В «тайном» деле Сенцова появилось особое мнение

У следователей не должно быть привилегий по сравнению c адвокатами в вопросе о разглашении данных предварительного расследования. Что касается защитников, то их вообще нельзя наказывать за обнародование такой информации, если не доказано, что это точно повредило расследованию уголовного дела. Такое мнение по делу о тайне следствия высказал судья Конституционного суда Константин Арановский. Его особое мнение опубликовано на сайте КС.

Тайное «дело Сенцова»

Ранее РБК Петербург сообщал, что Конституционный суд РФ не стал рассматривать жалобы Олега Сенцова, осужденного в августе нынешнего года по делу о терроризме, его адвоката Дмитрия Динзе, а также не связанного с делом Сенцова адвоката Владимира Дворяка. Заявители оспаривали норму Уголовно-процессуального кодекса, предоставляющую следователю право брать подписку о неразглашении с участников уголовного дела. Дело в том, что в УПК говорится, что данные предварительного следствия могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя, дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым.

По словам Д.Динзе, подписка не позволила ему использовать материалы уголовного дела Сенцова для обращения в Европейский суд по правам человека. Кроме того, как считают Сенцов и Динзе, следствие ограничило защиту в возможностях предоставления информации СМИ.

По мнению заявителей, оспариваемые положения, применяемые в отношении адвокатов, осуществляющих защиту находящихся под стражей обвиняемых, приводят к нарушению таких правовых начал, как равенство всех перед законом и судом, справедливое судебное разбирательство, включая состязательность сторон, презумпция невиновности и право обвиняемого на защиту, и тем самым не соответствуют Конституции РФ.

Однако суд не стал рассматривать жалобы. В оспариваемых нормах «отсутствует неопределенность, наличие которой препятствовало бы их единообразному пониманию в правоприменительной практике...Проверка же правильности их применения судом с учетом обстоятельств конкретного дела с участием заявителей к компетенции Конституционного суда...не относится», — решил суд.

При этом КС отметил, что следователь сам уполномочен разрешать вопрос о том, могут ли данные предварительного расследования быть преданы гласности и в каком объеме (с тем чтобы их разглашение не противоречило интересам предварительного расследования и не нарушало права и законные интересы участников уголовного судопроизводства).

Судьи КС подчеркивают, что подписка о неразглашении не может препятствовать адвокатам в возможности обжаловать действия следствия. Защитнику в любом случае должны предоставляться материалы, затрагивающие интересы его клиента. Касаясь уголовных дел о нарушении тайны следствия, КС РФ указал на то, что одного лишь факта разглашения такой информации недостаточно для признания виновным. Приговор суда должен зависеть о того, какие конкретно материалы оказались раскрытыми и какой вред это нанесло другим фигурантам уголовного дела.

Особое мнение

Однако судья КС Константин Арановский решил дополнить определение КС. По его словам, суд исходит из того, что не любое, а именно «необоснованное предание огласке данных (сведений) предварительного расследования» может привести к нарушению прав и законных интересов граждан, включая участников уголовного процесса, и осложнить само производство по уголовному делу. «В самом деле, если бы тайна следствия была сплошной, безусловной и не знала никаких правомерных изъятий, то не только защитники, но и само следствие оставались бы под общим запретом сообщать кому бы то ни было, в том числе публично, любые сведения по уголовному делу на его досудебной стадии», — отметил он.

По словам судьи, не всякая огласка вредит тайне следствия, что сама эта тайна не безусловна и не любое разглашение нарушает соответствующий запрет. В данные предварительного расследования входят, например, сведения о самом подозреваемом, обвиняемом, как и о том, в чем его обвиняют. Сторону защиты вряд ли можно обязать во всех случаях держать при себе эти и подобные им сведения без действительных на то оснований. Такой запрет обязывал бы адвоката, кроме прочего, скрывать ото всех даже то, что у него есть подзащитный, как и факт его уголовного преследования.

Есть сведения, которые не касаются, например, персональных данных о жертве и о других лицах, установленных или разыскиваемых соучастников, планов следственных и оперативно- розыскных мероприятий или же доказательств, которые по соображениям следственной тактики нужно держать в секрете. КС полагает, что в доказывании по делу о преступлении, предусмотренном статьей 310 «Разглашение данных предварительного расследования» УК, должны быть установлены существо разглашенных данных, их соотношение с интересами предварительного расследования и (или) правами и законными интересами участников уголовного судопроизводства, которым причинен вред или которые находятся под угрозой причинения вреда, с тем чтобы оценить исходя из конкретных условий времени, места и обстановки совершения деяния характер и степень его общественной опасности. «Это значит также, что привлечь к уголовной ответственности за разглашение данных предварительного расследования нельзя, пока не будет установлено, был ли причинен какой-либо вред, в чем он состоит и кому или чему он был причинен», — заявил судья КС.

Кроме того, запрет разглашения и сама тайна следствия не могут оставаться в силе, когда сведения уже стали публичными. Запретить стороне защиты в том же публичном порядке упоминать эти сведения, комментировать их, опровергать, уточнять, оценивать, дополнять со своей стороны и возражать оценочным суждениям обвинения было бы сомнительно. Кроме того, не могут оставаться следственной тайной и такие сведения, в том числе протокольно-документальные, которые были представлены на исследование суду в открытом разбирательстве. Сведения, полученные помимо уголовного дела, в том числе в журналистском или в адвокатском расследовании, также не могут быть тайной следствия в собственном смысле и в той мере, в какой информация имеет иное происхождение (другой источник) и на нее распространяется не уголовно-процессуальный запрет, а иные правила, возможно, с иными ограничениями. «Эта информация может иметь хождение наряду со сведениями, которые содержит уголовное дело, и даже с ними совпадать, вследствие чего ее передача, например, специалистам может создавать видимость разглашения, которую защита вправе опровергать со ссылкой на иной, нежели уголовное дело, источник сведений», — отметил судья.