Ближе к природе

Фото: Volvo

Подводные скалы и полный штиль, яркое солнце и изнуряющая жара — неужели ради этого люди поднимаются на палубу яхты? Петляем вокруг островов и разбираемся в собственных мотивациях.

КРЫЛЬЯ БАБОЧКИ

Никогда не думал, что островов в Эгейском море может быть так много. Когда-то давным-давно это море было сушей. 2,5 млн лет назад две литосферные плиты (европейская и азиатская) отошли друг от друга, образовав низменность с россыпями осколков суши, похожими на складки прелой резины. Когда воды Средиземного моря хлынули в образовавшийся разлом, возвышающиеся скалы превратились в острова. Порой шкипер проводил яхту в десятке метров от таких вот отвесных скал. А эхолот в это время показывал более 100 м глубины. Сквозь прозрачную воду были видны округлые камни, погружающиеся далеко в бездну, одно касание с которыми грозило большими неприятностями. Нечто подобное происходит сейчас с Западным побережьем США. Долина монументов, большой каньон и иные красоты американской пустыни должны погрузиться под воду. Случится это по меркам Земли совсем скоро — через пару миллионов лет.

В Эгейском море между греческими островами ветер дует нерегулярно и в разные стороны. То появляется, то пропадает до штиля. И яхта просто ложится в дрейф. Бывает, что при входе в бухту ветер совсем «выключается» и течение несет лодку обратно. Хоть вставай на весла. Понятно, почему греки испокон веков ходили между островами на галерах.

Дрейф под слабым ветерком растягивается на час-полтора, и экипаж в деятельном безделье загорает на белой палубе. Минуты текут и складываются в часы. Кожа подпекается, краснеет и начинает болеть уже через полчаса.

Загар в море — вещь коварная, потому как ветер охлаждает кожу, чувства обманываются и человек сам не способен контролировать интенсивность принимаемого излучения. Поэтому лучше всего использовать одежду с длинными рукавами, идеалом которой является обычная матросская тельняшка.

Работа с парусным вооружением на яхте — штука, требующая сноровки и быстроты действий.

Когда два паруса расставлены в разные стороны и ветер дует в них ровно сзади, такой прием называется на сленге «бабочкой». Пару человек должны держать гик мачты руками, чтобы он не качался на волнах. Матросы могут стоять у гика часами. Ветер то стихает, то, наоборот, наполняет паруса. Однако в какой-то момент он меняет направление, парус пузырится с внутренней стороны, и гик может резко пойти назад. В этом случае удержать его невозможно. И важно не прозевать смену ветра и успеть сразу нырнуть вниз под парус, чтобы не оказаться за бортом.

После чего начинается движение против ветра. Лодка идет галсами, то есть меняющимися курсами, которые позволяют ей как бы карабкаться на ветер. Их можно сравнить со слаломом, петляющим против направления ветра. Смена галсов сопровождается сложной процедурой переброса парусов с одного борта на другой. А этот процесс не может обходиться без крепкой брани. Нет такой лодки, которая бы не оглашалась воплями. Кто-нибудь из матросов замешкается, неправильно отпустит канат, другой вовремя не подтянет, и парус беспомощно застучит на ветру. Яхта теряет ход, и, следовательно, бесценные секунды в гонке утекают в воду. И по глади воды бежит раскатистое эхо капитановой тирады.

ШЕПОТ ПОД ЗВЕЗДАМИ

В общем, в процессе хождения на лодке в прямом смысле паришься на солнце, обгораешь до волдырей, мучаешься без удобств, терпишь выражения шкипера и к концу дня буквально валишься с ног. А тут еще девушки решили сварить креветок в морской воде, но во время качки пролили часть бульона под газовую плиту. На следующий день от лодки за версту разило едким запахом испортившихся мор­ских гадов. Тошнотворный дух рыбного рынка пропитал яхту, и, чтобы проветрить салон, мы открывали все люки, подставляя лодку под дуновение ночного ветерка. Однако креветочные ароматы от доброй лодки «Дюфор 455» под именем «Феникс» не уходили восвояси, а распространялись по части пирса и портили атмосферу не только экипажу, но и обитателям стоящих рядом гламурных катеров.

Между тем все эти лишения и мучения почему-то не отвращают от яхтинга. Все же каждый выход в море — это открытие чего-то нового. «Я увидел красоту мира!» — произнес Петр Первый, побывав на берегу Белого моря. Море распахивает дверку в неведомый мир, в новую вселенную, которая способна захватить и потянуть за собой, как потянула она некогда Петра или нашего современника — Федора Конюхова.

Представьте, бирюзовое небо, темные тучи, грозящие разразиться дождем, нестройный ряд яхт с поднятыми впереди пузырями разноцветных парусов и пробивающиеся сквозь просветы желтые лучи солнца. Красота увиденной картины соединяется со свистом ветра, плеском белых бурунов, и в душе рождается воодушевляющее чувство полета.

На якорной стоянке возле острова Калимнос ночью над крошечной гаванью раскинулось бесконечное небо с налитыми спелыми звездами. Лодки, прижавшись друг к другу, медленно вертелись вокруг буйков, как бы зависнув между двумя противоположными вселенными, одна из которых смотрела с небес, другая же из «бездны вод». В бескрайней пустоте люди жались друг к другу и зачарованные зрелищем начинали говорить шепотом. Появляется губная гармошка, бренчит расстроенная гитара, и вот уже самопроизвольный оркестрик играет под звездами песни Визбора и Высоцкого. Затем все стихает и только плеск волн о белые борта сопровождает очарованное любование красотой мироздания.

Неудивительно, что каждый выход в море меняет людей и открывает в них нечто подлинное. Некогда каменные лица добреют, и пробуждается дух товарищества, полуспящий со школьных или армейских времен. Люди остаются наедине друг с другом и вспоминают нечто более важное, нежели фальшивая напыщенность и статусность. Они вновь учатся видеть друг в друге родственные человеческие черты и, соединяясь в единый организм, чувствуют, что только вместе они способны на многое.