Психолог: «Казанского стрелка было невозможно госпитализировать»

Возложение цветов в память о погибших в казанской школе  (Фото: Круглов Алексей/PhotoXPress.ru)

Российские власти отреагировали на трагические события в казанской школе серией законодательных предложений. В основном, все они касаются вопросов безопасности. Сначала президент РФ Владимир Путин поручил ужесточить правила оборота гражданского оружия в стране. Позже глава Росгвардии Виктор Золотов заявил об ужесточении правил выдачи медицинских справок (не исключено, что получить их можно будет только в государственных клиниках), требований к получению охотничьего билета и повышении возрастного ценза для владельцев оружия до 21 года. Первой реакцией других чиновников стало требование усиления безопасности в российских школах. В Госдуме ожидаемо звучали требования усилить уголовную ответственность за подобные преступления.

У социологов и психологов — своя точка зрения на произошедшие события. В серии публикаций, посвященных трагедии в Казани, РБК Петербург приводит мнения специалистов о том, является ли школа источником агрессии, можно ли защитить детей, усилив охрану учебных заведений, и нужно ли в России вводить принудительное психиатрическое лечение.

Светлана Соловьева, доктор психологических наук, профессор кафедры психотерапии, медицинской психологии и сексологии Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова:

«Чтобы предотвратить подобные случаи, прежде всего, нужно ужесточить закон о психиатрической помощи, потому что он у нас очень либеральный. В Советском Союзе при первых признаках появления неадекватности в поведении, при первых подозрениях на тяжелое психическое заболевание человека можно было госпитализировать. Сейчас это можно сделать только с согласия пациента. Подумайте сами, что это за закон, который разрешает госпитализировать психически больного с его согласия. Конечно, он не согласен. Он считает себя здоровым. Фактически казанского стрелка было невозможно госпитализировать, несмотря на то, что он объявил матери о том, что он «бог, который послан на землю очистить ее от биомусора», то есть от людей. Он не скрывал своих намерений, но по нашим законам не было оснований его госпитализировать. Хотя были очевидные признаки патологии, того, что готовится преступление, и все это может очень плохо кончиться. В 1990-е мы из одной крайности ринулись в другую — от карательной психиатрии ушли в либеральную.

Но должны быть приняты и более масштабные меры. Я имею в виду процедуру получения оружия. Нужно не справку из психдиспансера требовать о том, что человек не стоит на учете, а необходимо психиатрическое освидетельствование. Также я считаю, что разрешение на оружие нельзя выдавать людям младше 21 года — это связано с психологической незрелостью человека.

Сверхконтроль как национальная особенность

Информационная среда (фильмы, интернет, телевидение) и относительная доступность оружия — два важных фактора ситуации. В Америке оружие более доступно, и там чаще стреляют. Американские психологи даже обнаружили так называемый «эффект оружия» — если в зоне видимости у человека есть оружие, то уровень его агрессии резко повышается. Но в Америке люди внутренне более свободны, для них характерна импульсивная, немотивированная агрессия. Поэтому там гораздо больше таких крайних, экстремальных, ярких форм физической агрессии. Для России характерен избыточный невротичный сверхконтроль поведения. Он приводит к тому, что люди постоянно ограничивают, контролируют, подавляют свои эмоциональные реакции. Они копятся, а потом по какому-то незначительному поводу, даже не очень заметному для окружающих людей, наступает взрыв. Такие эмоционально заряженные острые ситуации у нас происходят редко, но зато очень страшно.

Люди, которые хорошо знали казанского стрелка, рассказывали, что это был тихий, спокойный, незаметный мальчик, который ничем не выделялся, всегда был в тени, сдержанным, ни с кем не общался. Конечно, он реагировал на все, что вокруг происходит. Но не позволял себе эти реакции обнаружить. Копил всё это в себе. И вот следствие этого избыточного контроля — эти зажатые подавленные эмоции копились и в конечном итоге привели к взрыву.

Непрозрачность и неопределенность

По строгим научным данным, в России — выше уровень эмоционального напряжения и депрессии, тоскливой безнадежности, ощущения тупика, чувства, что сделать ничего нельзя. Это не явная открытая агрессия, а скорее хроническая неудовлетворенность, которая легко может перейти в акты агрессии.

Также у нас достаточно высокий уровень неопределенности. Мы не очень понимаем, что происходит, и живем в условиях непредсказуемости. Вот это отсутствие объективной информации — главный фактор, который повышает напряжение. Оно и проявляется в актах агрессии. И мне кажется, что хорошей профилактикой была бы простая разъяснительная работа. Человек должен понимать, как принимаются решения, как работают суды, ГИБДД, силовые структуры, как начисляются зарплаты чиновникам и бюджетникам. Тогда он сможет сформировать свое мнение, сможет его высказать, например, вступить в политическую партию, там участвовать в каком-нибудь движении за изменение какого-то закона. А когда люди не понимают, как это все делается, как это считается, почему чиновник получает миллионы, а у него или его родителя зарплата 15 тысяч, уровень напряжения растет, и люди легко срываются на агрессивные действия.

Агрессия как последствие изоляции

Еще один фактор, который носит общий характер, это то, что в последние годы люди (причем во всех странах) очень остро почувствовали свою уникальность, свою неповторимость и начали переходить к достаточно автономному существованию. Человек вдруг начал ярко понимать, что жизнь его уникальна, неповторима, он хочет ее прожить ярко и с удовольствием. И это усиливает реакцию враждебности, если кажется, что окружающие посягают на твою свободу, на право жить так, как хочется. Одиночество, изоляция не дают человеку укреплять социальные навыки. Отдаленные последствия самоизоляции мы наблюдаем сейчас. Не случайно количество разводов увеличивается во всех странах, где был жесткий локдаун. Это так, потому что невозможно видеть перед глазами постоянно одного и того же человека. С другой стороны, отрыв от привычного круга общения, стиля жизни привел к частичной утрате социальных навыков и к усилению черт индивидуализма и враждебности. Причем она нарастает. Вот эта изоляция действует на молодых людей, на подростков, приводя к различным эмоциональным нарушениям. Тревожность, страхи, ипохондрия, депрессивная подавленность, отчужденность и враждебность, нарастающая агрессивность — все это мы наблюдаем.

Екатерина Мень, президент Центра проблем аутизма, член Общественного совета 1 созыва при Минздраве, председатель Комиссии по защите прав пациентов и работе с общественными организациями, на своей странице в Facebook привела данные исследований, доказывающих, что компьютерные игры не повышают уровень агрессии, а среди жестоких преступников только 2% — люди с психиатрическими заболеваниями. РБК Петербург цитирует публикацию с согласия автора:

«Наша современная школа находится в глубоком кризисе в плане психолого-педагогических компетенций у учителей и администраторов. В первую очередь, это выражается в репрессивных реакциях, принижающих фразах, оскорбительных фидбэках. Это почти автоматизмы, которые необходимо вытравлять из педагогического лексикона, потому что они не так безобидны, как кажется.

В наших школах дети боятся делать ошибки (ошибка в нашей школе — не способ обучения, а грех, нарушение и причина для оскорблений). В наших школах умеют работать только с заведомо высокомотивированными учениками. Учеников с нормальными когнитивными данными, но с пониженной мотивацией (в силу разных обстоятельств, в том числе социальных) не любят и учить не умеют. Для них создают хроническую ситуацию неуспешности.

Это последовательная депривация самооценки, которая ведет к психическому резистанту. Вплоть до самого ужасного. Школьный стрелок, представьте себе, может пойти на преступление, чтобы доказать, что он умный. Хроническое унижение и размещение его в страте неудачников вызывает желание проявить себя «высокоинтеллектуально» — ведь спланированное и совершенное преступление в этой извращенной логике отвергалось в условиях текущей учебной жизни. Заметьте, что стрелка свидетели называли «очень тихим парнем». Громкие не стреляют. Это значит, что человек не был примечен, он жил в жестком дефиците положительного внимания. За ним в итоге он идет с ружьем.

Soft skills и инклюзия

Конечно, такие преступления — всегда многофакторный риск. Но однозначно то, что всех, кто работает в школах, нужно кардинально переучивать. В области законодательства надо точно усиливать нормы, пресекающие насилие в семье. Необходимо грамотно и планомерно развивать инклюзию, принципы демократии в школах. Необходимо особое внимание уделить гуманитарным дисциплинам — литература, история, обществоведение, искусствоведение, иностранные языки. И гуманитаризация точных наук (зачем мы изучаем химию и биологию — чтобы познать человека).

Точные и естественные науки крайне нужны. Но любая агрессия — это, в первую очередь, катастрофический дефицит soft skills. А эти навыки — продукт гуманитарный. Из мониторингов и контрольно-измерительных стратегий необходимо максимально убирать соревновательность и внедрять командность. Не тот лучше, кто выше прыгнул, а тот лучше, кто шустрее подсобил в достижении общей цели. Необходимо развивать многокомпонентное тьюторство в школе вместо вооруженной охраны. Необходимы уроки коммуникации — бесконечное и профессиональное обучение дипломатии, словесному выражению гнева, протеста, несогласия, навыкам дискуссии и самоадвокации. Без всего этого школа не будет безопасным местом».

Мнения спикеров может не совпадать с позицией редакции

Подготовила: Юлия Воробьева

Повтор публикации от 16.05.2021