Почему в Сочи не договорились о мире в Сирии

Считать прошедший в Сочи 30 января Конгресс сирийского национального диалога успешным можно только в контексте российской внутренней политики. Безусловно, важен сам факт, что конгресс, о проведении которого президент Путин объявил в октябре 2017 года на Валдайском форуме, состоялся. Присутствие представителей ООН и официальной делегации Турции, а также некоторых представителей внесистемной сирийской оппозиции придало форуму значимости. Однако большая часть представителей реальной оппозиции, все-таки прибывших в Сочи, уехали еще до начала заседаний, после того как не удалось решить проблему с символикой.

А самое главное, что изначальное отсутствие представителей оппозиционного Сирийского комитета по переговорам (СКП), а также ведущей курдской партии «Демократический союз» превратило принятые на конгрессе решения в декларации о намерениях. Собственно, формирование конституционной комиссии, о котором говорится в итоговом документе, лишено смысла без участия в ее работе представителей СКП. Сирийский комитет по переговорам отверг создание такой комиссии. Даже если в будущем представители СКП туда и войдут, а такую возможность не исключает специальный представитель генерального секретаря ООН по Сирии Стаффан Де Мистура, все равно вряд ли стоило проводить целый конгресс, чтобы сформировать часть списка будущих участников переговоров.

Диалог под канонаду

Подобный исход был ожидаем. Конгресс задумывался как форум, развивающий астанинский процесс, а тот, в свою очередь, был призван придать дополнительный импульс переговорам в Женеве. Проблема в том, что организаторы конгресса оказались далеки от реальной оценки ситуации: трудно было ожидать успеха в Сочи в отсутствие каких-либо позитивных перемен в Сирии.

Еще до принятия решения о проведении конгресса, в конце лета 2017 года, в Сирии началась новая постепенная эскалация напряженности. В октябре развернулись полномасштабные военные операции в зонах деэскалации Восточная Гута и Идлиб, в которые оказались вовлечены все фракции сирийской умеренной оппозиции, в том числе и участвовавшие в переговорах в Астане. Возобновились массированные воздушные налеты на подконтрольные этим оппозиционным группировкам районы. Стало ясно, что механизмы работы зон деэскалации, как и само их создание, себя не оправдали, разве что позволили реализовать закулисные «бартерные сделки» между Москвой и Анкарой о сдаче оппозицией территорий в обмен на соблюдение турецких интересов на курдском треке. Однако и они сопровождались тяжелыми боями между оппозицией и силами режима с многочисленными жертвами среди гражданского населения и имели мало общего с заявленными при формировании зон деэскалации целями.

Надстройка над Женевой

Складывается впечатление, что все новые форматы межсирийского диалога, навязываемые странами-гарантами Россией, Турцией и Ираном, оказываются неспособными решить поставленные задачи. Но вместо того чтобы оптимизировать работу уже существующих площадок и воздействовать на стороны конфликта, создаются новые надстройки, которые представляются как некие достижения в работе. Такой надстройкой и стал конгресс в Сочи. Он должен был продемонстрировать успехи инициированного Россией, Турцией и Ираном мирного урегулирования, которых, к сожалению, к моменту его открытия не оказалось, если, конечно, под процессом мирного урегулирования не понимать расширение территорий, подконтрольных Башару Асаду. Показательно, что Дамаск даже не счел нужным прекращать авиаудары из-за проведения сочинского форума.

Если бы объявленное в конце декабря 2016 года при участии России, Турции и Ирана прекращение огня соблюдалось, не было бы надобности запускать сам астанинский процесс в его нынешнем формате, как и создавать в его рамках зоны деэскалации, которые должны были хотя бы частично компенсировать неудачу декабрьского перемирия. В свою очередь, возникшие сразу же сложности с имплементацией и этих договоренностей приводят к формированию новых троек «стран-гарантов», уже без участия Турции и Ирана, отвечающих за отдельные зоны деэскалации. Пока деятельность трехсторонней комиссии России, США и Иордании в Аммане, сформировавшей юго-западную зону деэскалации, оказалась наиболее результативной, хотя и наименее афишируемой. Во всяком случае, режим прекращения огня в Южной Сирии соблюдается. Возможно, этому способствовали действия ВВС США в районе ат-Танф, пресекавших нарушения режима деэскалации.

Умножение площадок

Следует учитывать, что ни Россия, ни Турция, ни Иран не имеют монополии по созданию новых переговорных площадок, которые бы дополняли женевский процесс. Поэтому сочинский конгресс может создать прецедент для появления новых форматов, инициированных иными представителями Международной группы поддержки Сирии под предлогом содействия переговорному процессу в Женеве. Не исключено, что те или иные сирийские оппозиционные структуры, которые не были представлены в Сочи, смогут создать собственные площадки и, опираясь на них, попытаться внести коррективы в формат женевских переговоров. Так, не исключен запуск еще одного нового «вспомогательного» женевскому механизму сирийского урегулирования на основе инициатив по Сирии со стороны «пятерки» — США, Франции, Саудовской Аравии, Иордании и Великобритании, которые параллельно с подготовкой конгресса в Сочи разработали в Вашингтоне новый план выполнения резолюции Совбеза ООН по Сирии №2254.

Похоже, что ни Дамаск, ни Тегеран не заинтересованы в реализации каких-либо мирных инициатив, разве что для использования их в тактических целях, например установления перемирия в одном регионе для переброски сил в другой. Между тем главной задачей урегулирования в Сирии является не создание новых форумов и площадок, подобных сочинской, а поиск механизмов воздействия на нарушающие договоренности стороны, в том числе и на официальный Дамаск. Если, конечно, речь идет действительно о полноценном мирном процессе, а не о попытках прикрыть наступательные операции сил Асада.