Роман Сосновский — о российском виноделии от «зачем» до «гордо». Мнение
Роман Сосновский рассказал об эволюции отношения к российскому вину
В декабре 2012 года Артур Саркисян представил свой первый гид. По сути — главный винный справочник страны по отечественным винам. Книжка тогда получилась тонкая, оценки вызывали споры, никаких вин-стобалльников не было, но случилось главное — это стало вехой и сенсацией само по себе. Впервые так громко и убедительно мы стали говорить о российском вине серьезно, по-взрослому. Еще бы, ведь в каждой винодельческой стране есть свой винный критик и свой винный справочник. Неужели доросли и мы?
Зачем
За год до этого, работая сомелье в ресторане у Артура Георгиевича, я видел бутылки российских вин, которые ему приносили на дегустацию, и, главное, пробовал их. Названия диковинные: «Голубок», «Красностоп», «Цимлянский черный», было и «Саперави» Много чего еще… Уровень? Я часто сегодня говорю, хоть и с иронией, что пить тогда это можно было только из чувства глубокого патриотизма. Можно, но зачем?
«Зачем, если за те же деньги или дешевле есть лучше из Италии, Испании, Чили, Австралии, да и много чего еще», — обсуждали в профессиональных кругах. Это «зачем» будет актуальным для нас еще долго.
И вправду. Цены не радовали, лозы были молоды, вина нестабильны и часто скучны, оборудование сплошь импортным, а отечественные виноделы еще «ходили в школу».
Популяризировать, конечно, пытались, но, как это часто у нас бывает, с перегибами. Все это предсказуемо вызывало скорее ухмылку, а сложные процессы лицензирования, ЕГАИС, различных реестров и прочие бюрократические изыски расстраивали даже очень патриотично настроенных профессионалов.
По гамбургскому счету
Большая часть профессионального винного мира, в том числе и я сам, заняли простую позицию: давайте оценивать вино объективно — не по его происхождению, а по уровню качества. Если российское и хорошее, то, конечно, будем с ним работать и пить — по гамбургскому счету. На том и порешили.
Время шло, сменялись сезоны, разорялись и появлялись новые винодельни, выходили новые регулирующие инициативы, винный справочник становился толще и массивнее, и как будто мы сами не заметили, как все очень сильно поменялось — не без скрипов и огрехов, но…
12 лет спустя
Начало апреля 2024 года, город Сочи, в местном ресторане листаю винную карту. Отечественных вин много, хватает и заморских. Замечаю в карте одного из любимых производителей из Краснодарского края. Цена неласковая, иностранных аналогов хватает, выбор есть. И все же уверенно тыкаю пальцем и заказываю бутылку. Все честно — плачу из собственного кармана, а это самый убедительный аргумент.
На первом бокале ловлю себя на мысли: к апрелю 2024 года я не просто пью российское, я делаю это осознанно, потому что нравится, потому что достойно.
Всерьез
Уже несколько лет я в своем телеграм-канале и почти на каждой дегустации отвечаю на вопросы аудитории про мои любимые российские вина. Называю список, каждый раз боясь кого-то забыть, ведь он ширится.
В винном шкафу дома лежит всегда наготове пара бутылок любимого игристого вина с Таманского полуострова. Да, не шампань, но красиво, интересно и пить очень даже приятно — сделали отлично и с долгой выдержкой на осадке.
Молодые виноделы стали дерзкими гаражистами, которые творят на уровне коллег из Каталонии и Юга Франции.
Созрели и свои мастера, к которым стоит очередь за консультацией: Толстой, Репин, Коротков, Узунов, Волошин, Ботнарь и многие другие.
Мы научились работать с сортами, которые не покорялись раньше, стали различать стили, научились делать стабильно, хорошо и чисто. И начинаем всерьез и без оглядки замахиваться на святое — говорить о терруаре, а это верный признак роста.
Когда-то так начинали и аргентинцы, и патриарх тамошнего виноделия Николас Катена говорил: «В начале меня не интересовал никакой терруар, отличия высот и виноградников, главное было — научиться делать вино, перенять технологию». Сегодня Аргентина хвастает отдельными виноградниками, регионами и субзонами, и верится, что еще лет 10–15 — и к этой концепции осмысленно придем и мы.
Гордо
У российского виноделия по-прежнему ворох проблем, а проблемы роста отнюдь не пройдены. Но главное, чем характеризуется наше виноделие сегодня, — пожалуй, тем, что наконец исчез тот самый вопрос «зачем».
Сегодня мы находимся в ощущении баланса: хорошее вино уже есть, оно конкурентно, а иногда и более удачно по ценам, нежели импортные аналоги. Его хочется покупать и пить не потому, что «наше» или «ничего другого нет», а потому, что интересно, качественно, хорошо.
Пройдя путь от отторжения к уважению, от неприятия к интересу, от скепсиса и «зачем» — к скромному, но гордо.
