Со своими сухопутными газопроводами «Газпром» уже давно работает по правилам ЕС. Так, белорусский участок газопровода «Ямал — Европа» принадлежит «Газпрому», а польский — уже совместному оператору; газопровод «Турецкий поток», придя в ЕС по суше из Турции, будет эксплуатироваться в Болгарии и «Газпромом», и «Булгартрансгазом»; сухопутные продолжения «Северного потока» по территории Германии также управляются совместными предприятиями с германскими партнерами.
Морских газопроводов из третьих стран в ЕС много. Есть средиземноморские маршруты из Ливии и Алжира, есть североморские из Норвегии, строится газопровод TAP, который выведет азербайджанский газ на рынки стран Южной Европы, наконец, есть первый «Северный поток». Но в новой редакции директивы оговорено, что правила применяются только к газопроводам, построенным после 23 мая 2019 года, и получается, что целью поправок стал исключительно «Северный поток-2».
В результате применения новых правил «Газпром» сможет использовать «Северный поток-2» только на 50%, резервируя оставшиеся мощности для третьих поставщиков, которых просто физически не может быть в морском газопроводе. Кроме того, чтобы соответствовать правилам, «Газпрому» придется создать газотранспортного оператора морского газопровода, полностью независимого от поставщика. И если последнее требование еще как-то можно выполнить ценой потери контроля над многомиллиардным газопроводом, то первое неприемлемо для всех сторон. Смысл строительства нового газопровода через Балтику состоит в его максимальной загрузке и получении соответствующих прибылей инвесторами. С 50-процентной загрузкой срок возврата инвестиций удваивается, и политический риск, который брали на себя участники проекта, выглядит уже не столь оправданным.
Сценарии для лоббистов
Возможно ли обойти Третий энергопакет? Да, и существует по крайней мере четыре возможных сценария.
Первый и наименее вероятный — это либерализация экспорта газа из России. В этом случае уже в Усть-Луге, на российском берегу, в трубе будет газ разных поставщиков, что обеспечит полное соответствие европейским правилам (и полное нарушение существующего политико-экономического баланса сил в России).
Второй сценарий — решение проблемы в рамках германского законодательства, над чем сейчас работают в бундестаге. После вступления в силу поправок к Газовой директиве у стран — членов ЕС есть девять месяцев (до 23 февраля 2020-го), чтобы привести свое энергетическое законодательство в соответствие с европейским. В Берлине причесывают законы под брюссельские правила с одним нюансом: «построенные до 23 мая 2019 года газопроводы» планируется назвать «осуществляемыми до 23 мая 2019 года инвестициями». В таком случае «Северный поток-2» вправе получить исключение из правил ЕС, ведь его инвестиционный цикл начался задолго до изменения директивы. Однако главный риск здесь состоит даже не в межпартийных баталиях, а в том, что Еврокомиссия, которая является финальным согласующим органом, просто не поставит подпись под германской версией новых правил.
Третий сценарий — это создание независимого газотранспортного оператора на 12-мильном участке в территориальных водах Германии. То есть «Газпром» транспортирует российский газ по нейтральным водам Балтики, а в момент пересечения морской границы Германии функции транспортной компании передаются другому игроку. Кроме того, юридически точку сдачи газа по германским контрактам можно перенести с побережья на морскую границу, и тогда по всей территории Германии часть объемов будет транспортировать условный Uniper или Wingas. Конечно, во многом это виртуальные изменения, и новый оператор не будет вести никакой коммерческой деятельности, речь лишь о формальном соответствии правилам ЕС.
Существует и четвертый, скорее теоретический, сценарий, при котором поправки к Газовой директиве либо отменяются, либо «Северный поток-2» каким-то образом получает равные права с другими газопроводами. Nord Stream 2 AG — компания — оператор проекта — еще летом обратилась в Европейский суд, а в конце сентября и в Арбитраж Энергетический хартии с просьбой об отмене дискриминирующих проект поправок. Однако такие процессы могут длиться годами (процесс по делу ЮКОСа в Арбитраже Энергетической хартии занял десять лет). Да и для Еврокомиссии отмена выстраданного законодательства будет означать потерю лица.
Таким образом, двумя вполне работоспособными вариантами остаются косметические изменения в Газовую директиву в рамках германского законотворчества и создание независимого оператора на отдельном участке трубы. Риски все те же: попытки оспорить решение со стороны регуляторов и компаний недовольных газопроводом стран, таких как Польша и Украина. С одной стороны, все эти тяжбы могут оказаться многолетними и неприятными, с другой — мы видим, что сегодня «Газпром» находит способы выхода из юридических тупиков (так, осенняя блокировка половины транзитных мощностей газопровода OPAL привела не к сокращению поставок по «Северному потоку-1», а к увеличению поставок в альтернативные OPAL газопроводы Германии).
В любом случае участники проекта могут быть уверены, что газопровод будет достроен. Вопрос его эксплуатации — это уже проверка искусства юристов и силы промышленного лобби Германии. Страна готовится стать крупнейшим в мире транзитером газа, и ее заинтересованность в «Северном потоке-2» очень велика.
