В России стали чаще заводить дела на высших чиновников и политиков

Фото: Сергей Коньков / ТАСС

​Фонд «Петербургская политика» представил доклад «Борьба с «внутренними оборотнями»: чистки чиновничества в современной России». В нем представлена статистика об уголовном преследовании чиновников и политиков различного ранга за 27 лет. Доклад появился вскоре после ареста сенатора от Карачаево-Черкесии Рауфа Арашукова и его отца Рауля Арашукова.

Для подсчета эксперты использовали открытые данные, сказал РБК президент «Петербургской политики» Михаил Виноградов.

Какие дела изучались

Политологи исследовали три категории высокопоставленных фигурантов уголовных дел:

• федеральные депутаты и чиновники уровнем не ниже руководителей департаментов министерств, глав федеральных служб и агентств, руководителей территориальных подразделений федеральных органов власти;
• чиновники на уровне руководства регионов (главы субъектов и их заместители) и влиятельные региональные политики (депутаты региональных парламентов, лидеры отделений политических партий, председатели избирательных комиссий);
• главы крупных муниципалитетов, как правило, городов и наиболее резонансных районов.
  

Как менялась ситуация в последние 30 лет

Если в 1990-е годы случаи арестов чиновников каждого из этих уровней были единичными, то на стыке 2000–2010-х годов число уголовных дел в их отношении кратно возросло. В 2012 году было возбуждено всего 16 дел, из них четыре в отношении федеральных чиновников. Далее ежегодно арестовывалось не менее 20 чиновников (в 2015 и 2018 годах был максимум — 37). Больше всего федеральных чиновников (13) было арестовано в 2018 году.

«Десятые годы XXI века стали одним из самых стрессовых периодов в жизни российского чиновничества в части отношений с правоохранительными органами за последние 60 лет — с «хрущевской оттепели», — говорится в комментарии «Петербургской политики».

В докладе отмечается, что с момента смерти Сталина прецеденты чисток среди чиновников с участием силовых структур были единичными: в 1950–1960-е годы влияние и статус силовых структур после разоблачения культа личности заметно снизились, а крупные внутрипартийные конфликты приводили, как максимум, к переводу опальных чиновников на пенсию или более низкие должности. Брежневский период характеризовался ориентацией на политику стабильности кадров, а политические репрессии затрагивали преимущественно диссидентское движение, подчеркивается в докладе. Большая часть кадровых перестановок в период перестройки приводила к выходу чиновников на пенсию, а отдельные расследования часто не доходили до суда. Даже период арестов высокопоставленных чиновников после провала ГКЧП в 1991 году и роспуска Верховного Совета в 1993-м не завершился жесткими судебными вердиктами. Значительная часть судебных решений в отношении федеральных и региональных чиновников в 1990-е — первой половине 2000-х годов предполагала условное лишение свободы или минимальные наказания.

Доступ к делу: уголовные преследования российских парламентариев

Фотогалерея 

Почему дела на чиновников стали открывать чаще

В докладе отмечается существенное изменение ситуации на рубеже первых десятилетий нового века, когда происходит резкий рост количества уголовных дел и арестов глав муниципалитетов и региональных чиновников среднего и высшего звеньев. Затем прошла волна резонансных расследований и арестов в отношении действующих глав регионов (Александр Хорошавин, Сахалин, Вячеслав Гайзер, Коми, Никита Белых, Кировская область) и высокопоставленных федеральных чиновников (министр обороны Анатолий Сердюков и глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев).

«В 1990-е силовики действительно были довольно слабы и не ощущали себя властью, а в конце нулевых уже создаются подразделения во всех регионах по изучению работы чиновников. В начале нулевых тоже было все вегетариански», — заметил Виноградов.

«Корпорация чиновников проигрывает касте силовиков. Это окончательное формирование пищевой цепочки, в которой силовики наверху», — резюмировал политолог Константин Калачев.

Какие риски возникают для системы

«Петербургская политика» описывает возможные последствия и риски возросшей активности силовиков. Среди основных названы:

• низкий уровень доверия внутри элит к обоснованности преследований (они трактуются как часть аппаратной игры или сведения счетов);
• снижение привлекательности работы на госслужбе для части потенциальных опытных соискателей.

Вердикты судов часто воспринимаются обществом как избыточно мягкие, как в деле Евгении Васильевой из Минобороны, или немотивированно жесткие, а громкие расследования часть граждан воспринимает как подтверждение негативных стереотипов о всеобщей коррумпированности, считают авторы исследования.

За ростом числа дел против чиновников Константин Калачев видит борьбу за ресурсы под видом борьбы с коррупцией, когда сильные съедают слабых в результате конфликтов разных групп интересов. С другой стороны, показательными чистками ​власть демонстрирует, что неприкосновенных нет, и пытается ответить на общественный запрос на справедливость, заключает политолог.