Глава петербургской больницы: «COVID стал протекать тяжелее»

Фото: Холявчук Светлана/PhotoXPress.ru

В Петербурге продолжается медленный спад числа госпитализаций пациентов с коронавирусом: если на неделе с 16 по 22 августа, по данным городского комздрава, в на больничных койках оказались 1587 петербуржцев с COVID-19, то неделей ранее — 1708. При этом в СМИ появляется информация о том, что болезнь из-за нового штамма стала протекать тяжелее. РБК Петербург спросил начальника Госпиталя для ветеранов войн Максима Кабанова, так ли это и что за полтора года пандемии изменилось в «ковидных» стационарах.

БОЛЕЗНЬ ПРОТЕКАЕТ ТЯЖЕЛЕЕ

— Как меняется клиническая картина коронавирсуа? Правду ли пишут, что «ковид» стал протекать тяжелее?

— Я бы не сказал, что клиническая картина изменилась. Просто сейчас поздняя обращаемость пациента в стационар приводит к тяжелому протеканию болезни, мы чаще диагностируем осложнённую инфекцию. Да, сейчас говорят о мутациях вируса, но жалобы у пациентов те же самые, что в первую и вторую волну.

— Прошло полтора года с начала пандемии. Какие изменения в лечении пациентов вы наблюдаете?

— Радикально изменилась тактика лечения пациента с коронавирусной инфекцией. Расширился список препаратов — сейчас мы принимаем препараты гормонального действия, нестероидного, при необходимости антибактериальную терапию, специфические препараты от цитокинового шторма. Сейчас мы также на начальных этапах заболевания применяем в лечении «антиковидную» плазму переболевших или вакцинированных. У нас уже есть опыт, когда применение плазмы крови, в которой содержатся антитела к COVID-19, было эффективно при лечении пациентов в острой стадии «ковида» с активным вирусом.

Самое главное, что спустя полтора года у врачей ушёл страх перед заболеванием. Мы понимаем, что вирус опасен, но его можно побороть теми средствами, которые у нас есть. Все наши опасения перешли в разряд опыта.

— Можно сказать, что этот накопившийся опыт страхует пациента от тяжёлого протекания болезни?

— Мы не страхуем пациента от тяжелого протекания заболевания, потому что это зависит от его иммунной системы. Мы говорим о том, что научились лечить таких пациентов.

— Кроме методов лечения, что ещё изменилось в «ковидных» стационарах?

— Важное изменение произошло в использовании СИЗов. Сейчас допустимо применение медицинских одноразовых халатов. В жаркую погоду это спасало врачей, помогало работать более свободно, так как комбинезоны сковывают движения в отличие от халатов. Но облегченные СИЗы можно использовать не везде: в зонах высокой концентрации вируса — в реанимации, приёмном отделении, мы по-прежнему используем комбинезоны.

Также изменился возрастной состав пациентов. Если даже в начале года большая часть наших пациентов были люди старшего, пожилого возраста, то сейчас половина госпитализируемых с COVID-19 — это молодёжь. Проблема в том, что многие молодые люди поздно обращаются за помощью, пытаясь самостоятельно лечить «ковид» как ОРЗ. Они самостоятельно принимают на амбулаторном этапе препараты, которые не дают никакого эффекта. Когда такие пациенты поступают к нам, мы видим запущенные случаи с цитокиновым штормом, пневмонией, осложнениями, которые влияют на ЦНС. Видим пневмонии, к которым присоединяется бактериальная флора и такие пациенты на порядок сложнее, чем те, которые прибывают к нам на начальной стадии заболевания.

— Чем вы объясняете эти изменения?

— На мой взгляд, пожилые люди в пандемию были более дисциплинированные. Они находились всю первую волну на самоизоляции и стали более активно прививаться, чем молодые граждане, которые, возможно, еще не понимают всю важность вакцинации. Большая часть молодых пациентов, которые к нам поступают — не вакцинированные, часть из них попадает в реанимацию. Потом они в общении с врачами высказываются: «А вот нужно было вакцинироваться».

— И какая часть пациентов у вас вакцинированных?

— Есть единичные случаи. Но мы видим, что они легче переносят инфекцию, чем те, кто не привился. Врачи изначально говорили, что вакцина — не панацея.

— В отличие от прошлого года, в этом и Минздрав, и Роспотребнадзор официально заявили, что человек может повторно заразиться коронавирусом спустя какое-то время после перенесенной инфекции. Как обстоят дела на практике?

— Такие случаи есть, и это не секрет. Причём не только среди пациентов, поступающих в стационар, но и среди медработников, которые заболевают по второму кругу. Среди пациентов, которые болеют во второй раз, большинство составляют те, кто понадеялся на «высокий» титр антител. Они считали, что однократно перенесенное заболевание их полностью избавит от повторного инфицирования. Но это не так, есть рекомендации Минздрава и их надо выполнять — независимо от титров антител через полгода вакцинироваться.

— Сказываются ли перенесенные ранее болезни? Когда человек заражается повторно, это ещё больше ударяет по организму или, наоборот, болезнь переносится проще?

— Как правило, повторные заболевания проходят гораздо легче; есть единичные случаи тяжёлых заболеваний среди тех, кто заболел повторно. Бывают и такие сценарии: человек легко или бессимптомно переболел коронавирусом, а потом через несколько месяцев заболевает в средней форме. Но нельзя исключать и то, что у пациента был условно ложный позитивный ответ ПЦР при первом заболевании. Тогда о повторном заражении речи не идет.

ПРО ЛЕТАЛЬНОСТЬ И НЕДОЛЕЧИВАЕМОСТЬ

— Как меняются показали больничной летальности, в том числе смертности от коронавируса? Какова динамика?

— Общие статистические итоги подводить пока рано, но хочу обратить внимание на то, что смерть от коронавирусной инфекции происходит не от самого вируса, а от осложнений. И чем человек больше предрасположен к ним, тем выше риск погибнуть.

— Тем не менее, с чем связан рост смертности, учитывая, что врачи получили опыт лечения этого заболевания?

— Он связан с тем, что пациенты поздно обращаются за помощью, плюс некоторые имеют запущенные хронические заболевание. Основные причины смерти на фоне коронавируса — это запущенный сахарный диабет, онкологические заболевания — человек может погибнуть от генерализации ракового процесса на фоне коронавируса.

— В медицинском сообществе сейчас как раз обсуждают риски недообследования пациентов из-за работы многопрофильных больниц в «ковидном» режиме. Видите ли вы в этом проблему?

— Проблема не в отсутствии мест для обычных пациентов в стационарах, а в большом количестве заболевших пациентов, многие люди не могут получить плановую помощь, потому что у них «ковид». Эта болезнь и восстановление после неё протекает довольно долго. Наоборот, правильно было сделано, что инфекционные стационары развертывались на территории коечного фонда многопрофильного стационара. Потому что пациенты поступали с коронавирусом и с обострением ряда хронических заболеваний, в том числе, с хирургической патологией. В Госпитале для ветеранов войн за время пандемии хирурги в СИЗах сделали более тысячи операций при аппендицитах, острых холециститах, кишечной непроходимости различного генеза.

— Все эти полтора года были и остаются тяжёлым временем для врачей. Как физическая и моральная перегрузка сказывается на врачах?

— Есть люди, которые не смогли работать в «красной зоне», я их не осуждаю. Они ушли-либо уволились, либо ушли в неоплачиваемые отпуска. Но большая часть коллектива восприняла работу с коронавирусными пациентами как необходимость. По крайне мере я у своих врачей не вижу профессионального выгорания. Среди тех, кто уволился — не больше 10%, при том что на всех площадках госпиталя у нас работает порядка 2 тыс. медицинских специалистов.

ПРО РЕАБИЛИТАЦИЮ

— Есть разные оценки того, какая доля переболевших нуждается в реабилитации. По недавнему заявлению Роспотребнадзора, в ней может нуждаться каждый третий переболевший коронавирусом. А как обстоят дела на практике?

— Мы говорим о том, что медицинскую реабилитацию должен пройти каждый в ней нуждающийся. Как правило, это пациенты, перенесшие заболевание в тяжелой и средне-тяжелой форме. В первоочередной реабилитации нуждаются те пациенты, которые прошли через реанимацию — это 6-8% от числа всех госпитализируемых.

— В чём конкретно заключается реабилитацию после коронавируса?

— Если мы говорим о тех людях, которые перенесли заболевание в средне-тяжёлой или тяжелой форме, то у некоторых наблюдается достаточно большое поражение легких и им нужно восстанавливать функцию лёгких. У таких пациентов есть проблемы с дыханием, с кислородозависимостью. Им восстанавливают в реабилитационных центрах функцию лёгких про помощи той же барокамеры, при помощи работы кислородных концентраторов. В центрах проводится физиотерапия, лечебная физкультура, которая направлена на укрепление функции легких. Плюс мы не забываем о том, что многие пациенты, которые перенесли лечение в реанимации, имеют проблемы не только с легкими, но и с опорно-двигательным аппаратом; их приходится обучать ходить практически с нуля. Мы также видим пациентов с постковидным астеническим синдромом, когда вирус поражает центральную нервную систему.

— Насколько я знаю, попасть в реабилитационные центры после коронавируса довольно сложно, туда берут далеко не всех.

— В настоящей медицинской реабилитации в специализированных центрах нуждаются только те пациенты, которые перенесли «ковид» в тяжёлой форме, когда функции различных органов были нарушены. Конечно, есть комиссии, которые отбирают пациентов, есть некоторая очередь в реабилитационные центры. К счастью, если человек переболел коронавирусом и остался жив, потенциал к реабилитации есть у всех. Другой вопрос, что койка — это очень дорого и она должна использоваться по назначению — для тех, кому нужно восстановление под постоянным медицинским контролем. Те, кто перенесли заболевание в не тяжёлой форме, без нарушения функций, — им тоже нужна реабилитация, но не медицинская, а санаторно-курортная. Также восстановление после коронавируса можно пройти в амбулаторном звене.

— Сейчас ещё частные клиники предлагают такую услугу как check up после корноавируса — проверить весь организм на постковидные последствия. Как вы считаете, стоит ли это делать, даже если человека ничто не беспокоит после болезни?

— На усмотрение пациента. Если человек чувствует, что его что-то тревожит, то он, конечно, должен проконсультироваться со специалистом.

— То есть «ковид» действительно имеет скрытые последствия?

— И не только «ковид». Мы можем чувствовать себя совершенно здоровыми, а в организме уже что-то происходит. Мы всегда должны думать о том, что какой-то хронический процесс в организме может обостриться с течением времени, а коронавирус является катализатором таких процессов.

— Специалисты Роспотребнадзора говорят, что для кого-то постковидный синдром — это на всю жизнь. Является ли это преувеличением или в вашей практики действительно есть такие случаи?

— Я не слышал подобных заявлений от специалистов Роспотребнадзора. Хотя ковид в нашей жизни появился сравнительно недавно, мы видим, что его последствия, в том числе поствковидный синдром, сохраняются довольно долго. Особенно это касается постковидной астении, когда человек вроде чувствует себя нормально, но при этом любая физическая нагрузка для него как огромный труд. Человек очень быстро утомляется, может быть раздражительным, не воспринимает запах. При продолжительном постковидном синдроме мы всегда подключаем к лечению клинического психолога, чтобы вернуть пациенту мотивацию к выздоровлению. «Ковид» не проходит бесследно, но говорить, что постковидные симптомы могут сохраняться до конца жизни, мы не можем.

— Достаточно ли, на ваш взгляд, сегодняшних организованных государством программ реабилитации после коронавируса?

— Программ достаточно и по количеству, и по содержанию. Причём, они модернизируются. Потому что первые программы по реабилитации постковидных пациентов появились буквально чрез пару недель от начала первой волны. Но хотелось бы больше коечного реабилитационного фонда, центров, где работали бы специалисты. Пандемия показала, как важен этот сегмент здравоохранения, как важна специальность реабилитолога, которых у нас не так много. Учитывая, что пандемия ещё продолжается, реабилитация будет востребована дальше. Сейчас нам нужно сделать фокус на развитие этого направления. Чем больше будет реабилитационных центров, тем лучше будет пациентам и проще работать всей системе здравоохранения.

Беседовала: Виктория Саитова

Повтор публикации от 25.08.2021