Суд самоужесточается

Фото: ИТАР-ТАСС

В настоящий момент решение о том, какую статью применить к преступнику, принимают следователь с прокурором. При вынесении приговора судья оказывается зажат рамками Уголовного кодекса по выбранной ими статье. Минюст подготовил законопроект, который в случае принятия наделит судей правом вернуть дело прокурору для переквалификации обвинения в сторону ужесточения.

Как стало известно РБК daily, Министерство юстиции закончило работу над законопроектом, значительно повышающим роль судьи в уголовном процессе. Законопроектом предлагается дополнить ч. 1 ст. 237 УПК, в которой описываются основания для возвращения уголовного дела прокурору, новым пунктом, наделить суд правом по ходатайству одной из сторон или по собственной инициативе вернуть дело, «если суд придет к выводу, что фактические обстоятельства дела, изложенные в обвинительном заключении, акте или постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления». Аналогичный механизм предложено применять, если тяжесть преступления выявится в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства.

Бывший судья Мосгорсуда, ныне член Независимого экспертно-правового совета Сергей Пашин, который является главным инициатором внедрения суда присяжных в России, считает законопроект Минюста нелогичным. «Судья — не орган уголовного преследования, поэтому сторона обвинения вправе сформулировать обвинение как ей удобно, как она видит это происшествие, как она договорилась с обвиняемым. Если же возвращать дело только потому, что прокурор дал неправильную квалификацию, это неверно», — говорит он.

По словам г-на Пашина, если судья будет вмешиваться в обвинение и начинает требовать более жесткой квалификации, то он становится на одну доску с прокуратурой и следствием.

Сейчас у судьи есть право вернуть прокурору уголовное дело для переквалификации обвинения на более тяжкое только в том случае, если за время суда произошли «новые общественно опасные последствия инкриминируемого обвиняемому деяния». К примеру, умрет избитый хулиганом человек, и тогда преступника уже будут судить за убийство, а не за «нанесение тяжких повреждений». Если же суть вменяемого преступления не поменялась, хоть судье и кажется, что следствие слишком мягко интерпретировало действия предполагаемого преступника, в таких случаях представитель Фемиды вынужден выносить приговор, исходя из «вилки», заложенной в выбранной следователем и поддержанной прокурором статье Уголовного кодекса.

Возвысить судей над следствием и прокуратурой решили их коллеги из Конституционного суда (КС). Летом текущего года КС рассматривал две схожие жалобы, где судья вынес, по мнению заявителей, незаслуженно мягкое наказание преступникам.

Одну из жалоб подал гражданин Узбекистана Баходир Гадаев, работавший в питерском магазине мясником. Он был покалечен мужем продавщицы магазина за обнаруженную недостачу: работавший охранником супруг восемь раз выстрелил из газового пистолета в лицо мяснику, лишив того правого глаза, а осужден был всего на три года заключения. Адвокаты потерпевшего уверены, что судить преступника следовало за покушение на убийство, а не за причинение тяжких телесных повреждений. Защита ходатайствовала о замене статьи на более суровую, но в суде ей было отказано, исходя из принципа, по которому обвинение нельзя переквалифицировать на более жесткое. Похожая история случилась и в Курганской области.

Подобная «безоружность» судей часто проявляется и при вынесении приговоров по резонансным уголовным делам. Последний раз судье пришлось публично оправдываться за подозрительно мягкий приговор в ноябре прошлого года — по делу дагестанского самбиста Расула Мирзаева. За убийство 19-летнего студента Ивана Агафонова (от удара Мирзаева тот упал и ударился об асфальт головой) чемпион мира по боевому самбо и смешанным единоборствам получил всего два года ограничения свободы. А так как спортсмен уже отсидел к тому моменту один год в СИЗО, он был отпущен на свободу.

Прокуратура тогда квалифицировала действия Мирзаева как «причинение смерти по неосторожности». Судье Андрею Федину после судебного заседания пришлось провести беспрецедентную пресс-конференцию (обычно судьи не комментируют свои приговоры журналистам), где он заявил, что другого наказания вынести Мирзаеву просто не мог. «Позиция прокурора в части снижения наказания обязательна для суда. А назначить строже я не мог, потому что Мирзаев — лицо, впервые совершившее нетяжкое преступление», — объяснил судья.

«Ничего удивительного в том, что суд не может по своему усмотрению изменять в худшую сторону тяжесть уже предъявленного обвинения нет, — прокомментировал РБК daily доктор юридических наук Иван Соловьев. — Так сложилось, что логика и направленность норм действующего УПК направлены прежде всего на обеспечение прав и законных интересов не потерпевших, а обвиняемого и затем подсудимого».

Летом же такое положение дел, по словам эксперта, было признано противоречащим Конституции. «Приятно радует оперативность, с которой был разработан соответствующий законопроект», — отметил г-н Соловьев.

«Законопроект хороший, спору нет, но меня удивляет один момент — почему судьи смогут только ужесточать обвинение, а смягчать нет, — прокомментировал РБК daily гендиректор юрфирмы ICN Максим Смирнов. — В нашей практике нередки и случаи, когда следствие максимально жестко интерпретирует деяние. Это, как правило, заказные и политические уголовные дела. Логично было бы уполномочить судей поправлять следствие и в обратную сторону».

Сергей Пашин, знакомый общественности и по участию в телепроекте «Федеральный судья», настаивает на своем: «Для состязательного судебного процесса это нелогично». Случаи, когда следователь не совсем верно трактует содеянное, а прокурор поддерживает обвинение, в судебной практике самого г-на Пашина, по его признанию, были. Но это, по его словам, не значит, что нужно менять всю систему и нарушать принцип состязательности сторон, наделяя суд новыми полномочиями. «От возвращения дела на доследование для ухудшения участи подследственного отказались в 93-м году, и Конституционный суд в 96-м году подтвердил правильность этого решения. А теперь опять возвращение, это все интриги силовых структур», — считает он.
В Следственном комитете и Генпрокуратуре позиция по данному законопроекту оказалась схожей: они — структуры исполнительной власти, и если такой законодательный акт будет принят, станут исполнять его.

Общественное обсуждение законопроекта проходило 45 дней и закончилось 16 октября. При этом ни одного отзыва или пожелания Минюст так и не получил. В настоящий момент документ готовится к внесению в Госдуму. Планируется, что обновленная норма появится в УПК уже с 1 января 2014 года.