Эксперт назвал «три парадокса» российской экономики

Фото: Андрей Любимов / РБК

В российской экономике на современном этапе ее развития есть несколько парадоксов, которые вызывают «очевидное удивление и непонимание» не только у рынка, но даже у регуляторов и правительства. Такое мнение высказал журналистам директор по анализу финансовых рынков и макроэкономики УК «Альфа-Капитал» Владимир Брагин, передает корреспондент РБК.

Парадокс № 1. Ультражесткая политика ЦБ не приводит к снижению инфляции

Еще никогда в истории России реальная процентная ставка (разница между номинальной ставкой и уровнем инфляции. — РБК) не была такой высокой, как в конце 2024 года, указал Брагин. Сейчас она тоже находится «недалеко» от рекордных уровней. Кроме того, «определенную тревогу» вызывают последние данные по инфляции — по итогам января она ускорилась до почти двузначных уровней — 9,92%, отметил экономист. Он констатировал: «ультрамегасверхжесткая» денежно-кредитная политика ЦБ не позволяет достигнуть цели по инфляции в 4%, причем это проблема не только 2022–2024 годов, но и более ранних периодов. Следовательно, что-то не так с инфляционным таргетированием как таковым, делает вывод экономист.

В частности, ЦБ еще ни разу не удавалось побороть инфляцию без укрепления рубля, обратил внимание Брагин. «Если нет укрепления рубля, инфляция просто не сдается», — отметил он. Эксперт привел в пример 2014 год и ситуацию с курсом в последующие два года. «Тогда ЦБ перешел к плавающему курсу рубля. У нас свободное движение капитала, санкции еще пока не действуют, с экспортом-импортом тоже все хорошо — то есть тоже свободное движение. Что в этом случае произошло? ЦБ поднял ставку, к нам прибежал спекулятивный капитал, рубль укрепился, мы получили снижение инфляции», — напомнил Брагин.

После начала военной операции, уже совершенно в других экономических условиях, ЦБ снова поднимает ставку, чтобы снизить инфляцию, и она снижается, но и рубль параллельно сильно укрепляется, отметил Брагин. И хотя он оговорился, что в тот момент повышение ставки не было причиной укрепления рубля, тем не менее оно создало благоприятный фон для борьбы с ростом цен. Сегодня же мы видим слабый курс и ускоряющуюся инфляцию. «Попытки побороть инфляцию поднятием ставки в условиях, когда ставка не влияет на курс, приводят к тому, что трансмиссионный механизм не работает», — заключил экономист.

Он также отметил, что есть еще одна важная особенность российского рынка, которая может сыграть роль при реализации «негативного сценария». «Что такое risk-off (состояние рынка, при котором инвесторы предпочитают наименее рисковые активы. — РБК) в США? Все бегут в доллары, казначейские облигации — самый безопасный актив. Что такое стандартный risk-off в России? Правильно, все тоже бегут в доллары», — указал Брагин. В результате получается «дурацкая ситуация», когда ставкой регулятор добивается охлаждения экономики, а при первых признаках замедления на рынках начинается risk-off и происходит ускорение инфляции через ослабление рубля.

Экономика России с конца 2024 года вошла в период замедления темпов роста, заявлял ранее глава Минэкономразвития Максим Решетников. При этом ЦБ в последнем прогнозе в 1,5 раза поднял прогноз по инфляции на 2025 год — вместо ожидавшихся ранее 4,5–5% регулятор прогнозирует уровень цен в диапазоне 7–8%. «Основные проинфляционные риски связаны с сохранением отклонения российской экономики вверх от траектории сбалансированного роста и высоких инфляционных ожиданий, а также с ухудшением условий внешней торговли», — сообщали в ЦБ.

Парадокс № 2. Санкции на российский экспорт не снижают уровень жизни людей и темпы роста экономики

Мы давно, года с 1998-го, живем в парадигме о том, что экспорт — это основа экономики России, сказал Брагин. Исходя из этой логики действовали и зарубежные страны, вводя санкции: «Давайте мы задушим российский экспорт, и тогда России будет нечем финансировать боевые действия на Украине». Что-то у них действительно получилось: объемы экспорта и импорта снизились, констатировал экономист. Однако на экономическую динамику и уровень жизни людей это не повлияло, считает он.

«Мы видим, что у нас добывающая промышленность чувствует себя, ну, так себе. То есть она в последнее время, можно так сказать, «во флэте», и все, что у нас вытягивается, вытягивается обрабатывающей промышленностью», — констатировал Брагин. По итогам 2024 года реальный ВВП России увеличился на 4,1%, сообщал Росстат. Наибольшее влияние на показатель оказал рост добавленной стоимости в таких отраслях, как информация и связь (+11,9%), гостиницы и рестораны (+9,6%), оптовая и розничная торговля (+6,9%), обрабатывающие производства (+7,6%).

Говоря о воздействии сокращения экспорта на уровень жизни, Брагин отметил, что последний складывается из обеспечения человека необходимыми товарами и услугами. Экспортный сектор их внутри страны не генерирует, отвлекая за рубеж ресурсы, которые могли бы быть использованы для производства товаров и услуг для внутреннего потребления.

«Экспортеры что-то отправили за рубеж, там это все потребили замечательно, а внутреннее производство должно, что называется, стараться за себя и за того парня. И по факту, если мы не получаем встречного движения товаров и услуг, может быть, каких-то геополитических благ, то поддержка избыточного экспорта — это, конечно, очень серьезная нагрузка на экономику», — считает Брагин.

По данным ЦБ, в 2024 году профицит торгового баланса России (превышение экспорта над импортом) составил $122,6 млрд, в то время как баланс услуг оказался отрицательным — минус $38,1 млрд. При этом реальные доходы россиян выросли в 2024 году на 8,4% — выше прогнозного уровня, а доля домохозяйств, которым не хватает денег на еду, впервые снизилась до нуля.

Парадокс № 3. Рынок венчурных инвестиций жив

Несмотря на всеобщее убеждение в обратном, российский рынок венчурных инвестиций жив, считает Брагин. Он рассказал, что курирует направление, в рамках которого производятся инвестиции в непубличные компании с фокусом на отраслях, которые нуждаются в импортозамещении. Это дает потенциал «кратного роста», указал экономист. Среди перспективных проектов он назвал производителей бесконтактных карт, дисплеев и интерактивного оборудования, 3D-принтеров для печати из песка, систем видеонаблюдения.

«В целом рынок упал в десять раз, как-то немножко шевелится, но цифры катастрофически не дотягивают до уровня 2021 года», — говорил в интервью РБК глава ФРИИ Кирилл Варламов в марте 2024 года.