«Проблема была не в газе»: чем закончилось расследование дела «Норд-Оста»

Сотрудники милиции у зрительного зала Дворца культуры (ДК) завода «Московский подшипник», в котором 23 октября 2002 года произошел захват террористами заложников (Фото: Валерий Мельников/Коммерсантъ)

На контроле у Совета Европы

С 20 по 22 сентября пройдет заседание Комитета министров Совета Европы, который проверит исполнение российской стороной решения Страсбургского суда по жалобе пострадавших в теракте на Дубровке в октябре 2002 года. В конце июня Комитет министров внес этот вопрос в повестку сентябрьского заседания, следует из официального сообщения на сайте Совета Европы.

Четыре раза в год Комитет министров собирается, чтобы проследить, как исполняются решения Страсбургского суда, пояснил РБК юрист правозащитного центра «Мемориал» Кирилл Коротеев. По его словам, проверке подлежит исполнение всех решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), но из-за большого количества дел контроль происходит медленно.

Реального инструмента воздействия на государства, в отношении которых выносились решения, у Совета Европы нет, гов​орит Коротеев​. «Предполагается, что решения Страсбурга должны исполняться добровольно. Но Комитет министров может вынести резолюцию, в которой выразит свое огорчение», — указывает юрист.

Решение по жалобам 64 пострадавших в теракте на Дубровке Страсбургский суд вынес в декабре 2011 года. Суд признал, что в отношении заявителей было нарушено «право на жизнь» (ст.2 Конвенции о защите прав человека), присудил различные компенсации заявителям (от €9 тыс. до €66 тыс.) и потребовал, чтобы российские власти провели новое тщательное расследование причин гибели заложников.

Высокие судьи указали, что предварительное расследование не было независимым и эффективным. ​​По мнению Страсбургского суда, необходимо было бы установить, насколько обоснованно спецслужбы во время штурма применили усыпляющий газ и каким было его воздействие на организм человека, а также насколько квалифицированно оказывалась первая медицинская помощь заложникам.

Замминистра юстиции России Георгий Матюшкин после обнародования вердикта ЕСПЧ пообещал тщательно изучить и решить вопрос о подаче жалоб в Большую палату суда. Адвокат потерпевших Игорь Трунов написал жалобу в Следственный комитет, просил возобновить расследование, проверить действия должностных лиц во время и после штурма, но получил отказ. Власти сослались на старое отказное постановление, которое было вынесено на аналогичную жалобу, поданную еще в 2002 году Борисом Немцовым. Тогда следствие указывало, что действия должностных лиц, в частности работников медучреждений, были проверены и для возбуждения уголовного дела нет оснований.

Последние эпизоды «дела «Норд-Оста»

Член координационного совета организации «Норд-Ост» Дмитрий Миловидов и адвокат Трунов констатируют, что​​​ власти так и не провели тщательного расследования действий штаба по освобождению, а также работы медиков, которые оказывали первую помощь пострадавшим.

Сейчас уголовное расследование дела о теракте продолжается по формальным основаниям — в розыске остается один из пособников террористов Герихан Дудаев.

Расследование дела в отношении еще одного предполагаемого сообщника — Хасана Закаева — завершилось в июле 2015 года, и в ближайшее время дело должно поступить в Московский окруж​ной военный суд. Сейчас прокуратура рассылает повестки о начале процесса семьям всех пострадавших.

Закаев, уроженец чеченского города Урус-Мартан, безработный отец двух несовершеннолетних детей, обвиняется в серии тяжких преступлений: в участии в преступном сообществе, убийствах и покушениях на убийства, пособничестве в терроризме и при захвате заложников, а также в незаконном обороте оружия. По версии следствия, он вместе с находящимся в розыске Гериханом Дудаевым в несколько этапов привез из Чечни в Москву оружие, пояса смертников и взрывные устройства (ВУ-баллоны), которые потом использовались для минирования зала театра. Также обвинение настаивает, что Закаев приобрел машину «Таврия», которую террористы взорвали 19 октября около ресторана «Макдоналдс» на улице Покрышкина, и за год до этого заминировал два автомобиля.

Задержан Закаев был в августе 2014 года в Крыму: пограничники сняли его с поезда по пути в Москву. Ему грозит наказание вплоть до пожизненного лишения свободы. Ранее Мосгорсуд приговорил шесть других сообщников террористов к различным срокам наказания: от 8,5 до 22 лет лишения свободы.

Фактически этот судебный процесс может стать последним шансом для потерпевших поднять вопрос о том, кто виноват в смерти 125 человек, погибших во время и после освобождения театра.

Стресс или отравление?

Следствие отрицает, что причиной гибели заложников стал газ, который спецслужбы применили в театре на Дубровке в ночь на 26 октября перед штурмом. По мнению следователей, к смерти привела совокупность «неблагоприятных факторов».

В обвинительном заключении по делу Закаева (есть в распоряжении РБК), следователи ссылаются на итоговые выводы судмедэкспертиз, сделанных в последующие месяцы после трагедии: «Многофакторный характер причины смерти исключает прямую причинно-следственную связь только между воздействием на организм потерпевших газообразного химического вещества и их смертью».

Далее цитируется заключение судмедэкспертов о том, что хотя смерть и наступила «от острой дыхательной и сердечной недостаточности», но кроме газа свою роль сыграли стресс, отсутствие еды, воды и нормального сна, пониженное содержание кислорода в воздухе. При этом следователи (на основании заключений медиков) исключают версию, что заложники могли погибнуть от механической асфиксии (аспирации рвотными массами).

Результаты экспертиз еще в 2003 году были предъявлены родственникам погибших. Несколько из них впоследствии были опубликованы на сайте общественной организации «Норд-Ост».

«Выводы этих экспертиз противоречат медицинским документам, которые есть в деле», — указывает Миловидов.

В материалах основного дела о расследовании теракта содержатся первичные заключения врачей — карточки вызовов бригад скорой помощи, забиравших заложников из театра, и результаты судебно-гистологических исследований погибших, проведенных в первые дни после штурма (документы есть в распоряжении РБК). В них в качестве причин смерти (за исключением пяти человек, застреленных террористами) указано «отравление неизвестным веществом».

Родственники погибших и пострадавших неоднократно заявляли журналистам, что уверены: причиной смерти стал именно газ.

Газ не усыпил террористов

«В связи с возникновением реальной угрозы жизни и здоровью большого количества людей, захваченных в заложники… было принято решение о проведении операции», — объясняет следствие в обвинительном заключении необходимость штурма. По версии следователей, террористы обещали начать расстрелы, если их требования — вывод войск из Чечни — не будут выполнены.

Из стенограмм телефонных переговоров террористов (есть в распоряжении РБК), которые содержатся в основном деле, напротив, следует, что утром 26 октября захватчики ждали приезда генерала Виктора Казанцева, уполномоченного вести переговоры от лица президента.

Бывшие заложники рассказывают, что газ был пущен примерно в половине шестого утра 26 октября, рассказывает Трунов. Это подтверждают стенограммы телефонных переговоров террористов — в 5:35 утра человек по имени Антон пытается дозвониться в здание театра одному из главарей террористов Руслану Эльмурзаеву (Абубакару), на записи уже слышны выстрелы и крики, связь обрывается. На следующий звонок в 5:38 отвечает уже другой террорист. «В зале очень сильно воняет. Газовую атаку они нам сделали! Насчет этого мы тоже не дураки!» — сообщает он. Последний разговор — в 5:40 утра, террористы еще отвечают на телефонные звонки.

Сразу после того, как в зал с заложниками был пущен газ, Мовсар Бараев, который, по мнению следователей, был лидером террористов, приказал стрелять по окнам, следует из свидетельских показаний, на которые в своем решении ссылается ЕСПЧ. «Когда пошел газ, женщины-смертницы просто ложились на пол рядом с заложниками и не пытались взорвать зал», — цитируются показания свидетелей.

Только к семи часам утра штурм театра был завершен. Это подтверждают видеозаписи, сделанные московской службой спасения, которые есть у потерпевших, рассказывает Миловидов. На видео зафиксировано, как в 6:48 утра на уровне второго этажа здания происходит вспышка и хлопок.

«У террористов была возможность взорвать театр после того, как был пущен газ, — резюмирует адвокат Трунов. — Они находились по периметру всего помещения и были убиты в разных местах, не только в зале. Газ не усыпил и зрителей: некоторые потерпевшие вышли из театра на своих ногах».

Но следствие настаивает: «В результате правильно принятого решения компетентными органами и грамотных действий сотрудников спецслужб во время освобождения преступная деятельность террористов была прекращена и предотвращен гораздо больший вред, который мог бы наступить при подрыве взрывных устройств, что могло бы привести к массовой гибели людей и подрыву авторитета России на международной арене».

Как организовывали спасение

«Мы провели независимое исследование с участием врачей из тех больниц, куда поступали бывшие заложники. Они проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что основная проблема была не в газе», — рассказывает Ирина Хакамада, бывший вице-спикер Госдумы и сопредседатель партии «Союз правых сил». Во время трагедии она вместе с Иосифом Кобзоном ходила в здание театра для переговоров с террористами.

По словам Хакамады, в этом исследовании медики пришли к выводу, что причиной смерти стала плохо оказанная медицинская помощь пострадавшим. «Через десять минут после штурмовиков в театр должно было войти подразделение военных врачей и оказать помощь на месте: кому что-то для сердца вколоть, кого-то положить правильно. Но этого сделано не было, людей вытаскивали сами бойцы и грузили внавалку в автобусы», — рассказывает Хакамада. «Штаб боялся утечки информации о штурме, все держалось в строжайшем секрете. Главное было победить террористов, а люди — так, ими пожертвовали», — рассуждает политик.

У бригад скорой помощи не было ни антидотов, ни четкой координации — как реанимировать пострадавших и куда их везти, следует из доклада организации «Норд-Ост». Фельдшерам скорых выдали препарат налоксон, который используется при отравлении наркотическими анальгетиками, рассказывали медики, но даже этих капсул не хватало на всех заложников.

«Тела клали друг на друга, и люди просто задыхались, людей с температурой тела, как у живых, отправляли в морг, одно тело вообще было обнаружено в подъезде дома на Ленинском проспекте. Как оно там оказалось?» — недоумевает Трунов.

Директор ЦЭМП Костомарова в показаниях рассказывала, что к городской больнице №13 одновременно подъехало около 47–48 машин, которые доставили 356 человек. Несколько десятков из них уже были мертвы, поэтому с ними не проводились реанимационные мероприятия. Согласно медицинским документам, которые есть в распоряжении организации «Норд-Ост», 102 человека умерли до того, как поступили к медикам.

Действие секретного газа

До сих пор спецслужбы не раскрыли, какой именно газ был применен во время освобождения заложников из театра на Дубровке. Из официального ответа Управления ФСБ по Москве руководителю «За права человека» Льву Пономареву (есть в распоряжении РБК) следует, что спецслужбы применили «спецрецептуру на основе производных фентанила». Такие препараты, поясняется в письме, применяются в медицинской практике во время операций и оказывают анестезирующее действие.

Об этом же почти сразу после трагедии, 30 октября, заявил министр здравоохранения Юрий Шевченко. «Для нейтрализации террористов был применен состав на производных фентанила. «[Газ] относится к лекарственным средствам и не может вызвать летальный исход», — приводил слова министра портал Newsru.com.

Производные фентанила действительно используются в медицине в качестве анестетических средств, указывает микробиолог и профессор Университета Калифорнии в Дэвисе Марк Уилис в заключении, которое он делал по заказу одного из потерпевших (оно цитируется в решении ЕСПЧ). «Известно, насколько мала разница между дозой, достаточной для усыпления, и смертельной дозой. Смерть, как правило, наступает из-за дыхательной недостаточности. Поскольку все известные производные фентанила имеют схожие и очень узкие границы безопасного применения, можно было ожидать, что люди могут погибнуть от дыхательной недостаточности», — указывает Уилис.

У многих выживших после трагедии начались проблемы со здоровьем. Как рассказывает Миловидов, как минимум у 40 бывших заложников развились хронические заболевания, начались проблемы с памятью, были обнаружены заболевания сердечной и нервной систем. Несколько человек получили инвалидность.

Никто не хочет брать ответственность за случившееся, сетует Миловидов. От государства родственники погибших получили помощь в 114 тыс. руб., еще по 225 тыс. руб. потерпевшим, в том числе и бывшим заложникам, выплатили различные организации.

Кто должен нести ответственность

Сразу же после трагедии государство должно было обеспечить пострадавшим бесплатную медицинскую помощь и выплатить достойную компенсацию, указывает Хакамада. По мнению адвоката Трунова, также власти должны были провести тщательное расследование действий должностных лиц — медработников и штаба по освобождению.

«Это еще не поздно сделать и сейчас: установить, правильно ли действовали те или иные лица», — указывает Трунов. По мнению Миловидова, ответственность за гибель заложников должны нести те, кто принимал решение о штурме с применением газа, в том числе и высшее руководство страны, и руководители штаба. «К ответственности нужно привлечь [тогда главу ФСБ, а ныне секретаря Совбеза] генерала армии Николая Патрушева, замдиректора ФСБ Владимира Проничева и руководителя Центра специального назначения ФСБ Евгения Тихонова — всех тех, кто командовал спецоперацией», — перечисляет Миловидов, потерявший на Дубровке свою несовершеннолетнюю дочь.

По данным организации «Норд-Ост», Проничев и Тихонов закрытыми указами были награждены званиями Героев России за удачно проведенную операцию по освобождению заложников.

Сергей Ястржембский, который в то время был помощником президента и активно комментировал происходящее, врач Леонид Рошаль, который участвовал в переговорах с террористами, и депутат Госдумы Александр Хинштейн, который в то время активно писал про теракт как журналист МК, отказались говорить с РБК на тему теракта на Дубровке.