Записки винодела. Эпизод 30

Фото: РБК

Три пятьдесят. Горячий обед. Бокал красного vin de pays. Проштудированная лекция по основам виноделия. За окном облака и крыло самолета.

Париж. Я снова была здесь.

Паспортный контроль в аэропорту имени Шарля де Голля. Очереди. Засаленные волосы, затекшие от сидения спина и ноги, давление где-то в затылке. Но все это будто было лишь частью меня. Частью не той, что рвалась вперед.

Той, что села на сине-желтые потертые сиденья регионального поезда и вдыхала пыльный, резиновый запах тормозных колодок. Протискивалась сквозь толпы с чемоданом и дорожной сумкой на Gare de Lyon и запрыгивала в последний вагон до Авиньона. А потом смотрела, как за окном мелькали зелено-желтые поля, станции с уездными городками, миниатюрные замки, словно пастельные открытки из книжного, и улыбалась.

Уже в сумерках поезд подошел к станции. Дрожь прокатилась по спине, и, стискивая зевок, я вышла на платформу в Ниме, держа телефон в руке. Экран горел сообщением: «Je t'attends juste devant la sortie de la gare» («Я жду тебя прямо у выхода со станции»).

Прищурившись, вертя головой, я выискивала пожилого человека, когда меня окликнул звонкий голос:

— Salut, Kira!

Высокий, лучистый, темные волосы с проседью. Он легко мог бы быть актером из старого французского кино. Ивон Жантес. Он без лишних слов забрал ручку моего чемодана и покатил его за собой.

— Нам ехать чуть меньше двух часов. Совсем чуть-чуть меньше.

Все еще с головой в облаках, я поспешила за ним на стоянку. Мелкий гравий под ногами ловил тени от высоких кипарисов.

В машинах я была не большой знаток, но его Mercedes выглядел как из футуристического романа. Салон был залит мягким холодным светом, передняя панель — сплошным сенсорным экраном.

— Классная тачка…

Ивон тихо хихикнул под нос:

— Еще и умная. Смотри.

Он разогнался до 120 и отпустил руль, но машина плавно держала траекторию. Из меня вырвался непроизвольный восторженный вскрик:

— Я еще не сделала своего вина, чтобы умирать!

— Да ладно, не бойся ты. Она держится в полосе и видит все препятствия.

— Ну конечно! — рассмеялась я, сжавшись и вцепившись в сиденье. — Я олдскул и верю только крепким рукам винодела на руле.

И только тогда он усмехнулся и вернул руки на руль.

По дороге мы перебрасывались разговорами — о моем проекте, о жизни. Он рассказывал о своем пути: как уехал работать в Швецию, как построил мидийный бизнес, как встретил Анну — свою жену, с которой они были вместе уже 60 лет, как потом, уже вдвоем, вернулись во Францию, чтобы произвести по одной бутылке на каждый день.

Два часа и правда пролетели быстро.

Автострада сменилась дорогой среди виноградных полей и вскоре сузилась до проселочной.

И вот мы были на месте. Большой каменный особняк, рядом — поменьше, подсвеченный по углам. Небольшая каменная башенка у бассейна. Глиняные горшки с вьюнами и гибискусами.

Анна, невысокая, сухонькая женщина с тонкими волосами, завернувшись в красный свитер на запах, махнула нам с заднего балкона шале, когда мы вышли из машины. Ивон, снова подхватив мой чемодан, проводил меня к гостевому шале:

— Кира, вот твои апартаменты. Жить ты будешь здесь, а работать — менее чем в 30 шагах. В холодильнике есть еда, а в семь я занесу свежую boulangerie (выпечку. — «РБК Вино»). Отдыхай сейчас — сезон в самом разгаре.

Наверное, я что-то сделала хорошее в прошлой жизни, раз меня привела сюда такая встреча!

Фото: @lek2winery / Instagram (входит в корпорацию Meta, признана экстремистской и запрещена в России)

Записки винодела. Эпизод 29

Вымотанная впечатлениями, я успела только умыться, бросив неразобранный чемодан. И, добравшись до кровати, уснула под стрекот цикад и блеск далеких звезд.

Разбудил меня звонок в дверь. На пороге лежал пакет с круассанами и булочками с пеканом и записка: «Приходи, я с лошадьми».

Ивон очень любил лошадей. Их у него было несколько. Конечно, был и конюх — спортивная англичанка средних лет, в высоких сапогах и льняной рубашке, закатанной до локтей. Она казалась строгой, но на самом деле была почти Мэри Поппинс, унесенная от суеты лондонской жизни.

Так обычно начиналось его утро. Сначала — конюшня и короткий разговор с любимцами. Потом — за работу.

Ивон познакомил меня со своими лошадьми, и мы пошли на винодельню. Измерение плотностей и дегустация были первой ежедневной задачей.

Поднося очередной бокал к носу, Ивон сказал:

— Кира, смотри, будь внимательна. «Сира» — сорт капризный, склонный к задушке. Вот понюхай это. Чувствуешь? Ягодных тонов нет.

— Ну… да.

— Вот именно. А теперь полезай наверх. Понюхай емкость сверху.

Я забралась по лестнице и вышла на узкую catwalk-дорожку, идущую от емкости к емкости.

— Открывай люк. Да-да. Что, круассан утром не ела?

Я открыла. Поток запаха несвежей капусты ударил в нос.

— Ну что скажешь?

— Редукция? Надо проветривать.

— Именно. Сейчас и будем. Спускайся.

Подкатив к емкости огромный белый пластиковый куб и опустив в него шланг, он подключил систему обратно к резервуару. Когда он открыл кран, алая жидкость начала окрашивать белые стенки куба, наполняя его.

— Нужно максимально проаэрировать вино, понимаешь? Чтобы оно напиталось кислородом. Когда куб наполовину наполнится, включаем насос, и уже проветренное вино возвращается обратно в емкость.

Он смотрел на поток, как на живое существо, почти как на своих любимцев.

— Это и есть открытый ремонтаж.

Записки винодела. Эпизод 21

Дни с Ивоном летели как часы. Он не переставал удивлять меня своей живой энергией, энтузиазмом и обилием идей, которые не просто рождались, а сразу находили воплощение.

В хозяйстве постоянно работали всего четыре человека: тракторист — он же винопереработчик, помогавший Ивону в погребе; бухгалтер; девушка, занимавшаяся социальными сетями, и, собственно, сам Ивон.

Я никак не могла понять, как этой небольшой команде удается справляться с 80 га виноградников.

«Кира, — говорил он, — у нас давно все на аутсорсе. Команда обрезчиков и специалистов по зеленым операциям каждый год одна и та же. На decuvage — опустошение емкостей перед прессованием — приезжают мои друзья из Швеции. Розлив автоматический. Что еще нужно?»

Ивон работал с семи утра до полуночи, и иногда мне казалось, что это мне было 82, а ему — 40 и мы просто поменялись местами. Настолько живым, по-мальчишески азартным и юным он был.

Мой рассказ называется «Записки юного винодела».

Юного — потому что, чтобы в середине жизни поменять путь, профессию, место и ритм существования, нужна немалая доля авантюризма. И та самая юность — юность души, которая позволяет нам совершать безрассудные, но порой самые желанные глупости.

Глупости под названием «виноделие».

Вас может заинтересовать

Записки винодела. Эпизод 29

Записки винодела

Записки винодела. Эпизод 28

Записки винодела

Записки винодела. Эпизод 27

Записки винодела

Записки винодела. Эпизод 26

Записки винодела