Почему слабый рубль в этот раз не поможет российским производителям
Россия к осени 2014 года выработает свою стратегию в области импортозамещения, заявил в мае президент Владимир Путин. Речь шла о производстве программного обеспечения, радиоэлектронного оборудования, продовольствии. Вернуть рынок национальным производителям, сократив импорт, планировалось за счет «модернизации промышленности, строительства новых предприятий, локализации конкурентного производства в России».
О результатах пока судить сложно. При сокращении импорта почти на 10% по отношению к предыдущему году рост промышленного производства в России незначителен (например, в сентябре промпроизводство ускорилось на 2,8% против снижения в августе). В целом по экономике картина к лучшему пока кардинально не меняется, и неясно, изменится ли.
На протяжении последних 15 лет в России можно выделить три основных периода импортозамещения. Кроме сегодняшних попыток, было еще две. Они следовали за кризисами 1998 года и 2008 года. Во всех случаях их важным фактором было масштабное ослабление рубля. Кстати, в этом году оно усиливается воздействием импортных ограничений на продовольствие.
Реакция экономики на сокращение импорта и протекционизм, кажется, постепенно убывает со временем. Если в 1998 году экономика реагировала быстро и масштабно, в 2008–2009 годах этот эффект был гораздо более сдержанным, то в этом году заметного ускорения роста производства как-то не наблюдается. Сдерживающим фактором является недостаток инвестиций в экономике за последние пять-шесть лет. В результате износ оборудования крайне высок, в то время как загрузка производственных мощностей существенно выше, чем в 1998 и 2008 годах. Да и безработица сегодня близка к историческим минимумам. То есть ресурсы для ускоренного роста производства ограничены: не хватает людей, мощностей и оборудования.
Насколько вообще политика поддержки национальных производителей имеет право на существование в условиях рынка? В статье Latin America’s Korean dream в The Economist авторы обращают внимание, что после долгих десятилетий критики «государственного вмешательства в дела рынка» оказалось, что такая политика все-таки приносит результаты, хотя и не всегда однозначные.
Журнал приводит Бразилию и Аргентину 60–80-х годов прошлого века как пример, где стратегия промышленной политики реализована неудачно. Основной проблемой стала чрезмерная фиксация на протекционизме и импортозамещении. Это привело к тому, что национальные компании фактически превращались в получателей госпомощи и снижали финансовые показатели и эффективность работы.
А вот Южную Корею The Economist считает примером для подражания. Страна ориентировала своих производителей в 1960–80-е на экспорт продукции за рубеж и требовала принимать меры по повышению конкурентоспособности. Кроме того, корейцы ставили определенные условия и временные ограничения для предоставляемой национальным компаниям поддержки. В отличие от латиноамериканской модели, такие условия помощи не оставляли иллюзий, что поддержка возможна без повышения эффективности бизнеса.
Южнокорейский опыт промышленной политики давно и часто обсуждался в России. Чтобы быть успешной, политика импортозамещения должна быть дополнена комплексом мер по повышению эффективности российских компаний. Также должны быть критерии, достижение которых будет учитываться при принятии решений о продолжении господдержки. Именно такие меры могут восполнить недостаток мощностей, которые присутствовали в изобилии в предыдущие периоды импортозамещения в России.
Что точно России не нужно, так это опора на политику слабого рубля как средство стимулирования роста экономики и бюджетных доходов. Такого рода политика чревата подрывом доверия к национальной валюте, ростом инфляции и двойной зависимостью бюджета и экономики – не только от высоких цен на нефть, но и от все более слабого рубля.
