Как Лондон будет выстраивать отношения с ЕС и шотландцами

Еще в 2016 году — накануне исторического британского референдума — у меня практически не было сомнений в том, что «глубинный народ» Великобритании откажется быть частью континентального проекта. И хотя британский парламент пока не поддержал заключенную премьером Борисом Джонсоном новую сделку с Брюсселем и обязал его вновь просить ЕС об отсрочке выхода, сегодня я уверен, что Великобритания действительно выйдет из ЕС 31 октября или немногим позже.

Затянувшийся выход

Интрига вокруг Brexit, безусловно, слишком затянулась. Трехлетнее обсуждение этой центральной темы британской политики не выявило явного доминирования одной точки зрения: большинство опросов общественного мнения последних месяцев хотя и демонстрируют небольшое преимущество сторонников пребывания Соединенного Королевства в соединенной Европе, но в то же время указывают на растущее (до 14–25%) число неопределившихся. Хотя голосование 2016 года спровоцировало исход некоторых международных компаний из Лондона, никакие апокалиптические предсказания не сбылись: темпы роста британской экономики, которые во второй половине 2016 года опережали показатели роста еврозоны в три раза, на протяжении последних двух кварталов превосходят их в 5,7 раза; уровень безработицы, составлявший на день проведения референдума 5%, сократился до 3,9%; индекс FTSE-100 не только не рухнул, но и вырос на 16,5%. Достижение новой договоpенности по условиям выхода было воспринято рынками как позитивный сигнал; все ждут лишь завершения затянувшейся эпопеи. Судя по всему, правы оказались те, кто не видел в Brexit катастрофы ни для мировой, ни для европейской, ни для британской экономик.

ЕС также ничего не потерял ни экономически (вполне возможно, что закрытие некоторых предприятий в Великобритании, намеченное на 2020–2021 годы, принесет европейцам некоторые выгоды, а передовые британские финансовые технологии начнут работать во Франкфурте и Милане), ни политически. Группа европейских переговорщиков во главе с Мишелем Барнье идеально выполнила свою работу, демонстрируя твердость, когда британские политики не могли добиться хоть какого-то результата, как весной 2019 года, и немедленно предложив компромисс, как только возник шанс на организованный выход Великобритании из союза. Условия, согласованные в Брюсселе 17 октября, вряд ли будут меняться, и Евросоюзу пришло время начать спокойно выстраивать новое партнерство с Великобританией как со своим ближайшим соседом. Тем более что за последние три года ни у одной страны на континенте не возникло большого желания повторить британский опыт.

Шанс для Джонсона

Наиболее проблемным Brexit стал для политической системы Великобритании. 2019 год продемонстрировал, казалось бы, полную утрату доверия к традиционным политическим силам (напомним, что в мае Партия Brexit Найджела Фараджа на выборах в Европарламент получила более трети всех британских мандатов). Правда, сейчас за консерваторов и лейбористов в совокупности выступают более 60% избирателей, а уровень поддержки Фараджа упал почти вдвое с июньских максимумов. Если соглашение по Brexit будет утверждено в парламенте, то консерваторы окончательно перехватят повестку дня, сами превратившись в Brexit Party, восполнят потери в собственных рядах и довольно уверенно подойдут к выборам 2022 года. Но даже если парламент не поддержит нынешнее соглашение и будут назначены новые выборы, Джонсон может оказаться на них фаворитом, так как его усилия будут оценены сторонниками выхода из Евросоюза. При этом лейбористы вряд ли смогут «капитализировать» поддержку ЕС значительной частью британских избирателей из-за личности своего лидера и занимаемых ими откровенно левацких позиций.

Соединенное Королевство

Более сложной, однако, сегодня видится перспектива самого британского «союза». Не случайно точкой преткновения для переговоров с ЕС оказалась судьба границ в Ирландии — и вопрос этот даже в новом соглашении кажется скорее отложенным, чем решенным. Столь же сложное отношение Brexit вызывает к себе в Шотландии, всего за 20 месяцев до британского референдума там проголосовали против независимости — но за пребывание в ЕС высказались 61,9% избирателей. Однако и в этих случаях я бы не переоценивал остроту проблемы: если даже Эдинбург организует новый референдум и шотландцы выскажутся за отмену унии с Лондоном, сам по себе этот акт не сделает Шотландию членом ЕС, так как будет проведен уже в вышедшей из союза Великобритании. Вступление же Шотландии в Европу в качестве нового члена маловероятно: вето на него наложит как минимум Испания, которая не пожелает подогревать каталонский сепаратизм, а скорее всего, сразу несколько крупных стран ЕС. Уход же «в свободное плавание» для Шотландии куда более катастрофичен, чем для самой Великобритании выход из ЕС.

Однако можно уверенно утверждать, что Лондону после «закрытия» сделки с ЕС придется немедленно переориентироваться на внутренние проблемы — и предоставить отдельным частям Соединенного Королевства еще больше полномочий, чем в конце 1990-х годов на первой фазе децентрализации. Хуже от этого, как мне кажется, никому не станет.

Уроки Brexit

Не стоит относиться к тому выбору, который британцы сделали летом 2016 года, свысока, а к последующим событиям — с иронией. Из случившегося можно извлечь как минимум три урока. Во-первых, никого не могут впечатлить попытки «переобуваться в воздухе»: бывший премьер Дэвид Кэмерон сначала пошел на всеобщие выборы 2015 года и выиграл их под лозунгом необходимости референдума (и за него, само собой, проголосовали прежде всего те, кто собирался пойти на обещанный референдум не для того, чтобы оставить все как есть), а затем начал пламенно агитировать против Brexit, что, на мой взгляд, во многом и определило исход референдума. Во-вторых, образованным и космополитичным избирателям, уверенно высказывавшимся за членство в ЕС (почти миллион из них вышли 19 октября на улицы Лондона), следовало бы быть поактивнее в день самого голосования. Ведь в Лондоне, Шотландии и Северной Ирландии, где сторонники выхода проиграли, явка была в среднем на 9–14% ниже, чем в Центральной, Восточной и Северной Англии и в Уэльсе, что помогло сторонникам Brexit получить перевес в 1,27 млн голосов. В-третьих, и это, наверное, самое важное, события последних лет показали, что в демократической стране с устоявшимися правовыми нормами любое решение большинства должно восприниматься не как трагедия, а лишь как руководство к действию. Где на деле, а не на словах есть «богатство выбора», любая альтернатива является возможной, а правительство выступает в той роли, в какой и должно — исполнителя воли народа.