вторая вспышка.
— А насколько тогда придется сократить?
— Не знаю, никто не знает. Это уже вопрос к тем людям, которые занимаются пандемией, — эпидемиологам.
— Как ЛУКОЙЛ справится с таким серьезным падением добычи? На каких проектах будете снижать добычу, что отложите? Наверняка у вас это было заложено в стресс-сценариях.
— Естественно, такие планы у нас есть. Мы пересмотрели базовую цену на год в сторону уменьшения, сейчас это $30 за баррель, раньше было $50.
Для нефтяников это (сокращение добычи в России до 8,5 млн барр. в сутки. — РБК) просто шок! Понимаю всех инженеров и технологов, которые самоотверженно трудятся на скважинах. Для них закрывать скважину — это страшно. А тут это будет происходить практически массово.
Конечно, придется резко сократить бурение, ремонты, и, скорее всего, низкоэффективный фонд нефтяных скважин придется закрывать. Но тут есть технологические особенности. Мы не Саудовская Аравия, где, условно, на месторождении Гавар перекрыл задвижку — и оно дает не 10 тыс. барр., а 8 тыс. барр. У нас (в России. — РБК) остановка месторождения зачастую может быть очень болезненна, поскольку начнется заводнение, и можно даже фактически потерять месторождение или придется его перебуривать по новой. Это очень сложный технологический вопрос. Я очень надеюсь, что наши инженеры, которые, как мы считаем, являются лучшими в мире, справятся с этой задачей. С одной стороны, они позволят выдержать те параметры сокращений, которые до нас будут доведены Министерством энергетики (снижение добычи на 23%), а с другой стороны, они смогут сохранить фонд скважин, чтобы, когда рынку понадобится больше нефти, мы могли бы восстановить добычу.
— Новых проектов на Каспии коснется это сокращение добычи?
— Какой смысл трогать новые проекты? Они запущены и, как правило, являются эффективными и при очень низкой цене на нефть.
— Как это сокращение добычи отразится на ваших акционерах? ЛУКОЙЛ будет снижать дивиденды?
— В этом году не отразится, потому что мы считаем, что дивиденды по итогам 2019 года мы выплатим. Я как член совета директоров ЛУКОЙЛа могу сказать, что нет никаких планов по сокращению или невыплате дивидендов за 2019 год. Другое дело, менеджмент, скорее всего, примет решение о том, что часть своих дивидендов или, может, даже все свои дивиденды [за прошлый год] направит в специальный фонд, чтобы бросить их на инвестиционную программу ЛУКОЙЛа. Таким образом будет поддержана родная компания. Но это касается только менеджмента компании.
— А что будет с дивидендами за 2020 год?
— Давайте переживем 2020 год. Очень хотелось бы, чтобы мы его пережили и в конце этой пандемии не было бы, как в той фразе: «И живые позавидуют мертвым». Хотелось бы, чтобы мы прошли пандемию, но сохранили экономику. Чтобы те меры, которые принимаются против пандемии, не привели к более страшным последствиям, чем сама пандемия.
Тем не менее я настроен позитивно. Мы умеем жить и работать в условиях кризиса. Переживем и этот. Кризис — это не только разрушение, но и новые возможности. А их через пару лет откроется много.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
