Конструкторы власти: как поправки в Конституцию меняют роль президента
Конституционный процесс носит все менее предсказуемый характер. Предложенные Владимиром Путиным в январском послании парламенту поправки, казалось бы, ограничивали полномочия президента, но теперь акцент явно делается на их расширении. Обсуждение поправок сопровождается спорами относительно переделки преамбулы и включения в нее «пожеланий» (от упоминания Бога до переименования президента в Верховного правителя), которые не удается вставить в защищенные от правки первые две главы Конституции. Попробуем разобраться, какова логика принимаемых решений.
Цена вопроса
Картина проясняется, если допустить, что конституционная реформа в нынешнем виде была лишь «вариантом Б» решения проблемы транзита власти. «Вариант А» — это максимально продвинутая интеграция России и Белоруссии с введением поста президента Союзного государства. Это позволило бы не только решить проблему, но и создать такую «рамку» для транзита, которая понравилась бы ностальгирующей по СССР немалой части общества. Однако Александра Лукашенко уломать не удалось, да и белорусское общество не хочет столь тесно сближаться (его вполне устраивает нынешнее положение дел), и поэтому был задействован другой вариант.
При этом главным смыслом первого этапа конституционной реформы стало снижение «цены вопроса» при определении кандидатуры преемника. Так как желающих может быть много, а выбрать надо только одного. Будущий президент лишается возможности после перерыва избираться на третий и четвертый сроки. Двенадцать лет — это много по американским или даже французским меркам, но по современным российским немного. Причем во второй половине своего второго срока президент по этой схеме должен будет думать о кандидатуре полноценного преемника, а не местоблюстителя, так как вернуться он не сможет. Кроме того, усиливалось влияние Госдумы на правительство: депутаты получали возможность утверждать кандидатуры вице-премьеров и министров.
Память о девяностых
Но когда «цена вопроса» была несколько снижена, возникла другая проблема. Сейчас многие решения принимаются с учетом фактора доминирования Владимира Путина в российской политике, связанного не только с постом президента, но и с высоким рейтингом. Однако далеко не обязательно следующий президент сможет достичь такого результата или удержать его. А тогда могут начаться сложности. Сейчас, например, любая внесенная президентом кандидатура на тот или иной пост утверждается без проблем — только что Совет Федерации проголосовал за нового генпрокурора Игоря Краснова, но ни у кого нет сомнений, что если бы президент в установленные законом сроки пролонгировал полномочия Юрия Чайки, то результат был бы тем же. А если рейтинг преемника на каком-то этапе окажется на уровне ельцинского во второй половине 1990-х? Можно вспомнить, как Совет Федерации отказывался утверждать на этом посту ельцинского протеже Алексея Ильюшенко или увольнять оказавшегося в опале Юрия Скуратова.
Поэтому на втором этапе началось «накачивание» президента новыми полномочиями. От Совета Федерации к нему может перейти назначение генпрокурора. Президент будет осуществлять общее руководство правительством, что снижает самостоятельность премьера (она и так ограничена, но никто не может гарантировать, что будущему президенту не придется назначать нежеланного главу правительства — как Борису Ельцину Евгения Примакова в 1998 году). Предусмотрено расширение президентской квоты в Совете Федерации, что ограничивает его роль как «палаты регионов». В случае троекратного отклонения Думой кандидатуры премьера президент уже не обязан будет ее распускать (вдруг следующая Дума окажется еще более оппозиционной). С другой стороны, он получит право распускать Думу, если та займется обструкцией и провалит кандидатуры более трети членов правительства. Сейчас это представить себе невозможно, но в конце 1990-х такое развитие событий было бы вполне естественным, если бы у депутатов тогда было это право.
Проблема сроков
Между задачами первого и второго этапов есть очевидное противоречие, которое власть стремится решить путем выстраивания баланса интересов. Сложность этой задачи могла бы подтолкнуть к простому решению — обнулению президентских сроков, чтобы действующий глава государства мог баллотироваться вновь. Это успокоило бы наиболее консервативно настроенную часть элит, опасающуюся даже минимальной турбулентности. А также «твердых путинцев» в российском обществе, которые не хотят «отпускать» президента.
Но вектор и обстоятельства обсуждения поправок свидетельствуют о том, что обнуления не будет. Об этом, например, заявил сопредседатель рабочей группы по подготовке поправок Павел Крашенинников. Словам в современной России не очень верят, но таких слов в последние дни сказано немало, и дезавуировать их при желании было бы непросто. Общество постепенно привыкает к мысли, что обнуления не произойдет, а преемник, наделенный новыми полномочиями, не будет временной фигурой, как Дмитрий Медведев в 2008–2012 годах.
Бывший же президент получает право стать пожизненным сенатором. В Конституции закрепляется неприкосновенность экс-президента, причем лишить ее можно будет с помощью трудновыполнимой процедуры по аналогии с импичментом действующему главе государства. Если в январе преобладающей была точка зрения о возможном уходе президента на пост председателя Госсовета, то сейчас в публичном пространстве появился и альтернативный вариант — руководство Советом безопасности (по аналогии со сценарием, реализованным в Казахстане). По крайней мере, основные полномочия и Госсовета, и Совбеза предполагается прописать в Конституции.
