Добрые дела по-русски: почему благотворительность остается "варварством"
Благотворительность в России становится массовым явлением — из-за кризиса количество компаний-доноров снижается, но при этом число физических лиц-жертвователей заметно растет. В том числе, донорами становятся сотрудники тех фирм, которые сокращают корпоративные бюджеты на благотворительные цели. Массовость добрых дел требует, чтобы их привели в разумную систему — хаос и недоверие, царящие в этой сфере, драматически снижает эффективность благих порывов.
Смена вех
До последнего времени порядка 90% отчислений на благотворительность, по экспертным оценкам, в России делали корпоративные доноры, и только 10% — частные лица. На Западе существует противоположное соотношение: львиную долю пожертвований совершают граждане. Массовый поход в благотворительность, начатый российскими физическими лицами, является признаком взросления общества.
Как отметила в одном из интервью административный директор фонда AdVita («Ради жизни») Елена Грачева, «юридических лиц среди жертвователей стало меньше, а физических больше; увеличилось количество жертвователей, но снизилась средняя сумма пожертвований». «Все больше и больше людей сталкиваются с мыслью о вовлечении в благотворительность. Я бы сказала, что эта мысль для многих стала повседневной», — добавила она. Эти тренды подтвердили участники дискуссии клуба Winner «Социальная роль и проекты бизнеса», проведенной РБК Петербург.
«Мы теряем крупных доноров, из-за кризиса складывается драматическая ситуация с крупнейшими давними партнерами, и это происходит не только у нас, — рассказала президент благотворительной общественной организации «Перспективы» Мария Островская. — Но, с другой стороны, все больше и больше участников вовлекаются в благотворительную деятельность. Мы потеряли за последний год порядка 20% поступлений со стороны бизнеса, однако в целом у нас финансирование не уменьшилось». «Компании, вынужденные экономить корпоративные средства, остаются партнерами организации — они участвуют в акциях, стимулируют своих сотрудников к благотворительности, и это становится общим делом, — продолжила она. — Иногда компании предлагают сотрудникам внести личные средства, и к каждому перечисленному ими рублю прилагают еще два».
Личная вовлеченность топ-менеджеров и сотрудников компаний в благотворительность — а не только отчисления корпоративных денег — важная примета времени. Проявляется эта вовлеченность, впрочем, по-разному.
Борьба за их независимость
По словам директора макрорегиона «Северо-Запад» Tele2 Олега Телюкова, главное направление деятельности компании в сфере социальной ответственности — поддержка социального предпринимательства. «Его нельзя назвать в чистом виде благотворительностью. В данном случае деньги не просто выделяются для точечного решения проблемы, речь идет об инвестициях в проекты, направленные на создание благоприятной социальной среды», — поясняет он. Помимо инвестиций в адрес социальных предпринимателей, Tele2 и фонд «Навстречу переменам» оказывают им консалтинговую помощь.
«Руководители и сотрудники самых разных подразделений компании становятся бизнес-наставниками социальных предпринимателей, дают экспертную оценку проектам и помогают в решении стратегических вопросов, — рассказывает Олег Телюков. — Главный результат такого взаимодействия мы видим в том, что важные для общества проекты благодаря правильному управлению практически не нуждаются в благотворительной помощи и развиваются как полноценный бизнес».
Что касается инвестиций, то, по словам Телюкова, «ежегодно фонд при поддержке компании проводит конкурс среди социальных предпринимателей, победители которого получают 1,2 млн рублей, а также консультационную помощь в формате бизнес-инкубатора». В прошлом году в конкурсе участвовали порядка 400 предпринимателей, гранты получили шесть проектов, из них два — из Санкт-Петербурга. Это детские сады Надежды Самойловой для детей с особенностями развития и проект «Я тебя слышу», направленный на адаптацию детей с восстановленным слухом.
В этом примере присутствует синергия усилий трех сторон: специализированных институтов (в лице благотворительного фонда), крупной корпорации и ее сотрудников.
Социальное предпринимательство как маневр уклонения
Развитие социального предпринимательства в России — крепнущий тренд, обусловленный кризисом и борьбой с иностранными агентами, считает председатель правления Центра развития некоммерческих организаций Анна Орлова. «Принимать взносы иностранных жертвователей стало трудно, а их вклад в благотворительность в России до последнего времени был серьезным. Ответом на сокращение пожертвований бизнеса и спонсорских взносов стала попытка благотворительных организаций заняться коммерцией, которая им разрешена в качестве источника финансирования основной деятельности. Государство пригласило НКО участвовать в госзаказе и оказании социальных услуг, но не всем это нравится, и создание проектов в сфере социального предпринимательства — для многих более привлекательная альтернатива. Новые активисты, пополняющие ряды благотворителей, сейчас чаще принимают решение создавать не НКО, а социальную компанию — сегодня это проще», — говорит она.
«Социальным предпринимателем, возможно, быть сложнее, чем руководителем НКО, — возражает доцент кафедры стратегического и международного менеджмента Ольга Верховская. — Если благотворительная общественная организация решает задачу, как эффективно потратить деньги, то у социальной компании — задача заработать. При этом большинство из них работают с теми слоями потребителей, которые не могут много платить, что и стимулирует социальных предпринимателей к поиску инновационных моделей получения дохода».
Марш одиночек
О другой модели участия бизнеса в благотворительности рассказал генеральный директор ресторанной группы Skyrest Александр Затуливетров: «Один из наших ресторанов проводил благотворительные акции. А именно, там мы покупали у людей книги по 10 рублей и тут же продавали их по 200 рублей, все вырученные деньги направляли в детские дома. Книг приносили очень много, и очень часто люди покупали книги, узнав, что так собираются деньги на благотворительность. За два года мы собрали 10 тысяч книг и перевели в детские дома более 200 000 рублей».
Как поясняет ресторатор, детские дома-получатели помощи расположены далеко от крупных городов, в Тульской и Кемеровской областях. «И они, мягко говоря, в плохом состоянии — я всякий раз собираюсь с духом перед тем, как зайти внутрь», — говорит Александр Затуливетров. Адреса подшефных домов ему подсказали друзья из фонда «Подари будущее», но помощь оказывается, минуя фонды, — Затуливертов лично ездит к подшефным и покупает то, в чем они особенно нуждаются в данный момент. Переводить деньги через благотворительные организации ресторатор считает рискованным: «Занимаясь бизнесом, мы так часто сталкиваемся с жульничеством всех мастей и видов, что доверять кому-либо деньги не хочется».
В этом примере синергия участников благотворительной системы отсутствует, и по экспертным оценкам, таких проектов благотворителей–одиночек — большинство в сегодняшней России. Поскольку они не попадают ни в какие статистические массивы, любые количественные характеристики отечественной благотворительности отражают условную реальность, а приближенных к правде цифр попросту не существует. «Если бы вы обратились к нам, то достигли бы гораздо большего эффекта — и сбор средств, и распоряжение ими у профессиональных благотворительных организаций получается эффективнее, чем у бизнесменов, которые являются профессионалами в чем-то другом», — прокомментировала Мария Островская историю Александра Затуливетрова.
Партнерство важнее денег
«Можно не иметь большого корпоративного бюджета на благотворительность, но быть очень успешным в этой области, благодаря наличию многих партнеров и системности совместной с ними работы, — подчеркивает Мария Островская. — Например, «Астория» пользуется большим уважением среди благотворителей, хотя не осуществляет прямых финансовых вливаний». «Мы не делаем финансовых отчислений на благотворительность в силу разных причин, — подтверждает заместитель генерального директора гостиниц «Астория» и «Англетер» Наталья Изотова. — Наш путь — это поддержка организаций, которые занимаются сбором средств. Мы находим возможность предоставлять таким организациям площадку и помогать им в проведении мероприятий. Например, у нас проходит ежегодный благотворительный рождественский базар, организуемый «Международным женским клубом». В прошлом году, совместно с организацией «Старшие братья. Старшие сестры», мы смогли реализовать и собственный проект — организовали украшение рождественской елки в «Англетере» для детей из детских домов.
Тридцать лет и ныне там
По мнению журналиста Федора Гаврилова, наблюдающего за работой петербургских НКО с середины 90-х, формы благотворительности, превалирующие в России, и через несколько десятилетий постсоветского развития остаются варварскими. «Варварство обладает многими симпатичными чертами в сравнении с цивилизованной жизнью — например, его отличает искренность, непосредственность, эмоциональность, — поясняет он. — Люди поддаются сердечному порыву — помогать, не долго думая о том, правильно ли они действуют». Но сердце — не лучший советчик, когда речь идет о решении масштабных, системных гуманитарных проблем.
«Реальные некоммерческие организации работают в России уже почти три десятилетия, — продолжает Федор Гаврилов. — И что за это время изменилось? Увы, очень немного: бизнес все так же считает активистов НКО неопрятными неформалами или опасными жуликами, и лично развозит детям деньги и обогреватели, либо создает собственные, корпоративные, фонды. НКО, в свою очередь, привыкнув получать гранты крупных западных или российских доноров, почти не знакомы с российским бизнесом, и гордятся сотрудничеством с десятком компаний, когда таких партнеров должно быть сотни, если не тысячи, у каждой крупной организации».
«Кооперация с властями разных уровней — каждый раз приключение, иногда опасное. Словом, в отсутствие межсекторальной командной игры, благотворительность в России остается по преимуществу спортом отдельных героев. Да, их много и становится все больше, но, как мы знаем из футбольной истории, порядок бьет класс. А порядка в благотворительной сфере мало, каждый играет сам за себя», — заключает Федор Гаврилов.
Базовая комплектация помощи
«В корпорациях есть сложившаяся благотворительная политика; в нашем случае она включает в себя несколько направлений, — говорит член совета директоров ООО «Максидом» Мария Евневич. — Это, во-первых, помощь нуждающимся — детским домам, хосписам и так далее; во-вторых, мы помогаем восстанавливать церкви. Хотя наша семья не является религиозной, мы считаем, что роль церкви в воспитании общества очень важна. В-третьих, мы поддерживаем молодых ученых — физиков и математиков, и, в-четвертых, помогаем развивать спорт. Это, условно говоря, базовая комплектация. Наша компания бюджеты на «базовую комплектацию» не снизила, а вот «факультативные» отчисления — сократились. Есть, например, спонсорские проекты по поддержке культурных мероприятий, без которых можно обойтись. И, мне кажется, в большинстве случаев крупные благотворители постараются сохранить базовую помощь, и для этого максимально сократят факультативные направления».
Благотворительность в нон-профит реальности
Как общество относится к бизнесу — такой вклад со стороны бизнеса и видит в ответ, рассуждает директор компании «Конфидент. Инженерные системы» Петр Кузнецов. «В прошлые годы мы осуществляли проекты, которые можно отнести к социально ответственным, но сейчас средний бизнес занят выживанием, так что возможность делать отчисления на общественно полезные дела исчезла, — говорит он. — А причина в том, что общество относится к бизнесу враждебно, и эта враждебность находит отражение в действиях государства: нагрузка на компании постоянно растет, деловой климат — ухудшается. Главную социальную роль бизнеса я вижу в том, чтобы работать над изменением условий нашей работы». Как пошутил Александр Затуливетров, «скоро весь российский средний бизнес будет нон-профит, поэтому роста числа нон-профит проектов ждать не приходится».
Мария Островская, президент общественной организации «Перспективы»:
Неопределенность понятий «политическая деятельность» и «иностранное финансирование», появившиеся из-за закона «об иностранных агентах», вносит в социальную сферу страны атмосферу страха и чрезмерных опасений. Есть риск того, что социально ориентированные НКО вообще перестанут решать проблемы системно, перестанут осмыслять их в контексте общества и взаимодействия с государством из страха, что это могут счесть политической деятельностью.
С иностранным финансированием еще смешнее, потому что любой опущенный в ящик доллар — это уже помощь из-за рубежа, ведь объем иностранного финансирования законом не определен. И дело даже не в том, что эта норма отпугивает иностранных меценатов. Иностранное финансирование — это большая поддержка, но сказать, что если она закончится, все умрет, никак нельзя. Сейчас достаточно много поддержки от граждан и государства.
Гораздо хуже последствия для самой социальной системы. Ведь в результате у недобросовестных чиновников появляются рычаги уничтожения организаций, которые стремятся решать проблемы системного взаимодействия с государством.
Дискуссия «Социальная роль и проекты бизнеса» состоялась в рамках серии встреч «Клуб Winner — встречи прогрессивных бизнесменов за бокалом вина» в ресторане «Палкинъ». Партнерами мероприятия выступили компании Tele2 и World Class.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
