Мнение: Поможет ли конфискация имущества бороться с коррупцией?

Фото: из личного архива

Новый законопроект о конфискации имущества у родственников коррупционеров — давняя мечта Следственного комитета. Однако в нынешней ситуации эта мера может привести не к усилению борьбы с коррупцией, а к новому ее разгулу и произволу.

Споры о конфискации имущества как наказании за экономические преступления не стихают в течение последних 20 лет, однако на прошлой неделе они приобрели вполне конкретный характер готовящихся поправок в Уголовный кодекс. Депутат от КПРФ Юрий Синельщиков подготовил изменения в УК, позволяющие конфисковывать имущество у родственников лиц, совершивших коррупционные преступления, если будет доказано, что эта собственность приобретена на незаконно полученные средства. Есть и другой законопроект депутата Ильи Костунова, по которому конфисковывать предлагается и имущество осужденного, переданное третьим лицам и компаниям «безвозмездно или за плату, явно несоизмеримую стоимости этого имущества».

Зампредседателя комитета по безопасности и противодействию коррупции Эрнест Валеев объясняет, как может работать норма о конфискации имущества у родственников осужденных: их надо будет обязать отчитываться об источниках появления имущества. «Там, где они не смогут отчитаться, имущество можно будет конфисковать по иску прокурора в порядке гражданского судопроизводства».

Ранее похожие идеи уже оглашал председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин. СКР выступает за расширение сферы применения конфискации за тяжкие коррупционные преступления. Если раньше, в советские годы и в начале 1990-х, конфискация прежде всего рассматривалась как наказание за преступления (сначала против государства и государственной службы, потом и за экономические преступления), в середине 1990-х она приобрела другой, не совсем ясный статус. В УК предусмотрен порядок изъятия в доход государства имущества и средств, добытых преступным путем, но конфискация исключена из системы наказаний и отнесена к «иным мерам уголовно-правового характера». В Уголовно-процессуальном кодексе также предусмотрена конфискация «имущества, денег и иных ценностей, полученных в результате преступных действий либо нажитых преступным путем». СКР же выступает за восстановление ее как вида уголовного наказания, чтобы можно было конфисковывать не только нажитое преступным путем имущество коррупционера, но и его личное имущество, за исключением самых необходимых для жизни и быта вещей.

Формальная цель нынешней инициативы депутатов — включение России в международную систему борьбы с отмыванием преступных доходов и реализация Конвенции ООН против коррупции в части противодействия незаконному обогащению чиновников. Цель благородная, но у предложенных мер есть несколько принципиальных изъянов: прежде всего противоречие основополагающим принципам международного права, а также ничем не обоснованное расширение полномочий работников следственных органов.

В случае принятия законопроектов о конфискации имущества будут нарушены не только базовые принципы действующего российского законодательства, но и нормы международного права — Конвенция о защите прав и свобод человека от 1950г., которая, в частности, гласит: «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком». А согласно новой законодательной инициативе не только обвиняемый, но и его родственники уже заранее виновны, поскольку изначально должны доказать, что их имущество нажито не преступным путем. Бывают случаи, когда можно проследить источник возникновения средств, которые пошли на покупку квартиры или машины, и установить, что они получены преступным путем. Если же узнать это нельзя, то противоестественна с точки зрения и Конституции, и международных обязательств сама идея о том, что за преступления одних должны отвечать другие.

Есть ли аналоги предложенных мер в законодательстве других государств? Сама возможность конфискации преступно нажитого имущества предусмотрена в большинстве стран мира. Но чаще всего (как, например, в Германии) это обеспечительная мера, которая позволяет государству изъять орудия преступления или обеспечить исполнение наказания.

Лишь в небольшом числе стран общая конфискация имущества сохраняется в уголовном законодательстве как дополнительное наказание, да и в этих случаях часто применяется ограниченно, так как оказывает крайне существенное влияние на условия жизни не только осужденного, но и его семьи. Во Франции конфискация может применяться только за преступления против человечества, а также незаконные производство, ввоз и вывоз наркотиков. В Мадагаскаре — за преступления против государства, совершенные в военное время, а также в отношении лиц, скрывающихся от ответственности за преступления в других государствах. В Судане — за преступления против конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности государства. И во всех этих случаях идет речь о конфискации имущества у самого осужденного, но не у его родственников и третьих лиц.

Таким образом, в мировой практике в принципе не рассматривается ситуация, когда за действия лица, совершившего преступления, могут отвечать — пусть и имуществом — его родственники. В любом цивилизованном государстве введение таких законов получило бы жесткое неприятие со стороны гражданского общества.

Критики существующего сейчас в России порядка конфискации имущества, прежде всего из числа работников правоохранительных органов, утверждают, что сейчас из-за несовершенства законодательства имущество, нажитое преступным путем, остается недосягаемым — зачастую оно оформлено на родственников и третьих лиц. В качестве доказательства приводится статистика судебного департамента ВС РФ: за первое полугодие 2014г. конфискация имущества была назначена всего 200 осужденным по приговору суда.

Однако редкое применение конфискации связано в первую очередь с неумением грамотно применять уже существующие нормы закона. Чтобы добраться до имущества, нажитого преступным путем, следствие должно доказать не только вину коррупционеров, но и незаконное происхождение денег и ценностей, а также то, что лицо, на которое оформлено имущество, знало или должно было знать о его преступном происхождении. Этого зачастую не делается: следователи не хотят или же в силу отсутствия необходимой квалификации не могут доказать эти факты.

Лоббисты поправок о конфискации хотят создать правовую возможность для изъятия имущества у произвольного круга лиц без необходимой доказательной базы. Кроме того, нечестные сотрудники правоохранительных органов могут использовать такую конфискацию имущества у родственников как способ давления на них и склонения к даче признательных показаний. Как поступить подозреваемому, если встанет выбор — дать показания, нужные следствию, или поставить на грань выживания свою семью? Расширение возможностей по безвозмездному изъятию имущества граждан может также стать инструментом дополнительного давления на неугодных чиновников и членов их семей.

Наконец, в новой законодательной инициативе есть и серьезная коррупционная составляющая: принятие поправок может привести к увеличению количества взяток и их прямому вымогательству со стороны следственных органов, поскольку их полномочия расширяются, а четких критериев установления законности имущества не предлагается.

И при этом нельзя сказать, что у государства нет возможностей контроля за доходами и имуществом чиновников. Государственные органы, в том числе прокуратура, вправе на постоянной основе проверять достоверность деклараций о доходах и имуществе всех государственных и муниципальных служащих, запрашивать документы из налоговых органов, ГИБДД и т.п.

Как показывает практика, в том числе мировая, усиление мер уголовной ответственности само по себе не влечет снижения преступности в той или иной области. Эффективным фактором воздействия может быть лишь неотвратимость наказания для всех, совершивших коррупционные преступления, независимо от их статуса и положения в системе власти.

Всеволод Сазонов, доктор юридических наук, председатель коллегии адвокатов «Сазонов и партнеры»