Соперник Лукашенко — РБК: «Устрашение — малая часть того, что происходит»

Виктор Бабарико (Фото: Наталия Федосенко / ТАСС)

«Это не просто кампания устрашения»

— Считаете ли вы задержание работников и топ-менеджеров Белгазпромбанка кампанией устрашения вас как оппозиционного кандидата?

— Я даже не знаю, как это назвать. Это не просто кампания устрашения. Я полностью разделяю позицию из пресс-релиза «Газпрома» и Газпромбанка. Это — рейдерский захват, причем со стороны государства, нарушающий не только внутреннее законодательство, но и международные договоры. Вся логика происходящего подсказывает, что это процесс, направленный против меня. Он затрагивает интересы собственников, клиентов, творится абсолютный беспредел, нарушаются все законы Беларуси по банковской тайне в отношении людей, которые даже не являются фигурантами этих дел. Устрашение — это малая часть того, что происходит.

— То есть целью является в том числе и сам банк?

— Нет. Целью являюсь я. Но используются методы не только устрашения меня, но и давления на моих самых близких друзей, на моих коллег, членов инициативных групп. Это тотальная борьба, даже не знаю, как еще сказать. И все подчиняется одному: найти хоть что-то для того, чтобы помешать провести выборы в Беларуси.

— Если председателем правления банка назначат Надежду Ермакову (о том, что это возможно, сообщали белорусские СМИ), которая ранее возглавляла Нацбанк Белоруссии, можно ли будет говорить о переходе банка под контроль государства?

— Есть законодательство Республики Беларусь. Председателя правления назначают собственники и акционеры. В Белгазпромбанке государство имеет исчезающе малую долю (меньше половины процента), и эта доля не является «золотой акцией». Поэтому назначение даже и.о. председателя правления — прерогатива акционеров. Никаких вариантов здесь нет — надо сначала сменить собственников. Если бы, например, сейчас правительство Беларуси выкупило банк у собственника, то эти действия, наверное, были бы законными. Но как следует из пресс-релиза акционеров, у них этот банк никто не выкупал. Значит, любые назначения в этом банке могут быть только с их согласия.

Я, если честно, когда узнал об этом, подумал, что звонки, наверное, какие-то должны были быть, договоренности. Это правильно — позвонить собственникам, тем более иностранным. Сейчас это равносильно тому, чтобы прийти в чужую квартиру и сказать: я здесь буду жить, теперь она моя, потому что я сюда пришел. Творится полное беззаконие.

В банк «Газпрома» пришли с обысками по делу соперника Лукашенко. Главное

Политика

— Знаете ли вы лично главу «Газпрома» Алексея Миллера и главу Газпромбанка Андрея Акимова?

— Для меня знакомый — это когда человек меня узнает и может поздороваться. Мы встречались и с Алексеем Борисовичем, и с Андреем Игоревичем. Но уверенности в том, что они меня узнают, у меня нет. Мы встречались, и я их знаю, но это были короткие формальные встречи. Если кто-то из них скажет, что он знаком со мной, я с удовольствием это подтвержу.

— Задержанных обвиняют в отмывании и уклонении от уплаты налогов, причем дело тянется с 2016 года. Вы считаете обвинения обоснованными?

— Так как я уже не сотрудник банка, то ситуацию с сотрудниками я не могу комментировать. Я не знаю, в чем их обвиняют. Я только знаю, что может быть предъявлено моим друзьям. Я вчера в стриме об этом сказал.

Им предъявлено уклонение от уплаты налогов, потому что у них на хранении есть мои деньги. У меня есть такая банковская привычка не хранить все в одной корзине. И у них мои деньги на хранении находились. И я очень надеюсь, что я их назад получу. Это единственное, что я могу предположить. Был обыск, были найдены ценные бумаги, и понятно, что у людей, у которых они были найдены, нет видимого дохода, чтобы у них были такие деньги. Но я вчера публично заявил, что это не их деньги — это мои деньги, переданные им на хранение. И поэтому эта статья им не подходит. А в чем обвиняют сотрудников банка, мне вообще сложно представить.

«Я готов был к провокационным действиям»

— Сейчас, когда уже задержаны люди, а глава Комитета государственного контроля делает недвусмысленные намеки о вашей причастности, вы думаете о том, чтобы отказаться от участия в выборах?

— Я, наверное, не предполагал такого масштаба и такого страха, который наведут эти выборы на действующую власть. Но я готов был к, назовем это так, провокационным действиям. И если это тогда не остановило меня, то запуск этого сценария сейчас не может меня остановить. Мы предприняли все действия, чтобы дойти до 9 августа, даже если я буду вне доступа. У нас есть законодательство, и оно четко определяет, кто не может быть допущен до выборов, и даже задержанный человек может быть допущен, поэтому у нас все подготовлено на тот случай, если я неожиданно пропаду.

— То есть если ЦИК вас зарегистрирует, вы уже гарантированно будете в бюллетене, даже если в этот момент будете, например, в СИЗО?

— По закону только судимые люди не имеют права баллотироваться. Они будут должны постараться сделать так, чтобы до 9 августа прошел суд, но это нарушение всех процессуальных норм. Это просто невозможно.

— А на вашего сына могут надавить? Он все-таки косвенно, но связан с Белгазпромбанком.

— Вряд ли, я, во всяком случае, на это надеюсь. Мой сын взрослый человек. Он принял самостоятельное решение. Он к этому готов. Но удар по моим близким друзьям стал для меня даже неожиданней, чем если бы он был по сыну. Потому что и я, и он, мы приняли осознанное решение. Но ударили по людям, которые виноваты только в том, что они мои друзья детства. И вот это вообще за гранью.

— Несколько дней назад вы сказали, что рассчитываете на сознательность людей, которые «выполняют приказ фабриковать дело», потому что выборы пройдут меньше чем через два месяца и к власти может прийти оппозиция. Вы все еще рассчитываете на то, что эти люди не станут выполнять приказ?

— Сейчас ситуация такая: только часть действий, которые предпринимаются, незаконна. Та часть, которая касается Белгазпромбанка, — я вообще не понимаю, зачем они это делают. Теоретически любого человека можно остановить и задержать на 72 часа, потому что он вам кого-то там напомнил. И сказать, что это незаконно, нельзя. Другое дело, что будет через эти 72 часа. Поэтому пока я бы не сказал, что это преступление. Неправомерность и нелогичность — может быть. Пока мы не видим прямого нарушения закона. Все будет ясно через 72 часа, то есть в понедельник. Но это, безусловно, давление на меня, на людей, чтобы они либо себя, либо других оговорили. Все это есть, но все-таки пока нельзя сказать, что это незаконно. И я все-таки продолжаю верить, что люди, которым отдадут уже противозаконный приказ, не будут его выполнять.

— Вы по-прежнему думаете, что можно честно выиграть на выборах президента Белоруссии?

— Есть замечательная книжка — «Восстание масс». Ни один человек, ни один диктатор даже кровью не может удержать большинство. Он может сопротивляться возникновению большинства или активному меньшинству. Но сопротивляться большинству невозможно. И правда состоит в том, что, как бы ни было обидно это признать, электоральное большинство все эти 26 лет было у действующей власти. Да, наверное, не 87%, но больше 50%. И это подтверждают большинство опросов. Да, были фальсификации, но все равно выбор народа был на стороне действующей власти. А вот когда это будет уже меньше 50%, вот в такой ситуации никогда еще никто не справлялся. И я думаю, что сейчас уже мы соберем больше 50%.

— Вы всегда избегаете говорить, что будет, если вас арестуют или не зарегистрируют кандидатом. Призовете сторонников выходить на улицы?

— Я очень не люблю сослагательное наклонение. Рассуждать о таких вещах можно бесконечно долго. Мы убедили и доказали нашим сторонникам, что мы всегда знаем, что делать. Люди наконец-то поверили, что банкир — это человек, который понимает, что такое риск, что такое система управления рисками. Во многих вещах мы работаем на опережение. И точно понимаем сценарии. У нас на сегодня все готово к тому, чтобы даже без меня дойти до 9 августа. Все! Мы сегодня сдали практически 100 тыс. подписей. Мы ко всем развитиям событий готовы. У меня записаны уже обращения…

— Обращения к сторонникам?

— Заявления о том, что действия, которые будут предприниматься без меня, одобрены и согласованы со мной, чтобы люди понимали, что это не реакция на неожиданность, это четкое понимание, что этот сценарий начинает реализовываться, не переживайте, мы к этому были готовы. Мы на удаленке привыкли работать, вот считайте, что, если что, это будет разговор с народом по удаленке. И у нас такие сценарии есть и до 9 августа, и дальше. Все есть. Что делать — мы знаем. Не говорим об этом мы не потому, что боимся, а потому, что пока это бессмысленно.

«Любой стране выгодно иметь спокойных партнеров»

— Почему, как вы считаете, Лукашенко обвиняет оппозиционных кандидатов в связях с Россией? Это находит какой-то отклик у его сторонников?

— Нет. Он делает это исходя из событий последних месяцев — года, переговоров об углубленной интеграции. И, в частности, речь о той самой пресловутой 31-й «дорожной карте», которую не видел никто, но которая вызвала огромный резонанс в Беларуси из-за того, что в ней содержатся обязательства, приводящие к тому, что Беларусь теряет свой суверенитет. И эта «карта» вызвала такой всплеск негодования. И в первую очередь почему-то в отношении России, а не Беларуси. Сейчас в белорусском обществе любой намек на то, что что-то делается в интересах России или другого государства, неважно какого, вызывает реакцию. Просто Александр Григорьевич привел страну к этой пропасти. Но все кандидаты, наоборот, говорят о том, что наша задача — отойти от этой пропасти. А он решил, наверное, оседлать тему, что якобы потеря суверенитета является мечтой любого кандидата, кроме него самого.

— Как вы думаете, у Москвы есть какой-то интерес в том, чтобы власть в Белоруссии сменилась?

— Я могу общо сказать. Мне кажется, любой стране выгодно иметь спокойных, уравновешенных партнеров, которые могут экономические темы обсуждать с точки зрения взаимовыгоды, а не исключительно «вы нам, а мы вам ничего» или «когда-нибудь потом». Наш действующий лидер сказал: за 26 лет у нас не осталось ни одного друга, кругом одни враги. Вот мне кажется, такой партнер, делающий весь мир своим врагом, вряд ли кому-то интересен.

— Какими должны быть отношения Белоруссии и России?

— Любые отношения между странами должны базироваться на трех самых главных принципах. Всем другим позволено говорить: «My country is the 1st» (моя страна — номер один), но когда Беларусь так говорит, ей отвечают: ну как это, она же должна быть с кем-то. Но Беларусь имеет право на такую позицию. Кроме того, все союзы и отношения должны строиться на принципе win-win (двойного выигрыша) или, как говорят некоторые шутники, lose-lose (двойного проигрыша). И третье, это принципиально, — не затрагивать тему потери суверенитета и не формировать зависимостей. Я не считаю правильными и хорошими союзы, когда одна страна зависит от другой.

— Какие три главные проблемы современной Белоруссии?

— Я бы называл две тактических и одну стратегическую. Две тактические: эпидемия COVID-19 и принятие мер, минимизирующих риски. Это основная проблема современной Беларуси, и тот, кто победит на выборах, обязан будет это сделать, иначе это будет катастрофа. Это реально катастрофа.

Второе: меры по поддержке постковидной экономики. Потому что тот удар, который нанесен… Сейчас реально очень быстро нужно принять пакет мер, который остановит нанесение урона и позволит взять курс на восстановление экономики и ее возвращение на какую-то устойчивую точку. Вот это две тактические задачи, которые нужно решать в первые сто дней. Даже раньше. В первые месяц-два они должны быть решены.

И стратегическая — конституционная реформа, построение правильной системы управления страной, разделение властей и введение ограничения по срокам президента. Это то, что разрушило правильную систему власти в Беларуси. Отсутствие разделения властей порождает единственного гения, а я не верю в универсальных бойцов. Это то, что должно быть сделано не позднее конца этого года.

— Для меня не очень понятно. Я могу только привести шутку из Facebook. Это не моя шутка: «Стоило Бабарико назвать правительство умным, его тут же отправили в отставку».