Биполярное расстройство: о чем спорят Россия и США в Сирии
Окончательный разгром [запрещенной в России террористической организации] ИГ на территории Сирии в ближайшее время, кажется, не подлежит сомнению. Об этом рапортуют военные всех стран, сражающихся против «Исламского государства», подкрепляя свои аргументы статистикой потерь противника. Однако полной ясности, когда именно это произойдет, нет. Как нет и иллюзий, что с утратой ИГ контроля над территорией и «исходом» его бойцов в другие страны глобальная война с этой организацией и терроризмом в целом будет завершена. Пока же стратегическим вопросом для всех игроков в Сирии является ее послевоенное устройство. На это ориентированы дипломатическая работа, военные действия и информационные кампании.
Четвертая попытка
На дипломатическом направлении Москве удалось убедить американцев сделать важные шаги. Совместное заявление Путина и Трампа о Сирии является, по сути, четвертой крупной попыткой Москвы и Вашингтона начать совместные действия. Два предыдущих захода еще при Обаме, в феврале и сентябре 2016 года, когда Россия и США договаривались об установлении режима прекращении огня, были сорваны. Третья и первая при Трампе в июле текущего года оказались успешными: была создана «южная зона деэскалации», функционирующая по сей день. Созданная при этом российско-американо-иорданская площадка стала местом переговоров между военными и дипломатами России и США, в результате которых 8 ноября 2017 года был подписан трехсторонний меморандум.
Текст меморандума до сих пор не обнародован, однако те немногие положения, которые были преданы гласности, говорят о том, что и Москва, и Вашингтон на самом высоком уровне готовы продолжать экспертную работу в рамках Амманского мониторингового центра, вне зависимости от существующих противоречий и того, как они освещаются в публичном пространстве. Примечательно, что между собой стороны обсуждают такие чувствительные для третьих сторон вопросы, как «сокращение и в конечном итоге устранение иностранных военных сил и иностранных боевиков из района [южной зоны деэскалации на границе Сирии, Иордании и Израиля] для обеспечения устойчивого мира». Правда, и по этому пункту стороны разнятся в интерпретациях: если американцы под «иностранными силами» понимают проиранские шиитские формирования, Москва настаивает, что это относится и к собственно американскому присутствию.
Само заявление в Дананге, даже при снижении его публичной ценности из-за так и несостоявшейся полноценной встречи двух лидеров, отныне будет ключевой точкой привязки, ориентиром для Москвы и Вашингтона как в собственных двусторонних контактах, так и в консультациях с третьими сторонами. Оно может стать важным связующим звеном для фактически сложившихся двух троек: Россия — Турция — Иран и Россия — США — Иордания (читай Израиль). Очевидно, что и оппозиция, и Асад будут неоднократно нарушать ключевые положения этого заявления. Свои опасения и претензии к этому документу есть и у Турции, и у Ирана, и у Израиля — они не чувствуют себя обязанными выполнять договоренности, заключенные без их прямого участия.
