О чем говорит скандал с британским послом в США

Посол Великобритании в США Ким Дэррок подал в отставку после публикации в Daily Mail его переписки с собственным МИДом, в которой он нелестно отзывался о президенте США Дональде Трампе. Это не первый и точно не последний скандал, вызванный публикацией текста, который не был задуман как публичный.

Письмо в стол

Расхождение между публичными и секретными текстами было одним из базовых принципов дипломатии последних веков. Демократия лишь углубила это расхождение, усилив общественный контроль над государственными документами.

Французский аристократ Алексис де Токвиль в 1836 году был первым европейцем, описавшим работу демократических институтов в Америке. Он отметил, что внешняя политика является слабым местом демократического правительства, потому что смена правящей группы приводит к изменению курса и, более того, к раскрытию по внутриполитическим причинам секретной переписки предшественников. А это делает невозможным договоренности и тайные соглашения, без которых не бывает долгосрочной внешней политики.

Американские (а вслед за ними и европейские) дипломаты нашли простой способ обойти эту угрозу. Работая как историк с архивами и публикациями государственных деятелей прошлого, я много раз клал рядом выписки из двух писем, написанных одним и тем же корреспондентом одному и тому же адресату в один и тот же день. Первое письмо было официальным отчетом, предназначенным к сохранению в государственном архиве, а второе — неофициальным «личным» посланием, в которое попадали все щекотливые вопросы, о которых не должна была узнать широкая публика. Это письмо попадало в личный архив (или уничтожалось), и доступ к нему откладывался на многие десятилетия или навсегда.

Такая двойная переписка вошла в практику мировой дипломатии и до недавнего времени считалась обычным делом.

Но тут мир вступил в электронную эру всеобщей прозрачности. Эдвард Сноуден и WikiLeaks показали, что государственные документы высшего уровня секретности, размещенные на правительственном сервере, могут в любой момент стать достоянием общественности. Хиллари Клинтон, следуя вековым традициям, но нарушая все протоколы безопасности, хранила переписку на личном сервере и попалась на этом. Публикация отзывов британского посла о президенте США снова показала, что любая корреспонденция не защищена от чужих глаз.

Сломанный механизм

Очевидно, что «двойные коммуникации» перестают быть допустимыми. В отзывах политиков друг о друге восторжествует либо «новая искренность», либо «новое лицемерие» — в первом случае всем придется терпеть резкие оценки своей деятельности и своих способностей, во втором — всем надо будет учиться держать свое мнение при себе.

Но прозрачность распространяется не только на обидные характеристики политиков. Тайную дипломатию все сложнее хранить в тайне. Возможно, не все это заметили, но в сегодняшнем мире меньше «секретных соглашений», чем в мире времен мировых войн. И дело не в том, что нынешние секретные соглашения станут известны только следующим поколениям: их, похоже, и правда почти не осталось. Во всяком случае исчезли такие соглашения, которые бы определяли судьбы мира.

Сама дипломатия государств меняется — и чем демократичнее устройство страны, тем более внешняя политика подчиняется внутренней и тем меньше руководители ведомств иностранных дел способны (и хотят) участвовать в многоходовых внешнеполитических интригах или планировать на много лет вперед.

В результате оказывается, что публикация секретных депеш способна лишь обидеть конкретных персон (и иногда навредить разведчикам — последним из могикан внешней политики позапрошлого века). Раскрыть международный заговор или секретное соглашение она не может — в силу отсутствия таких заговоров и соглашений.

Поиск нового языка

Прозрачность внешней политики, к которой нас подталкивает информационная эпоха, — скорее хорошая новость. Но она ставит перед государственными деятелями совершенно новую задачу: на международной арене теперь сталкиваются не мудрые (хитрые) меттернихи и талейраны с их сложными комбинациями, рассчитанными на многие годы, в прямое столкновение приходят внутриполитические дискурсы разных стран, ранее не пересекавшиеся между собой и не влиявшие прямо на международные отношения.

Наверное, у каждого народа есть традиционный обидчик и неприятель либо же традиционный народ-образец, имя которого постоянно используется во внутриполитических дебатах для вытеснения оппонента или его политики. Авторитарные правители могут играть внутри страны на нелюбви к этому оппоненту, одновременно ведя с ним сложные дипломатические маневры и даже заключая взаимовыгодные союзы: внешняя политика у них автономна от внутренней.

Теперь, однако, это становится все труднее. Любая внутриполитическая коллизия аукается во внешней политике, а дипломаты вынуждены ориентироваться не только на международную ситуацию, а и на дебаты, происходящие как в стране пребывания, так и у них дома.

Ранее государственная пропаганда сознательно разогревала ксенофобию лишь тогда, когда государство готовилось воевать. Сегодня на страхе или ненависти к другой стране играют вполне «домашние» политики — по внутренним причинам, но это становится серьезным фактором международных отношений.

С другой стороны, элиты, которым по-прежнему некомфортно вести переговоры «на свету», вынуждены искать еще более дальние обходные пути, например, через пока что более защищенные каналы бизнес-коммуникаций. И вызывать тем самым подозрения в коррупции.

Одно можно сказать твердо: в ближайшие годы обвинения во вмешательстве во внутреннюю политику другой страны будут слышны все чаще, а понятие государственного суверенитета придется переосмысливать.