После пяти лет слабой динамики и резкого провала котировок в 2019 году инвесторы стали избегать сланцевых компаний. Независимые производители США вынуждены снижать капитальные вложения в условиях жесткой финансовой дисциплины. Топ‑менеджеры сланцевых компаний уже не выступают с амбициозными заявлениями, признавая, что для восстановления уверенности им нужна цена WTI не ниже $65 за баррель (то есть примерно $70 за баррель Brent). Такой точки зрения придерживается, например, консультант Трампа по энергетическим вопросам Гарольд Хэмм, один из пионеров сланцевой добычи.
Среди прочих факторов положение в отрасли осложнили инициативы по борьбе с изменением климата, например международная инициатива по раскрытию финансовых операций, связанных с климатом (Task Force on Climate-related Financial Disclosures — TCFD). Следуя ее рекомендациям, компании добровольно берут обязательства раскрывать в публичной отчетности данные о финансировании деятельности, во-первых, повышающей риск изменения климата (добыча угля, нефти и газа и электрогенерация на их основе), во‑вторых, отвечающей целям устойчивого развития («зеленые технологии», повышение энергоэффективности и т.д.). В рамках TCFD компании должны оценивать уровень риска своих операций с точки зрения перехода от традиционной к новой энергетике. В этой системе оценок сланцевая добыча рассматривается как технология с повышенными экологическими рисками. В 2019 году к инициативе присоединились уже 795 компаний, среди которых — множество крупных банков и финансовых организаций, таких как Goldman Sachs и Morgan Stanley.
Но, несмотря на трудности, добыча сланцевой нефти в США продолжает увеличиваться. Среди факторов роста стоит выделить следующие. Во-первых, в 2019 году увеличение добычи по большей части пришлось на вторую половину года, и даже простое сохранение ее на достигнутом уровне в течение 2020 года позволит достичь среднегодового прироста в +0,7 млн барр. в сутки.
Во-вторых, рост добычи в крупнейшем для отрасли Пермском бассейне в Техасе стимулируется запуском новых магистральных нефтепроводов суммарной мощностью +2 млн барр. в сутки и экспортных терминалов. На полную мощность транспортная инфраструктура выйдет в первой половине 2020-го, что позволит компаниям запустить пробуренные, но незаконченные скважины и продолжить освоение высокопроизводительного района Дэлавэр в Западном Техасе. Наличие запаса уже пробуренных скважин позволит производителям поддерживать рост добычи даже в условиях сокращения бюджетов на капитальные вложения.
В-третьих, о своих планах увеличить добычу в Пермском бассейне еще в начале 2019 года объявили международные нефтяные компании (МНК) ExxonMobil и Chevron. Суммарно они планируют увеличить добычу на 0,6 млн барр. в сутки в 2020–2021 годах. МНК, в отличие от сланцевых компаний, не испытывают проблем с деньгами. Увеличение инвестиций в сланцевую отрасль — часть стратегии МНК в рамках энергетического перехода от традиционных к альтернативным источникам энергии. Сланцевые активы обладают относительно коротким инвестиционным циклом по сравнению с традиционной добычей. Это позволит МНК сформировать более гибкий инвестиционный портфель, чтобы быстро занять стратегические ниши, когда будет складываться обновленный сектор энергетики.
Саудовская Аравия и ОПЕК+
Как выглядит эта ситуация с точки зрения стран ОПЕК+? Рост добычи сланцевой нефти в 2020 году может стать для участников соглашения не просто фактором для дополнительного ограничения добычи, но и основанием задуматься о дальнейшей стратегии. В конце 2016 года, заключая сделку ОПЕК+, ее участники ожидали, что примерно три года спустя сланцевая добыча пройдет свой пик, нужно только дождаться этого и вновь получить полную власть над рынком. Но в 2020 году рост сланцевой добычи, очевидно, продолжится, и под «ценовым зонтиком» ОПЕК+ запускаются проекты глубоководной добычи в Бразилии, Норвегии и Гайане.
При негативном сценарии особенно важным будет поведение Саудовской Аравии. В отличие от России, где ресурсная база ухудшается и для поддержки добычи необходимы льготы для производителей, в Саудовской Аравии есть большие запасы с низкой себестоимостью добычи, которые саудовцы рискуют оставить в недрах при сценарии долгосрочного снижения спроса на нефть.
Сейчас, после декабрьского заседания ОПЕК+, трудно поверить, что Эр-Рияд может быстро изменить стратегию. Но такой опыт у королевства уже был в 1980-е годы. После запуска новых месторождений нефти в Северном море, в Мексиканском заливе и в Западной Сибири в начале 1980-х Саудовская Аравия регулировала ситуацию на рынке, снижая уровень добычи. Но в 1985 году она отказалась выполнять функцию балансировки рынка и нарастила добычу, что привело к обвалу цен на нефть. Недавнее IPO Saudi Aramco дает наследному принцу Мохаммеду бен Салману больше возможностей для маневра. Пусть масштабы IPO в четыре раза меньше, чем планировалось, и оно прошло на внутреннем рынке, а не на международных площадках, но свои обещания принц выполнил и позиции укрепил, что позволяет принимать важные решения.
Если альтернативные источники энергии будут постепенно сменять традиционные, то необходимо быть готовыми к тому, что власти Саудовской Аравии неизбежно придут к идее увеличить добычу.
Таким образом, баланс на нефтяном рынке в 2020 году может оказаться довольно неустойчивым. С одной стороны, проблемы сланцев могут подарить надежду традиционным нефтяным экспортерам на благоприятную конъюнктуру в течение ближайших 5–10 лет. С другой — возможный высокий рост добычи в странах, не входящих в ОПЕК+, может стать предпосылкой для последующего окончания соглашения, что повлечет за собой затяжной период низких цен на нефть и непростую адаптацию экспортеров к новым условиям.
