Депутаты Госдумы одобрили во втором чтении законопроект о федеральном бюджете на 2017–2019 годы. Возвращение к трехлетнему планированию теоретически способствует снижению неопределенности бюджетной политики. Но еще не гарантирует налогово-бюджетной стабильности.

Стабильность важна для формирования среднесрочных потребительских и инвестиционных ожиданий в экономике. Тем не менее риски несоблюдения заложенных в бюджете параметров велики.

Заморозка расходов

Параметры федерального бюджета можно признать реалистичными. Они соответствуют заданному набору макроэкономических показателей: цене нефти, курсу рубля, инфляции, темпам роста ВВП. Прогноз социально-экономического развития построен на низких темпах экономического роста (более чем на 1 п.п. ниже ожидаемых темпов роста мировой экономики в любом из трех сценариев). А значит, государственная экономическая политика даже при самом благоприятном из ожидаемых сценариев внешнеэкономической конъюнктуры не сможет сократить отставание российской экономики от мировых лидеров.

С другой стороны, на фоне сокращающихся доходов (на 1 п.п. ВВП с 2016 по 2019 год) к оптимизации расходов подошли технически — через заморозку расходной части бюджета в номинальном выражении на три года (без учета единовременной выплаты пенсионерам и отдельных «связанных» доходов и расходов). Это позволит сократить дефицит бюджета на 1 п.п. ВВП ежегодно и довести расходы до уровня 2004–2006 годов, что, конечно, не гарантирует достижения темпов экономического роста того же периода.

Продолжение курса на адаптацию федерального бюджета к «новой реальности» последовательно ухудшает структуру расходов: растет доля расходов на социальную политику, обслуживание госдолга и межбюджетные трансферты. Но это произойдет за счет недофинансирования расходов, определяющих будущее страны, — капитальных вложений и инвестиций в человеческий капитал.

Во-первых, в 2017–2019 годах предполагается снижение уровня расходов на инфраструктуру в номинальном выражении к уровню 2016 года. В результате в 2019 году доля инфраструктурных расходов в ВВП снизится более чем на четверть по отношению к соответствующим значениям 2016 года.

Во-вторых, расходы федерального бюджета на образование составят в 2017 году 0,7% ВВП, в 2018 и 2019 годах — 0,6% ВВП. Однако, по нашим оценкам, для решения задач ближайшего будущего расходы федерального бюджета на образование в размере 0,8% ВВП являются необходимым минимумом.

Наконец, несмотря на запланированный номинальный рост расходов на здравоохранение за счет средств ФОМС и государственного бюджета, они по-прежнему значительно ниже, чем в развитых странах (в среднем на 2,5–3,0 п.п. ВВП), и не соответствую​т реальному уровню экономического развития страны.

Плохая реальность

Очевидно, что обширный перечень «защищенных» расходов федерального бюджета не позволяет их оптимизировать без негативных политических и социальных последствий. И такой подход фактически отражает укоренившиеся перекосы и диспропорции в распределении средств. Поэтому правительству только и остается, что инерционно воспроизводить однотипную структуру расходов от одного бюджетного цикла к другому и пытаться балансировать бюджет за счет накопленных резервов и «незащищенных» статей.

Отчасти применяемый подход к составлению бюджета можно назвать «счетным», так как он получен путем сочетания целевых ориентиров по дефициту и ограничений в структуре расходов. Но при сегодняшних экономических и геополитических вызовах такой подход уже неуместен даже для однолетнего бюджета, не говоря уже о формировании трехлетки.

Более того, бюджетом долгосрочной стабилизации он также не является: выраженный крен в сторону выхода на беспрецедентные объемы заимствований на внутреннем рынке (более 1 трлн руб. ежегодно) для финансирования текущих нужд приводит к «проеданию» займов. Фискальный режим, как можно судить из проекта бюджетного прогноза до 2034 года, неустойчив, так как в долгосрочной перспективе предполагается наличие постоянного первичного дефицита. Фактически это означает неизбежное наращивание долговой нагрузки и откладывание вопроса бюджетной устойчивости на отдаленное (после 2034 года) будущее.

Получается, что формирование параметров федерального бюджета на основе такой логики лишь усиливает риски дальнейшего нарастания государственного долга. Это может привести к бюджетному кризису при значительной макроэкономической нестабильности.

Таким образом, приходится признать, что федеральный бюджет на 2017–2019 годы не только идет вразрез с требованиями бюджетной устойчивости, но и не способствует созданию условий для долгосрочного экономического роста. Может, в таком виде новый бюджет и реалистичен, но нужна ли нам такая реальность?