Партия Собчак: в чем проблема нового либерального проекта
Стартовав в крайне двусмысленном положении (высокий негативный рейтинг, спойлерство в отношении Навального, вторжение на территорию старых либеральных кругов и т.д.), Ксения Собчак в результате очень неплохо отработала эти выборы. Вся нынешняя президентская кампания напоминала кампанию 2004 года по своей структуре и динамике. В положении Собчак в 2004 году находился Сергей Миронов, который лишь за полгода до кампании решил из номенклатурной позиции перейти в публичную политику — создал партию и выдвинулся в президенты. Он получил тогда 0,75%. В тот момент его Партия жизни, примерно как и сегодня Собчак, играла на уже занятом либеральном поле. Начинал Миронов с риторики, неотличимой от риторики «Яблока». В течение следующей трехлетки он с ничтожными результатами участвовал в региональных выборах, затем вошел в сконструированный Кремлем альянс с остатками партии «Родина» и партии пенсионеров и на думских выборах 2007 года вошел в парламент. В истории постсоветского партстроительства в России это был несомненный успех.
Новый бренд
А в этот раз можно было видеть (в том числе и в социальных сетях), как ближе к концу кампании не только лица, привлеченные штабом в качестве публичных спикеров, но и свободные известные гуманитарии, журналисты и другие начинали «видеть смысл» в голосовании за Собчак. Вокруг нее стал формироваться какой-то пока трудно оценимый пул. И хорошо видно, что Партия перемен, которую она начнет создавать после выборов, выгодна очень разным игрокам. Она нужна и для региональной молодежи, которая хочет участвовать в местных выборах, — в регионах всегда не хватает партийных брендов с хорошей федеральной «крышей». Она нужна и той части влиятельных оппозиционеров, которые не любят Навального. Она нужна и главному политическому администратору Сергею Кириенко, потому что если Собчак дотянет партию до парламентских скамеек, то Кремлю одна только польза от того, что в Госдуме появится еще и «либеральная фракция», прошедшая пятипроцентный барьер и получившая, скажем, 25 мандатов. Собчак находится в прекрасном стартовом положении, при котором ее поддержат, условно говоря, и Ковальчуки, и Ходорковский, и Кудрин, и т.д. Поскольку разные валентности ее политической роли хорошо развернуты в разные стороны. Ее конфликт с Навальным тоже выгодно «продается» в две стороны: и Кремлю, и части антикремлевской среды. Она прекрасный инструмент и для того, чтобы окончательно затопить всю баржу старой либеральной среды: экзитполы показали, что за нее голосуют 18–24-летние, которым политический багаж «дедушек русской революции» мало о чем говорит.
Вытоптанное поле
С точки зрения политтехнологий Собчак и ее штаб провели кампанию четко, качественно, без больших проколов. И сама она очень психологически устойчива. Это оценят все, кому надо. Иначе говоря, 1,68% — неплохая входная цифра в историю с новой партией. Проблема у Собчак одна — и тут стоит продолжить аналогию со «Справедливой Россией». В результате длительной зачистки партийного поля гипотетической партии Собчак теперь «не с кем» будет вступить в альянс, чтобы расширить электоральную базу. На узколиберальной повестке невозможно въехать в 2021 году в Госдуму. Но нет теперь и националистов из партии «Родина», которых Кремль мог бы прикупить для полезного дела. Нет никаких реальных готовых региональных политических сетей, которые можно было бы присоединить к Собчак. Это значит, что за очень короткий срок эта новая партия должна сама развернуть дорогостоящий всероссийский проект по вовлечению больших контингентов молодежи.
Если все это получится, то возникнет любопытный «политологический феномен»: внутрь твердеющего позднепутинского авторитаризма, да еще в условиях новой холодной войны с Западом, будет встроена не только опция «свобода высказываний в газетных колонках» (не имеющая политических последствий), не только публичные разоблачения путинского ближнего круга (не имеющие правовых последствий), но и даже либеральная парламентская партия. Это будет все-таки достаточно сильно отличать российский режим от аналогичных режимов Казахстана, Азербайджана и Белоруссии.
