Архитектура noname: может ли дешевое жилье быть красивым

Архитектор Максим Атаянц   (Фото: Пресс-служба)

Архитекторы жилых проектов неожиданно стали разделять ответственность с девелоперами, чей бизнес испытал проблемы. В отчете аудиторской проверки Urban Group архитектор проектов компании Максим Атаянц был даже назван основателем группы наравне с Александром Долгиным и Андреем Пучковым. Сам архитектор, однако, это решительно отрицает. Он, по его словам, был связан с Urban Group исключительно как с крупнейшим заказчиком.

В разговоре с РБК Петербург архитектор рассказал, что достаточно болезненно переживает историю с Urban Group, который сорвал обязательства перед дольщиками. И хотя данный случай драматичен, идея девелопера внедрять авторскую архитектуру в массовую застройку (чем и был известен Urban Group) — положительный и довольно редкий пример для рынка. По словам Атаянца, подобное взаимодействие архитектора и массового застройщика, продемонстрированное в построенных ЖК, в результате приводит к эстетическим и экономическим плюсам для покупателей и девелоперов:

Трудная и интересная архитектура

«Архитектору трудно и интересно заниматься массовым жильем, потому что это настоящий вызов. Это высокая ответственность перед людьми, особенно когда эта архитектура имеет авторские признаки, а люди достаточно активно покупали квартиры в этих проектах, как в случае с Urban Group. Сейчас, когда такое количество людей оказалось самым бессовестным образом обмануты, я как архитектор, который к проектированию этих домов причастен, исключительно болезненно это переживаю. Когда будет принято решение достроить эти дома, я буду готов всевозможным образом этому содействовать, чтобы все было сделано хорошо.

Наше сотрудничество с девелоперами массовой застройки началось случайно: я когда-то считался специалистом по противоположному сегменту рынка — очень дорогим частным домам. Эксперимента ради, мне предложили нарисовать один объект, и оказалось, что у меня на земельном участке вмещается существенно больше квадратных метров, чем при стандартном подходе.

Мы с Urban Group были первыми, кто начал проектировать кварталы вместо микрорайонов. Мы хотели изменить представления о качестве жилья, проектируемого в большом объеме для обычных людей. Идея заключалась в том, чтобы создать нормальную среду, существовавшую в городах до индустриальной эпохи, создать иерархию пространства, от супер-публичного до супер-частного. Двор создавался как приватная территория, защищенная от машин. А за его пределами была градация элементов уличной сети: проезд, улица, бульвар, площадь, рыночная площадь — разные места для разных действий.

Анонимные герои застройки

В целом в массовой застройке довольно редко архитектор становится публичной фигурой. Как правило, дома эконом-класса настолько архитектурно ничего из себя не представляют, что ни девелопер не выделяет архитектуру при маркетинге проекта, ни сами архитекторы не продвигают активно свою работу. Огромное большинство массового девелоперского продукта создается анонимно, в том числе и потому, что проекты делаются без привлечения самостоятельных архитекторов, силами собственных проектных отделов. Поэтому для массовой застройки выход в публичное поле ее авторства — это скорее исключение. Мысль о том, что в массовой застройке архитектура вообще может иметь какое-то значение, далеко не всем девелоперам понятна.

В какой-то степени это удивительно. Мой опыт работы в жилищном девелопменте, в том числе с Urban Group, показывает, что плохая и хорошая архитектура стоит в проектировании одинаково, в исполнении — разница составляет 5-6%. При этом наличие архитектурного решения делает проект более привлекательным для покупателя, и скорость продаж в таком случае значительно увеличивается. А скорость продаж — это быстрые деньги, так что это выгодно девелоперу.

Возникает вопрос, почему все штампуют типовые дома? Наверное, не все умеют создавать привлекательную архитектуру. К тому же, пока на рынке покупают практически все, что строится, зачем предпринимать какие-то лишние усилия? Если можно достичь чего-то и меньшими усилиями, зачем все усложнять?

Компромисс с заказчиком

Архитектор, если только он не работает «в стол», всегда зависит от заказчика. Ни один заказчик никогда не даст денег на строительство того, с чем он не согласен или что ему не нравится. Ведь девелопер рискует деньгами, поэтому он не будет просто воплощать в жизнь блажь или фантазию архитектора, что могло бы быть, если б он строил себе частный дом. Но это ведь бизнес. Поэтому перед архитектором всегда стоит очень тонкая работа по взаимной утряске интересов, по выслушиванию друг друга, взаимному уважению и всему остальному.

И здесь перед архитектором возникает моральный выбор: соглашаться ли на заведомо нехорошие условия работы? Чисто питерский пример. Приходит девелопер и говорит: «Хочу снести историческое здание и построить на его месте 15-этажный дом в центре. У меня есть все бумаги, я уже все согласовал». И вот тут у архитектора есть моральный выбор — соглашаться ли на это или нет. Заказчик ставит задачу — и исходя из этого архитектор должен смотреть, готов ли он в это ввязываться или нет. Если да — предлагать что-то в рамках своей профессиональной компетенции так, чтобы постепенно заказчика переубедить. Но это вопрос очень тонкий.

Пожалуй, главный признак профессионализма архитектора — воплотить идею, которая у него была в начале, выдержать ее до конца. Ведь с того момента, как он все придумал, абсолютно все объединяют свои силы, хотя и неосознанно, в том, чтобы задумку архитектора порушить, улучшить, испортить, изменить. И каждый день приходится идти на компромисс. Если у этого всего цель — улучшить качество того, что ты делаешь, или сохранить главную идею, ради которой все делалось, тогда да, конечно, на это нужно идти.

Бывает, что проект был идеален до конца, но испортился из-за низкого строительного качества. У меня был очень неприятный опыт, когда мы проектировали горнолыжный курорт в Сочи для Олимпийских игр. Спроектировано все было хорошо, но из-за организационных просчетов до такой степени не успевали все построить, а Олимпиаду ведь уже не перенести, что сначала менеджмент проекта был силовым образом сменен, а потом заказчик отдал все это турецкому генподрядчику, который просто не смотрел в проект. Вообще. И нас перестали пускать на стройку за полгода до окончания, чтобы мы не возмущались. Теперь, когда ездишь в Сочи и видишь этот ужас, думаешь: «А ведь люди связывают это с твоим именем!». Это тяжело, но это тоже один из профессиональных рисков, с которым ничего не поделаешь».