Глава Indigo рассказал о «бульдогах» и «утонувших китах» инвестбанков
В индустрии инвестиционных банков России произошло «колоссальное импортозамещение», но место западных инвестбанков, которые раньше сопровождали большинство крупных сделок в России, заняли не их основные российские конкуренты — инвестподразделения крупных банков, а «максимально мотивированные бульдоги» из бывших небольших инвестбутиков, рассказал РБК основатель инвесткомпании Indigo Capital Петр Жуков.
«Бравые пацаны, которые были небольшими инвестиционными бутиками, просто взяли и захапали рынок. Они стали зарабатывать кратно больше, чем какие-то три-четыре года назад. Предположу даже, что они стали зарабатывать столько, сколько в лучшие годы зарабатывали крупные инвестбанки с большими именами», — описал он изменения на рынке.
Небольшие в прошлом команды — обычно выходцы из западных инвестбанков — сейчас занимаются сделками, за которые раньше могли бы биться Goldman Sachs, Credit Suisse и JPMorgan, рассказывает Жуков. А большие инвесткомпании и подразделения банков конкуренцию «проиграли в хлам», утверждает он.
«Почему? Потому что агрессивные, максимально мотивированные бульдоги, готовы просто хватать и не отпускать, землю рыть ради этих сделок. Это их хлеб. Они предельно мотивированы. Ты заработал миллион долларов — это твое», — рассуждает он. В то же время в крупных российских инвестбанковских группах сотрудники зачастую не показывают высоких результатов, хотя у них тоже отличный послужной список, говорит Жуков: «Но у них структурирован бонус криво, непонятно, как их мотивируют, и они просто проигрывают в этой игре».
«Старые киты не смогли выплыть обратно на поверхность», — категоричен собеседник РБК.
Петр Жуков, сын первого вице-спикера Госдумы Александра Жукова, работал в швейцарских UBS и Credit Suisse, в 2011 году основал в Москве Indigo Capital вместе с партнерами. Сейчас компания управляет собственными средствами и активами основателя в России (якорный актив — завод «Полимербыт», среди других вложений — доли в компаниях по производству продуктов питания Velle, BeTrue и Mojo Cacao, сумма средств под управлением не раскрывается), раньше имела портфель иностранных инвестиций.
Подавляющее большинство иностранных банков, в том числе их инвестиционные подразделения, занимавшиеся структурированием крупных сделок, свернули деятельность в России после начала военной операции на Украине. Об уходе объявили Goldman Sachs, JPMorgan Chase, немецкие Deutsche Bank и Commerzbank и другие. При этом объем работы по сопровождению слияний и поглощений сократился, но не драматически: в 2019 году сумма сделок M&A составляла $55,7 млрд (данные агентства AK&M), к 2022 году упала до $42,9 млрд, но в 2023–2024-м вновь превышала $50 млрд.
Хотя природа сделок изменилась (в последние годы это зачастую либо исход иностранцев, либо сделки с ЗПИФами вместо зарубежных трастовых структур), для них по-прежнему нужны услуги консультантов. Прозрачных и доступных данных о том, кто сопровождает такие операции, практически нет: собиравшие их западные провайдеры финансовой информации ушли из страны, а крупные банки находятся под жесткими санкциями и поэтому ограничивают публичную активность в этом сегменте (как и — зачастую — небольшие компании).
За три прошедших года инвестиционный рынок в целом стал «не очень системным и не очень рациональным», замечает Жуков. «Много залетных денег. Активность есть — и существенная, но рынок находится на другом профессиональном и институциональном уровне. Как будто мы откатились на 20 лет назад. Нет больших профессиональных фондов с рыночными командами, которые бы систематическим образом занимались инвестициями, как это делали Baring Vostok, Elbrus Capital, Russia Partners и другие», — говорит он.
По мнению главы Indigo, в России осталось два вида активных институциональных игроков инвестрынка. Первый — это олигархические family-офисы, которые стали, по сути, инвесткомпаниями. Второй — это «инвестиционная компания имени конкретного человека», которая делает инвестиции вместе с разными — профессиональными и случайными — соинвесторами в разных секторах экономики, говорит Жуков, приводя в пример S8 Армена Саркисяна и Kismet Ивана Таврина. «Это оппортунисты в чистом виде. То есть смотрят, где есть большая интересная сделка, идут в конкурс и рубятся за актив, — отмечает глава Indigo Capital. — Повторюсь, крупных независимых фондов сейчас нет. По-хорошему, на развитом рынке так быть не должно. У классического фонда есть, условно, десятки вкладчиков, которые плюс-минус равны, не влияют на решения команды, и это некий рыночный инструмент».
Представления об идеальной карьерной траектории инвестбанкира тоже сильно изменились, говорит Жуков. «Раньше суперспособные студенты стояли в очереди на конкурс в инвестбанк или «большую четверку». Сейчас это абсолютно не так», — указал он, напомнив о конкуренции со стороны других отраслей — продакт-девелопмента, IT и модных стартапов. «Все равно престижно работать в UBS или JPMorgan, конечно же. И все равно молодые русские ребята туда стремятся. Но локальный набор и русские офисы закрыты. Есть ограниченное присутствие в Дубае. Или надо переезжать, но это очень сложно, если у тебя нет диплома западного вуза», — заключил он.
Проект о людях, создающих позитивные долгосрочные изменения в бизнесе и обществе
Проект о людях, создающих позитивные долгосрочные изменения в бизнесе и обществе
