Наконец, мы не знаем, как долго продлится «война санкций» и каковы будут ее реальные последствия. Возможно, что нам еще долго придется жить при отсутствии внешних источников финансирования и технологий. Ущерб от санкций сегодня оценивается более чем в $40 млрд в год и будет расти. 

Потерянное поколение 

Получается, что в ближайшее десятилетие мы можем не увидеть роста, под знаком которого прошла вся профессиональная жизнь сегодняшних тридцати-, тридцатипятилетних. Это целое поколение людей, которые не знают, как работать в условиях кризиса и глубокой стагнации, не склонны к риску и привыкли жить в регулируемой экономике с высокой долей государственного участия, где рост гарантирован лояльностью, а не эффективностью принимаемых решений. У них в головах прочно сидит модель поведений и ожиданий, которая не будет работать завтра. И проблема здесь в том, что сегодня это поколение наиболее массовое и наиболее экономически активное. 

Мы быстро привыкли к тому, что выпускник московского вуза сразу же получает зарплату $1000, менеджеры зарабатывают больше их зарубежных визави и каждые два года меняют автомобиль и работу. Возможностей в бизнесе больше, чем людей, цена ошибки ничтожно мала, а после любого кризиса происходит быстрый отскок к прежним значениям. За прошедшие годы сформировалось особое «мышление роста» и специфический набор компетенций, которые приносили профессиональный и личный успех. Сейчас же эти компетенции оказываются бесполезны – кризис приведет к санации зарплат, доходов и ожиданий. 

Если посмотреть на возрастную структуру населения России, то в глаза бросается сходство демографической пирамиды 2015 года с 1990-м. Мы до сих пор видим «эхо войны», которое предопределило большой разрыв между поколениями. Сегодня, как и двадцать пять лет назад, самые многочисленные группы – пожилые, тридцатилетние и дети. А вот зрелых профессионалов возраста 40–50 лет и подростков 15–20 лет существенный дефицит. 

Сегодня основная власть и капитал в России сосредоточены в руках поколения 50–65 лет: больше половины списка Forbes составляют люди из этой группы, а каждому пятому больше 60. Это те самые люди, которым в начале девяностых было по 30–35 лет. Сейчас, как и в девяностые, происходит естественное замещение старых элит новыми тридцатипятилетними, выросшими в другой политической, экономической и культурной среде. И точно так же это приведет к серьезным структурным и идеологическим сдвигам. 

Социологи и психологи считают, что полноценная самореализация человека начинается в 38–40 лет и продолжается примерно до 60–65. Получается, что большинство из тех, кому сейчас около тридцати пяти лет, будут проживать этот период на очень негативном экономическом фоне и с багажом, который не имеет уже никакого значения. Самый деятельный период их жизни придется на время, когда роста уже не будет. 

Бегство или предпринимательство? 

Какие стратегии должен применить к себе человек поколения восьмидесятых, чтобы адаптироваться к новым реалиям? Первое и необходимое – осознать, что стремительного фонового роста уже, скорее всего, не будет. Реагировать на это можно по-разному. Можно бежать туда, где рост до сих пор есть, чтобы применить свои сильные компетенции. Однако там нас ждет жесткая конкуренция со стороны более дешевой и более адаптивной глобальной рабочей силы, голодной до профессионального и личностного успеха. 

Альтернативная стратегия – трансформация. Изменить себя, приобрести новые компетенции, найти новую нишу и начать сначала. Но поменять себя в зрелом возрасте сложно, да и пространство для маневра в рамках привычных корпоративных путей существенно сузится. 

Третий путь – стать предпринимателем, в первую очередь по образу мышления. В непредсказуемом мире преуспевают именно предприниматели, и взрывной рост предпринимательской активности становится естественной реакцией на кризис. Большая часть наиболее успешных российских компаний из несырьевых секторов была основана как раз в кризисные девяностые годы. 

Другое дело, что для системной трансформации нужна критическая масса подобных лидеров. Может ли общество ее обеспечить? Здесь очень важна реакция образовательных институтов. От их способности перестроиться под новые реалии во многом зависит, найдем ли мы новые точки роста. 

Несколько лет назад ведущие экономисты по заказу правительства разработали «Стратегию-2020» –​ план долгосрочного развития России. Сегодня об этом плане и показателях, которые в нем ставились, уже мало кто помнит. Горизонты планирования для бизнеса, чиновников и потребителей сузились в лучшем случае до нескольких месяцев. Но думать о будущем все равно необходимо. В проекте РБК «Сценарии-2020» известные экономисты и эксперты рисуют сценарии развития России в ближайшие годы, по окончании экономического и политического кризиса.​ Другие материалы проекта читайте здесь.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.​