Чистота помыслов: почему в дискуссиях о Байкале не видно компромисса
Взаимоотношения экоактивистов и ученых — сложная тема, в которой нет однозначных героев и злодеев. И те и другие — за сохранение планеты, но разные базовые этические установки иногда приводят их к конфликтам. Для ученых важнее всего факты, а активисты большое внимание уделяют эмоциям, без них не взволновать общественное мнение и не заставить людей действовать. За примерами далеко ходить не нужно — одна из самых старых и в общем уважаемых экологических организаций — Greenpeace — нередко высказывает антинаучные взгляды. В разные годы эти конфликты принимали различные формы: в 2016 году целых 107 нобелевских лауреатов осудили Greenpeace за радикальную и бездоказательную позицию неприятия ГМО.
В России, где гражданское общество достаточно слабо, такие конфликты происходят реже. Тем не менее ситуация вокруг озера Байкал в последнее время вышла именно на этот уровень противостояния. С поправкой на низкое доверие государства к институту экспертизы и привычки местных элит и бизнесменов манипулировать общественным мнением.
Озеро Байкал — объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. Объем озера — 23 тыс. куб. км воды, это самый крупный пресноводный резервуар на Земле. В нем находится 20% всей жидкой пресной воды планеты и совершенно уникальная экосистема. Байкал всегда называют в числе символов и самых известных брендов России как иностранцы, так и сами россияне в опросах ВЦИОМ.
Такое положение дел драматизирует тему Байкала и повышает меру ответственности государства: любые риски носят не только природоохранный или экономический, но и политический характер из-за беспрецедентного международного внимания. Например, Волга тоже «зацветает» (по-научному это называется «эвтрофицируется»), то есть в реке массово размножаются нехарактерные для нее водоросли — из-за строительства многочисленных дамб ГЭС. Однако о Волге в The New York Times не напишут, а о нитчатой водоросли спирогире на Байкале — обязательно. Целая череда скандалов, вылившихся в медиа только за последний год, ярко демонстрирует, что ни государство, ни гражданские и общественные институты не справляются со своими ролями.
Эксперты на линии огня
Больше всего вопросов вызывает хозяйственная деятельность вокруг Байкала. Свежая история — борьба с заводом по розливу байкальской воды, строительство которого ведется за счет китайских инвесторов. Спасать озеро от иностранного бизнеса бросилась широкая общественность. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что отбор воды не грозит обмелением озера, на нем уже работают несколько аналогичных заводов. Несмотря на это, суд уже приостановил строительство завода под давлением общественного мнения — петицию по «защите Байкала» подписали более миллиона человек.
Коллективный гнев — важнейшая движущая сила дискуссий вокруг озера. В том же тоне общественность приветствовала запрет на вылов омуля, хотя эксперты и отмечали, что проблема с численностью омуля может быть преувеличенной, а запрет на вылов лишь обеспечит браконьеров рынком. Периодически возникает вопрос о «пересыхании» и катастрофическом падении уровня Байкала, в котором якобы виноваты иркутские энергетики. Эта «опасность» без каких-либо объективных данных о ее существовании удостоилась в 2015 году целой рубрики «обмеление Байкала» на сайте ТАСС. Правда, уже в 2017-м и 2018-м в той же рубрике пришлось писать о рисках высокой, а не низкой воды.
Голос ученых вообще слышен слабо — попытки опереться на научные данные и факты упираются в простую схему «жадный бизнес — бескорыстные защитники Байкала». Эксперты-ученые нравятся алармистам, когда те могут использовать их слова в своих интересах. В противном случае их отправляют во «вражеский лагерь» вне зависимости от предъявляемой ими доказательной базы, как «Новая газета» в статье об одном из самых известных специалистов по Байкалу — директоре иркутского НИИ биологии Максиме Тимофееве. «Если ученые будут стоять за Байкал, если их работы будут служить основанием не для откатов и поблажек, а для охраны озера…» — требуют авторы. В таких условиях научное высказывание становится политическим, и ученые, пытающиеся дать более взвешенную позицию, оказываются меж двух огней. С одной стороны, им приходится бороться с вредными для озера производствами, а с другой — с активистами-радикалами, которые требуют запретить вообще все.
С места событий
Отличие экспертов от радикальных активистов не только в уровне владения материалом и доказательной базе. Пока миллионы подписывающих петиции в интернете смотрят на Байкал на картинках, исследователи живут и работают на озере. Они видят реальные угрозы по объективным данным экологического мониторинга. И их опасение вызывает не очередной завод по розливу воды, а неработающая система переработки мусора, сливающие все продукты жизнедеятельности в воду туристические корабли и хранилище отходов печально известного Байкальского целлюлозно-бумажного комбината.
Люди, которые живут на озере, ищут возможности безопасного сосуществования человека и экосистемы, не основанного на запретах. Так, тот же Тимофеев, научная работа которого связана с изучением живого мира Байкала, продвигает идею развития биотехнологической науки и технологических производств на базе возможностей, предоставляемых уникальной байкальской экосистемой. Байкальские эндемики могут быть источниками новейших лекарственных препаратов, например антимикробных и противораковых соединений.
Научные, образовательные и исследовательские центры, высокотехнологичные производства — это рабочие места с минимальной нагрузкой на окружающую среду. Но и эта идея будет уязвима для радикального экоактивизма — само слово «биотехнологии» вызывает в этих кругах отторжение.
Разобраться во всем этом многообразии идей и мнений помогла бы внятная государственная стратегия, определяющая приоритеты развития Байкала. Она должна опираться на накопленные научные данные, учитывать интересы местного населения и разъяснять сложные для восприятия вопросы — например, что не всякий отстрел животных и вылов рыбы есть абсолютное зло. Однако построить такую стратегию не на чем. Доказательная научная база размывается спорными, но громкими утверждениями радикальных активистов. Гражданское общество на месте активно, но слабо структурировано и поддается внешним манипуляциям. Простые люди теряются в потоке реальных и фейковых угроз и не могут квалифицированно разделить настоящих и выдуманных экспертов. Действия государства остаются близорукими, нацеленными на сиюминутное погашение скандала, а не на постоянное присутствие в информационном поле и уверенное оглашение повестки.
Между тем в конце 2018 года Счетная палата выразила сомнения в качестве защиты Байкала: были объявлены потраченными впустую 8,4 млрд руб. Радикальный активизм и шоу-бизнес побеждает в интернете, мусор остается на охраняемых территориях вокруг Байкала, и никаких предпосылок к тому, чтобы ситуация изменилась, нет. Эксперты в этой ситуации не нужны никому — для активистов они недостаточно радикальны, для бизнеса — помеха такая же, как и активисты.
