Выбор без выбора: почему экономический совет поддержит «план Кудрина»
Пожалуй, впервые за последнее десятилетие в России вновь на высшем уровне всерьез обсуждается стратегия экономической политики, а именно долгосрочных целей и принципов действий государства в экономике.
Долгое время в этом не возникало ровно никакой потребности. Сначала страна наслаждалась триумфальным маршем нефтяных цен, в результате чего единственной серьезной заботой правительства было распределение дополнительных бюджетных доходов. Даже невероятно расточительные «национальные проекты», предназначенные для решения насущных социально-экономических задач, вскоре были напрочь забыты, а задачи брошены на полпути.
Потом наступил глобальный экономический кризис, хоть и по касательной, но больно задевший Россию. Однако экономической политики как таковой все же не появилось: власти занялись текущим антикризисным управлением, сводившимся примерно к тому же — распределению благоразумно отложенных и не потраченных с ходу нефтедолларов, иными словами, к заливанию всех проявлявшихся проблем деньгами. Поскольку кризис в итоге рассосался как бы сам собой, никаких уроков извлечено не было, и вернувшиеся вскоре высокие цены на нефть и бюджетное изобилие уже стали восприниматься как непреложные и вечные. Настолько, что даже огромные издержки «валоризации пенсий» 2010 года и майских указов 2012 года, несмотря на предупреждения экспертного сообщества, представлялись вполне посильными. Однако в конце концов торможение инвестиций и роста, а также обвал нефтяных цен вкупе с санкциями поставили крест на этих и многих других иллюзиях. На сегодняшний день налицо неутешительная картина экономического спада, который, как все понимают, в самом лучшем случае сменится болтанкой «околоноля».
Такова диспозиция перед 25 мая, когда в Кремле должно пройти заседание экономического совета при президенте. Комментаторы уже поспешили объявить его полем решительной битвы между сторонниками двух парадигм экономической политики — всяческого стимулирования экономики за счет бюджетных и монетарных мер (вариант Столыпинского клуба) и решительного отказа от такого стимулирования с целью неуклонного обеспечения макроэкономической стабильности как базиса для будущего развития (вариант Кудрина). При этом позиции соперничающих сторон вовсе не диаметрально противоположны, как может показаться: и те и другие в равной степени провозглашают необходимость структурных преобразований и некоторой либерализации бизнес-среды, хотя понимание механизмов тех или иных перемен и степени их приоритетности, конечно, может быть разным. Но при этом противники стимулов считают, что до завершения реформирования институтов денежная накачка бессмысленна, ибо будет ими отторгнута и уйдет в песок, тогда как их оппоненты справедливо полагают, что сбалансированность бюджета не может быть самоцелью экономической политики, а ждать завершения непростых реформ нельзя, поскольку потом потерянное время и накопленное отставание российской экономики от мировой компенсировать уже не удастся.
На самом деле исход предстоящего «мозгового штурма» понятен. Что бы пессимисты ни сулили экономике в далекой перспективе, правительство пребывает в зоне полного институционального комфорта, не сталкиваясь с какой бы то ни было конкуренцией и не чувствуя никаких стимулов к активным действиям. В последние годы ничегонеделание в экономике прикрывалось как раз рассуждениями о структурных реформах/ институциональных преобразованиях, за которые никто всерьез приниматься не хотел. Оно и понятно: будучи политически рискованными и социально болезненными одновременно, преобразования эти никому из лиц, принимающих решения, не нужны. Многие любят порассуждать, к примеру, о важности реформы судебной системы или правоохранительных органов, но мало кто представляет себе, каким образом эти благие намерения проводить в жизнь и, самое главное, кому конкретно и на какие жертвы нужно для этого пойти.
