«России, возможно, предстоят иски еще и других акционеров»
«Роснефть» и «Газпром» могут столкнуться с финансовыми проблемами из‑за решения Гаагского арбитража, говорит в интервью РБК экс-руководитель ЮКОСа Михаил Ходорковский.
— Михаил Борисович, поздравлять ли вас с решением Гаагского суда в пользу экс-акционеров ЮКОСа, ведь вы не являлись стороной в процессе?
— Конечно, поздравлять. Потому что помимо финансовой составляющей, где я не являюсь стороной, я, несомненно, был заинтересован в общем решении, которое сводится к тому, что все «дело ЮКОСа» являлось фальшивкой.
— Верите ли вы в то, что бывшим акционерам ЮКОСа удастся дождаться выплаты Россией 50 млрд долл., или придется охотиться по всему миру за собственностью РФ, на которую по суду возможно обратить арест. Готова ли стратегия поиска и ареста активов?
— По второй части вопроса вам, конечно, нужно разговаривать с Леонидом Борисовичем (Невзлин, один из бывших бенефициаров ЮКОСа. — РБК). Я прекрасно понимаю, и вы понимаете, что ни о какой добровольной выплате компенсации речи идти не будет. Это будет длинный, муторный процесс с активами. У меня совершенно не было никакого желания принимать участие в таком процессе. Поэтому вопрос о том, как это будет осуществляться, вам — еще раз повторю — надо задать Леониду Борисовичу.
Но что является важным — это то, что в решении Арбитражного суда в Гааге конкретно указано не только российское государство, но и бенефициары разграбления ЮКОСа. Во-первых, «Роснефть», а во‑вторых, «Газпром». Это, как поясняют юристы, открывает широкие возможности для судебных, исполнительных процедур в отношении (этих) организаций. Я думаю, что у Игоря Ивановича Сечина сейчас будет больше проблем, чем он ожидал.
— Иными словами, возможно ли обращение ареста на имущество государственной «Роснефти», которая получила активы ЮКОСа, или на имущество компании BP, вошедшей в стратегический альянс с «Роснефтью»?
— Вы мне задаете вопросы, на которые должен отвечать либо Леонид Борисович, либо юристы. Я не настолько большой специалист в международных исполнительных процедурах.
Другое дело, как бывший руководитель компании я могу сказать, что при наличии такого иска и наличии такой исполнительной процедуры у компании, кроме коротких трейдинговых сделок (о покупке и продаже продукции), все сделки закрыты. Никакой возможности привлечь международное финансирование, привлечь инвесторов на сегодняшний день у этих компаний («Роснефть» и «Газпром». — РБК) уже не существует. Все! Я думаю, это закрыто для них надолго.
— Среди прочего в решении Гаагского суда говорится, что аукцион о продаже «Юганскнефтегаза», основного добывающего актива ЮКОСа, был сфальсифицирован. Не может ли это быть основанием для оспаривания результатов этого аукциона?
— С моей точки зрения (но я могу ошибаться), наверняка оспаривать можно, но смысл‑то какой? Насколько я понял решение: компенсация покрывает все эти потери, и акционерам скорее выгоднее добиваться компенсации, чем вести локальные оспаривания.
Надо обратить внимание, что в данном случае речь ведь идет о компенсации не всем акционерам, а только тем, которые были участниками процесса. А это, насколько я себе представляю, несколько больше 50% акций. То есть России, возможно, предстоят иски еще и других акционеров, которые не были участниками процесса. Но это мои спекуляции — я не настолько глубоко в теме.
— Вам не кажется, что нынешняя победа экс-акционеров ЮКОСа над Россией в суде могла и не состояться, если бы международное общественное и политическое мнение не было сейчас так настроено против Москвы за ее действия на Украине?
— Я, как лицо в этом вопросе безответственное, могу говорить прямо. Вы же прекрасно понимаете, что решение было принято в 2009 году (в ноябре 2009 года Гаагский арбитраж принял решение рассматривать дело по существу на основании специального положения Энергетической хартии, позволяющего применять ее к подписавшему государству. — РБК). И Россия знала о том, что оно принято. Радостно войдя в процесс в 2004 году и рассчитывая на победу в нем, в 2009 году российские чиновники приняли решение выйти из Энергетической хартии, потому что как раз в 2009 году было принято то решение по первому этапу дела. И его результат стал предсказуем. Хотя я убежден, что Владимиру Путину не докладывали о том, насколько решение будет огромным, тем не менее то, что оно будет не в пользу «Роснефти» и ее подельников, было очевидно с 2009 года. Но и потом: в практике международных арбитражей 500‑страничные решения не рисуются за месяц. Это просто нереально.
— Не может ли нынешнее решение быть основанием для рассмотрения вопроса о реабилитации бывших сотрудников ЮКОСа, ведь фактически суд в Гааге опровергает вывод первого дела о том, что ЮКОС — недобросовестный налогоплательщик?
— Без всякого сомнения, дело ЮКОСа будет пересмотрено, но, также без всякого сомнения, это произойдет после того, как нынешний российский режим перестанет руководить нашей страной.
— Нет ли у вас опасений, что российское государство в качестве ответной меры на решение Гааги может вернуться к теме взыскания с бывших руководителей ЮКОСа налоговой недоимки примерно в 500 млн долл.? Как известно, ваш партнер Платон Лебедев до сих пор находится в России, и такие требования могут быть к нему предъявлены.
— На самом деле к нему эти требования предъявлялись все время. Существует решение ЕСПЧ, обязательное для исполнения в РФ, о том, что в части этого иска приговор ничтожен. Это решение очень прямое и однозначное. Но если вы меня спрашиваете, ожидаю ли я противоправных действий со стороны нынешней российской власти… Да, конечно. И любой человек, который живет у нас в стране с открытыми глазами, эти противоправные решения в отношении себя ожидает в любой момент, в любую секунду.
— Еще одной формой реакции Москвы на решение суда, наверное, могло бы стать инициирование так называемого «третьего дела ЮКОСа». Верите ли вы в такую перспективу?
— Я предполагал, что условное «третье дело» является предостережением тем людям, которые хотели бы получать финансовую поддержку от бывших акционеров ЮКОСа. Потому что то «третье дело» — так называемое «дело экспертов» — базировалось на том, чтобы признать любые деньги, поступающие в РФ со стороны бывших акционеров ЮКОСа, отмыванием преступных доходов. Я думаю, что «третье дело» держится под эту задачу. Я знаю, что каждый год его продлевают. Я к этому отношусь, как вы понимаете, абсолютно философски. За эти десять лет к подобного рода угрозам я привык.
Есть вопрос: могут ли они мне конкретно чем‑то грозить? Нет, ничем!
— Показательное совпадение: решение по делу ЮКОСа в Гааге вынесено практически одновременно с окончанием срока вашего заключения (если бы не было помилования, срок истек бы в августе этого года). В прессе утверждалось, что после окончания этого срока, с осени 2014 года, вы начнете активную общественную деятельность — откроете СМИ, станете поддерживать правозащитные и другие общественные организации. Можете это подтвердить или опровергнуть?
— Повторю, до сентября я занимаюсь семейными делами. Это происходит потому, что в жизни моей семьи сейчас есть некоторые проблемы, которые требуют моего значительного участия. Тем не менее к сентябрю я полагаю, что смогу заниматься и другими делами. И это будет какая‑то общественная деятельность, направленная на Россию.
В то же время я только что вам описал реальные проблемы «третьего дела», поэтому те, кто предполагал, что я могу выступить в качестве спонсора тех или иных проектов в России, к сожалению, должны огорчиться. Это нереально.
Что касается СМИ, то еще раз подчеркну, что никакие свои СМИ я не создаю. То место, где отражается моя точка зрения, это мой сайт. Так и будет в дальнейшем.
А помимо этого я с удовольствием отвечаю на вопросы СМИ тогда, когда мне есть что сказать.
— Ваш друг и партнер Платон Лебедев после истечения срока заключения так же, как и вы, выедет из России?
— Я думаю, что, к моему глубокому сожалению, вы неправы. Я предполагаю, что Платона Лебедева используют опять в качестве заложника. И если это действительно так, то из России его не выпустят. Хотя мне хотелось бы верить, что наша власть хоть немножко очеловечилась, но это… мечты.
