Есть приборы, нет людей: как идет замена импортной медтехники в России
Спохватились недавно
Сегодня приходишь в рентгеновский кабинет, а там столы импортные, халаты на врачах импортные, компьютеры импортные. Наши только руки и голова. И вообще-то такая ситуация обычна для многих регионов мира, потому что собственные технологии производства медтехники есть только у самых развитых стран — Германии, Франции, Японии, США. Наше государство недавно спохватилось: началась политика импортозамещения.
По моим оценкам, в ближайшие 10–15 лет импортозамещение в нашей отрасли достигнет 70–80%. Это очень высокий показатель, ведь 100-процентного замещения импорта не было даже в Советском Союзе. Государство содействует отрасли финансированием клиник и законодательными изменениями. К примеру, в феврале 2015 года был принят закон об ограничении госзакупок у иностранного производителя при наличии двух или более российских аналогов. Скоро мы ощутим на себе действие этого закона: оборудование, которые мы выпустим в июле этого года, попадает под его условия, и нам станет легче конкурировать с иностранными компаниями. Но далеко не все проходит гладко.
Инициативы недостаточно
Мы начали путь к замещению импорта раньше, чем эта тема получила актуальность после ввода санкций: сперва локализовали сервис, обучили инженеров, оборудовали склады. В 2009 году в медицине начались позитивные изменения. Прежде мы наблюдали только деградацию — закрытие производств и конструкторских бюро при равнодушном отношении со стороны властей. А тут Минздрав запустил Национальную онкологическую программу, которая заключалась в модернизации технической базы для диагностики и лечения рака. За пять последующих лет было выделено 45 млрд руб.
Мы продавали оборудование для диагностики и терапии онкологии государственным клиникам, и оборот компании после 2010 года увеличился в 2,5 раза по отношению к периоду 2006–2009 годов. Тогда мы задумались о том, чтобы производить оборудование здесь, пусть даже оно будет лицензионным и сделанным из иностранных запчастей. Просто это выгодно: собирать оборудование по лицензии в России дешевле — вместо 40 млн руб. сложный медицинский аппарат может стоить около 27 млн руб. Стоимость сборки — это наша гарантированная прибыль, она не уходит в иностранную компанию. Ко всему прочему запасные детали к этим аппаратам всегда у нас на складе, и если они выходят из строя, то клиникам не приходится долго ждать ремонта.
В общем, мы вынули из оборота 500 млн руб. и вложились в лицензионное производство. Купили лицензию на производство аппарата для брахитерапии у немецкой фирмы Eckert & Ziegel Bebig, подписали контракт на поставку запчастей, оснастили производственный цех, приобрели прототип и разобрали его (так делают китайцы, когда начинают производить что-то свое, правда, они совсем не обязательно покупают лицензию). Впрочем, изучение прототипа нам не очень помогло, и чтобы подтянуть уровень знаний наших инженеров, мы отправили их на стажировку в Германию. А после всего этого выяснилось, что для замещения импорта вложений и инициативы недостаточно.
Это долго
Первое, обо что мы споткнулись, — получение российского регистрационного удостоверения на медтехнику. Чтобы понять, как в России поставлен этот процесс, приведу статистику: в 2013 году в Регистрационное управление Минздрава было подано около 2 тыс. заявок от производителей медицинского оборудования, а получили его в том же году только 100. Основная масса заявок рассматривается очень долго. Все дело в клинических тестах, но мне непонятно, зачем они, если за рубежом наш аппарат производится 12 лет. Это машина, уже проверенная временем. Можно было ограничиться проверкой технического соответствия оригиналу, а дальнейшие испытания в нашем случае попусту тормозили старт производства.
Задержки в нашем бизнесе очень нежелательны, потому что прогресс не стоит на месте и оборудование устаревает. Дело может быть даже не в улучшении функционала, а в дизайне — российские устройства, например, могут быть на целых 30 кг тяжелее импортных и выглядеть не так эстетично, и это может сыграть не в нашу пользу. А культуры покупать отечественное, пусть даже с небольшими недостатками, у нас нет. Впрочем, проволочки с сертификацией были только началом долгого квеста.
Деньги есть, людей нет
Да, сейчас в российских клиниках появилось новое оборудование для лечения онкологических заболеваний, но оказалось, что на нем некому работать. В сфере онкологии крайне сложный процесс лечения. Здесь участвует целая «бригада» специалистов, а ошибка даже на миллиметр может нанести непоправимый вред. Из-за отсутствия квалифицированных кадров пациенты массово выезжают за рубеж на процедуры стоимостью €3–10 тыс. Огромные деньги вывозятся, к примеру, в финские клиники. Неудивительно, ведь за границей несколько лет готовят медицинских физиков, которые работают на аппаратах вроде тех, что мы выпустим в июле. В российских вузах учат в основном на устаревших моделях. Для работающих специалистов есть только двухмесячные или даже двухнедельные курсы, и их организуют продавцы оборудования.
У нас был случай: мы поставляли в клинику в одной из южных республик линейный ускоритель (устройство для наружной радиотерапии злокачественных образований). И мы выяснили, что эта же клиника закупала подобный прибор около двух лет назад. Мы стали интересоваться, почему так вышло, ведь оборудование это стоит ни много ни мало 150 млн руб. Оказалось, предыдущий ускоритель просто не стали распаковывать и оставили на два года, как был, в ящиках, потому что с ним некому было работать. Из-за этого некоторые элементы устройства окислились, и оно пришло в негодность. Во второй раз из клиники к нам прислали двух сотрудниц, которые обучались у нас две недели. Это была попытка исправить ситуацию.
Так мы на практике столкнулись с другой проблемой. Деньги не самая большая трудность, но нет смысла тратить миллионы на оборудование, которое будет стоять без дела. По этой причине мы, например, подарили линейный ускоритель МГУ. Студентам нужно учиться не только в теории, но и практиковаться на новейших аппаратах. И такого рода социальную ответственность я воспринимаю не как подачки, а как своеобразную форму государственно-частного партнерства. Я, конечно, мог бы потратить деньги на покупку виллы за рубежом, но вкладываю в подготовку кадров, потому что это важно для бизнеса. Впрочем, я прекрасно понимаю, что обучение — не дело частных компаний.
В общем, на примере нашей отрасли хорошо видно, что модная сейчас тема импортозамещения — это не только принятые законы и выделенные деньги, но и менеджмент на уровне государства. Причем нужные решения по основным проблемам, которые накапливались годами, несколько ответственных людей могут принять уже сейчас.
