Экипаж "Курска" не пытался открыть спасательный люк

По словам следователя, "первоначально выдвигалось шестнадцать рабочих версий, некоторые из них разделялись на подверсии… К началу прошлого года у следствия остались три версии, которые ранее озвучивались. Каждая из них имела право на жизнь, так как на тот период, не осмотрев корабль, мы не могли однозначно опровергнуть ни одну из них".

Из числа признанных несостоятельными версий наиболее громкая – о боевом поражении "Курска" кораблями Северного флота. Согласно плану учений кораблей Северного флота, их первый этап (ракетные стрельбы) завершился 11 августа, а двенадцатого - отрабатывались торпедные атаки подводными лодками. Это разные дни. Двенадцатого ни один надводный корабль, включая крейсер "Петр Великий", не стрелял. Кроме того, вскоре после трагедии следствием была назначена инвентаризация оружия и боезапаса всех кораблей Северного флота, принимавших участие в учениях. Был вскрыт ряд недостатков, но все оружие и боезапас находились в наличии, несанкционированных стрельб или запусков ракет не установлено.

Столкнуться с "Курском" российские корабли также не могли. Установлено, что в момент гибели "Курска" ближайший корабль находился на удалении свыше 40 километров. Что касается возможности теракта или диверсии, то у следствия нет однозначных доказательств, что такого не было. Однако, по словам Артура Егиева, произведенными следственными (и оперативными) мероприятиями не добыто на этот счет каких-либо подтверждающих сведений.

На вопрос о якобы имевшем место донесении командира подлодки Геннадия Лячина по поводу некой "аварийной торпеды" следователь Егиев ответил: "Этот вопрос был отработан еще год назад. Была изучена и в процессуальном плане осмотрена вся необходимая документация (вахтенные журналы, журналы учета событий, журналы регистрации входящих и исходящих телеграмм) того учреждения, что отвечает за связь с подводными лодками. Изъяты все телеграммы и донесения (а они учитываются строго по номерам) с подводных кораблей Северного флота, в любых режимах выходивших на связь 11 и 12 августа. Кроме того, об обстоятельствах выхода на связь подводной лодки "Курск" в указанные дни были допрошены все дежурные и вахтенные офицеры и мичманы. Следствием восстановлена хронология событий и действий различных должностных лиц и кораблей, но такого донесения не было".

Что касается утверждения вице-адмирала Михаила Моцака о том, что позывной "Курска" якобы трижды фиксировался в эфире - уже после взрывов на борту подлодки – то, признает следователь, ряд матросов и офицеров постов наблюдения и связи, в обязанности которых после катастрофы входил вызов подводной лодки по открытой связи, действительно якобы слышали, что кто-то откликался позывным "Курска". По словам Артура Егиева, "нами с участием специалистов это было оценено как наложение позывных. Скорее всего, выдавали желаемое за действительное... К тому времени, когда якобы фиксировались эти "сигналы", лодка была на грунте уже от шести до двенадцати часов и выйти на связь не могла. В деле имеются показания специалистов флота с предположением, что это "работало" иностранное разведывательное судно. Кстати, нами были подготовлены и направлены международные ходатайства об оказании правовой помощи в ряд стран, корабли которых, по мнению специалистов, могли находиться двенадцатого августа в Баренцевом море".

Следователь сообщил также, что предположение, согласно которому кто-то из членов команды "Курска" мог выйти через аварийный люк, не подтвердилось. На подлодке есть повреждения, в том числе и такие, которые, по мнению специалистов, могли влиять на работу спасательных аппаратов. Однако перед следствием встал новый вопрос: когда эти повреждения произошли - в момент трагедии или во время спасательной операции. В настоящее время проводятся различные следственные эксперименты. На самой комингс-площадке есть две небольшие царапинки, которые, по мнению специалистов, существенного влияния на присос оказать не могли. Есть ряд других недостатков, о которых говорить пока рано, но следствием уже истребованы акты государственных испытаний "Курска".

По данным прокуратуры, реактор подлодки был заглушен автоматически. Из реакторного отсека все ушли в девятый. Документация на пульте ГЭУ только техническая, она не дает никаких дополнительных сведений - все по плану учений. Переходный люк в шестой отсек от пятого "бис" был закрыт, и в зубья кремальерного кольца положен болт: открыть снаружи, со стороны 5-го "бис", было невозможно. При этом, по словам следователя, "тело одного погибшего найдено в 5-м "бис" отсеке рядом с запорной ручкой - открыть он не смог... Такие у подводников жесткие правила".

Работы на "Курске" продолжаются. По мнению специалистов, на борту подлодки обязательно должны быть записи, подтверждающие или снимающие вопросы, которые поставлены следствием. Дело в том, что взрыв на "Курске" произошел примерно за час до расчетного времени торпедной атаки, как это предусматривалось планом учений. Корабли, обозначающие противника, еще не вышли в заданную точку. Какие в это время на "Курске" отдавались команды? Какая боевая готовность была объявлена? Какие команды отдавал командир БЧ-3, что делали его подчиненные в торпедном отсеке? Если подозрение на конкретную торпеду - какие с ней были манипуляции? Ответы на эти вопросы и надеются найти следователи в ходе работы с документацией.

Артур Егиев сообщил, что если "Курск" вошел с кем-либо в гидроакустический контакт, то это обязательно должно было быть зафиксировано. Более того, "в этих случаях производится классификация объекта, вычисляется расстояние до него, определяется курс. Все эти данные записываются как в вахтенный журнал центрального поста, так и в вахтенный журнал гидроакустика. Мы обнаружили в третьем отсеке "Курска" самописец гидроакустического комплекса. Экспертиза его ленты позволила установить ряд событий и обстоятельств, имевших место двенадцатого августа. Но, к сожалению, часть ленты уничтожена взрывом и новой информации о причине трагедии она не дает".

Следователь признал также, что одновременно с запиской Дмитрия Колесникова была найдена еще одна. Автор записки установлен, она признана вещественным доказательством и приобщена к материалам дела. Сведения, которые указаны в ней, были тщательно проверены при осмотре девятого отсека. Многое не подтвердилось. Так, в записке указывалось на то, что заканчиваются кассеты регенерации, а на штатном месте были обнаружены двенадцать нетронутых коробок с ними. Вызывает удивление и то, что съемный трап к спасательному люку не был установлен, а лежал в зачехленном виде на штатном месте. Так что, заключает Артур Егиев, "вопросов перед следствием еще очень много. Поэтому прошу: не торопите нас с ответами".