Доходы в долларах, расходы в рублях

Более того, кризис открывает перед венчурными технологическими проектами дополнительные возможности. Во-первых, у технологических компаний, имеющих возможность и способности работать на глобальных рынках, значительная часть доходов в долларах, а основная часть расходов в рублях (технические службы, отделы разработки, как правило, находятся в стране). К примеру, в нашем портфельном проекте iBuildApp 95% выручки в долларах и идет с глобальных рынков, а существенная часть затрат – в рублях.

Во-вторых, стремление к повышению эффективности и сокращению издержек также работает на технологические компании. Помню, как год назад мы запускали стартап TicketsCloud – это B2B-платформа для организаторов и распространителей билетов на культурно-зрелищные мероприятия. Билеты – типичный рынок посредников: Kontramarka.ru, Kassir.ru и т.д. Сперва они свысока смотрели на наш проект. Но оказалось, что в сложных экономических условиях организаторы задумались о сокращении издержек и обратили внимание на такие сервисы, как наш. Идея у основателей была оригинальная, уместная и реализуемая, и стоимость компании за полгода возросла: два инвестора, вложившихся после нас, покупали доли уже по большей оценке. Подобные процессы происходят и в других сферах.

В-третьих, в кризис на многих традиционных рынках намечается затишье и стабильность, и бизнесам, нацеленным на привычный органический рост, может быть трудно вырасти. Малые бизнесы, скорее всего, будут просто выживать, и продать их будет непросто. Технологии же развиваются постоянно, при этом их характер меняется. Если пару лет назад в моде были социальные сети и сервисы для электронной коммерции, то сейчас, в связи с возвращением интереса к промышленности, более актуальны проекты с «материальной» отраслевой привязкой: робототехника, приборы, устройства, оборудование, «железо». А этими вещами занимаются как раз венчурные игроки: это их хлеб – превращать разработки в продукты, а затем в бренды.

Перемены на рынке

В-четвертых, сейчас вообще удачный момент, чтобы присмотреться к российскому венчурному рынку. В прошлом году на нем произошли системные сдвиги, говорящие о его взрослении. Если раньше венчурные фонды в большинстве своем рассказывали, что вкладывают на разных этапах развития компании и в любые IT-разработки, то сейчас у многих появилась специализация.

Например, Starta Capital инвестирует на самых ранних этапах, когда у проектов отсутствуют статистические и финансовые метрики, суммы до $250 тыс., а Almaz Capital – на чуть более поздней стадии, когда уже есть какие-то показатели, которые можно оценивать. Qiwi Ventures вкладывает только в проекты, в которых видит синергию с бизнесом компании Qiwi и которые можно впоследствии выкупить целиком, для интеграции внутрь своих бизнесов. Runa Capital инвестирует в глобальные, уже состоявшиеся проекты суммы от нескольких миллионов долларов, и так далее.

К тому же, что хорошо для новых игроков, появилось несколько достойных образовательных и «клубных» систем, где частные инвесторы могут общаться, смотреть проекты, что-то вместе обсуждать, вырабатывать подходы к оценке проектов (клуб бизнес-ангелов «Сколково», образовательная программа НАБА Ready4Equity, Launch Gurus, StarTrack, Venture Club и др.). Это важно для тех, кто только присматривается к венчурным инвестициям – скажем, топ-менеджеров или предпринимателей, которые сумели заработать деньги, вложили их в один-два небольших бизнеса, поиграли на бирже, немного потеряли – и теперь ищут новый объект для вложений. Я сам был таким, поэтому знаю, что этим людям надо сориентироваться в новом для них рынке – и теперь у них такая возможность есть.

И, наконец, еще один важный момент – появились первые достойные, публичные выходы бизнес-ангелов (например, выход Евгения Медведникова из компании Unisender, продавшего свою долю прошлой осенью с 35-кратной, по его словам, доходностью, или продажу проекта Podorozhniki, в который Аркадий Морейнис вложил $100 тыс., европейской BlaBlaCar). Думаю, тренд сохранится и усилится в этом году.