Back in the USSR: в Госдуме готовят уголовную реформу
Группа депутатов от КПРФ внесла в Госдуму проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ (о расширении полномочий прокурора в досудебном судопроизводстве)». По мнению экспертов, принятие этого проекта поможет решению одной из главных проблем российской правоохранительной системы — низкого качества уголовного расследования и чрезвычайно малой доли оправдательных приговоров.
Инициаторы законопроекта предлагают резко усилить полномочия прокуратуры, фактически дать право прокурорам руководить следствием. Прокурора планируется наделить правом давать следователю письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий, которые обязательны для следователя и руководителя следственного органа; отменять любые незаконные или необоснованные постановления следователя; разрешать отводы, заявленные нижестоящему прокурору, следователю, а также их самоотводы; отстранять следователя от дальнейшего производства расследования, если ими допущено нарушение требований УПК РФ; приостанавливать или прекращать производство по любому уголовному делу.
В силу особой важности этой проблемы для бизнеса, законопроект был рассмотрен на заседании экспертного совета при уполномоченном при президенте России по защите прав предпринимателей Борисе Титове, который частично одобрил законопроект. При этом омбудсмен не поддержал весь перечень передаваемых прокуратуре полномочий. Свое мнение о законопроекте и о позициях участников заседания экспертного совета высказывает директор по исследованиям Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Кирилл Титаев:
Усилить прокурора
«Депутаты по существу предлагают движение в сторону советской модели расследования, в которой оперативные мероприятия осуществляет полиция, а следствием руководит прокуратура, которая и представляет обвинение в суде. Подобная (хотя и с некоторыми отличиями), двухзвенная, модель существует во всех нормальных странах и, как показала практика, она оптимальна. Поправки депутатов, правда, не возвращают следствие в прокуратуру и сохраняют отдельный институт следствия (Следственный комитет РФ, Следственные управления МВД РФ), но прокурор становится его полноправным руководителем. Я считаю такую модель более адекватной, чем нынешняя, трехзвенная, где следствие отделено от прокуратуры, которая практически не может влиять на ход расследования, видит обвиняемого и его дело в большинстве случаев только в суде, хотя представляет обвинение в суде и отвечает за него.
Уверен, что именно нынешняя трехзвенная модель является основным источником дефектов нашей системы правоприменения в уголовном процессе. А это, например, сильно занижаемый (против реального) правоохранительными органами уровень официально регистрируемой преступности — в 3-5 раз ниже, чем, например, в Германии, в расчете на душу населения. Другой дефект — чрезвычайно малая доля оправдательных приговоров. Такие факторы, как «обвинительные» установки судей, зависимость полиции от «палочной» системы, корпоративная солидарность сотрудников правоохранительных органов и т.п., я считаю важными, но менее значимыми, по сравнению с системным дефектом — трехзвенной моделью. Ее нужно менять в первую очередь, без нее остальные изменения дадут существенно меньший эффект.
Судя по пояснительной записке, инициаторы законопроекта преследовали несколько иную цель — не столько повысить ответственность следователей, сколько ликвидировать один из механизмов затягивания расследования — «пинг-понг», о котором упомянул на заседании экспертного совета вице-президент Адвокатской палаты Москвы Генри Резник: «Прокурор возвращает некачественное обвинительное заключение следователю, тот снова представляет обвинение, прокурор снова возвращает, а время идет». Депутаты считают, что это происходит из-за отсутствия у следователя ответственности за свое обвинительное заключение, которая возложена на прокурора, и если сделать прокурора полноценным хозяином уголовного преследования, то качество расследования возрастет. Я с этим в принципе согласен, но считаю главным результатом предложенных изменений не это, а приближение нашей системы расследования уголовных преступлений к цивилизованной двухзвенной модели.
К сожалению, и Генри Резник, и Борис Титов, судя по их высказываниям, против вмешательства прокуроров в следствие — и по этой причине, похоже, не поддерживают весь перечень передаваемых прокуратуре полномочий. По сути, они хотят ограничить прокуратуру лишь контрольно-надзорными функциями. Я с этим не согласен, потому что в этом случае большая часть дефектов трехзвенной модели сохранится, а это значит, что серьезного улучшения качества расследования не будет.
Ложка дегтя
По моему мнению, все те поправки, которые увеличивают полномочия прокуратуры, следует в законопроекте оставить, но убрать одну малозаметную для непосвященных поправку, которая наделяет прокурора правом представлять интересы потерпевшего, если он находится в зависимом положении от подозреваемого или по каким-то другим причинам не может сам представлять свои интересы по делам частного и частно-публичного обвинения. Эту поправку я считаю чрезвычайно опасной для всех граждан вообще и для предпринимателей в особенности.
Дело в том, что по правилам частно-публичного обвинения уголовное дело не может быть возбуждено в отсутствии заявления потерпевшего. То есть, если потерпевший не считает себя таковым и не признает, что его интересам нанесен ущерб, то возбуждать дело и преследовать подозреваемого нельзя. Сейчас такой порядок применяют к двум категориям преступлений: против половой свободы и неприкосновенности, а также к ряду «предпринимательских» преступлений. К последним относятся специальные составы ст. 159 УК РФ (мошенничество в сфере кредитования и т.д.) и ст.160 УК РФ (растрата).
До недавнего времени «предпринимательские» преступления к этой категории не относились — и огромное число уголовных дел возбуждалось и доводилось до обвинительного приговора вне зависимости от мнения потерпевших, а просто опираясь на позицию следователей. Это происходило даже тогда, когда потерпевшие прямо, в письменном виде, отрицали ущерб. Самый известный пример — дело компании «Ив Роше» против Алексея и Олега Навальных.
В ходе длительной борьбы с участием предпринимательского сообщества были внесены поправки в ст. 20 УПК, которые значительную часть «предпринимательских» преступлений делали составами частно-публичного обвинения. Определенная роль в принятии этих прогрессивных поправок принадлежит омбудсмену Борису Титову. Это стало важным шагом в защите предпринимателей от необоснованных, а то и коррупционно мотивированных, уголовных преследований. По нашим оценкам, 3-5 тыс. человек в год, которых судили явно ни за что, эти поправки спасли.
И вот сейчас депутаты хотят все вернуть в прежнее состояние. Если эта поправка будет принята, это нанесет огромный ущерб интересам предпринимательского сообщества. Очень жаль, что, судя по пресс-релизу аппарата Бориса Титова, этой поправке не было уделено должного внимания на заседании экспертного совета».
Мнение спикера может не совпадать с позицией редакции.
