Лента новостей
В Белом доме сравнили российских чиновников с продавцами навоза 22:41, Новость Все под рукой: где искать квартиры с развитой инфраструктурой 22:18 РПЛ отправит пострадавшим в «Крокусе» по ₽1 млн за каждый гол тура 22:12, Статья США заявили, что передали России детальную информацию об угрозе теракта 22:00, Статья Группа «Комсомольск» объявила о прекращении концертов 21:56, Новость Россияне получат новую функцию в Telegram из-за призывов к терактам 21:53, Статья «Авангард» отыгрался с 0:2 и сравнял счет в серии с «Локомотивом» в КХЛ 21:42, Статья «Бессмыслица». ЦСКА отказался от вратаря, который поссорил Россию с IIHF 21:40, Статья Почему США и Япония захотели прямых переговоров с КНДР 21:30, Статья «Коммерсантъ» узнал о решении прокуратуры изъять акции «Макфы» 21:28, Статья Путин призвал увеличить вклад внутреннего туризма в ВВП России до 5% 21:17, Новость В полтавском военкомате сообщили о розыске 30 тыс. уклонистов 21:08, Статья В НХЛ заявили, что вратарь Федотов сможет продолжить сезон за океаном 20:56, Статья Десять вариантов квартир с двумя санузлами для большой семьи 20:55 Насколько Варшава и Киев приблизились к разрешению пограничного кризиса 20:52, Статья Судья турнира в «Крокусе» подала в суд из-за сообщений о запертых детях 20:50, Статья Девушка с собакой нелегально проникла на место поисков в «Крокусе» 20:44, Новость Альфа-Банк дал прогноз по дивидендам российских компаний в апреле 20:43, Статья
Газета
«Я все время спрашивал себя: действительно ли мы должны делать что-то здесь»
Газета № 187 (1720) (1010) Общество,
0

«Я все время спрашивал себя: действительно ли мы должны делать что-то здесь»

Председатель совета директоров Bekaert о том, как начинал бизнес в кризис и искал покупателей на свои технологии в России
Фото: Фото: РБК
Фото: Фото: РБК

Когда БАРОН БЕЙСЕ в 1993 году первый раз приехал в Россию, по дороге из аэропорта Шереметьево столица встретила его серыми многоэтажками Химок. Сегодня из-за пробок его путь в аэропорт по МКАД и Ленинградскому шоссе занимает больше времени, чем 20 лет назад, но Бейсе не скучает: по пути он встретит торговые центры Metro Cash & Carry и Leroy Merlin, в основании которых лежат его технологии. Каждый четвертый автомобиль, который стоит рядом с ним в пробке, обут в шины, корд для которых изготовил его завод в Липецке. О том, как выглядит работа в России глазами иностранца и стоит ли игра свеч, он рассказал главному редактору РБК daily ПЕТРУ КИРЬЯНУ.

Поле под Липецком

— Когда вы впервые посетили Россию? Какие у вас были впечатления?

— Впервые я приехал в Россию в 1993—1994 годах. Впечатления были смешанными. Я встретил закрытых, но трудолюбивых людей, которые, возможно, не зарабатывали столько, сколько должны были. Тогда ино­странцу было тяжело вести бизнес в России, слишком много непонятного, порой необычного... Я вернулся спустя десять лет уже в составе Bekaert. К этому времени мы где-то пять лет обсуждали выход на российский рынок, пока не услышали о свободной экономической зоне в Липецке. Наши люди, в их числе и я, поехали на встречу с губернатором Олегом Королевым. Да, было это в 2008 году, в самый разгар кризиса.

— Хорошее время вы выбрали, чтобы посетить губернатора.

— Тогда нас отвезли на поле (сейчас у нас там производство), где вообще ничего не было. Я все время спрашивал себя: действительно ли мы должны делать что-то здесь. Тем не менее мы сделали это. С одной стороны, мы чувствовали некоторые обязательства перед местными людьми, которые сделали все, чтобы мы остались. С другой стороны, и они, и мы действительно были нацелены на результат и успех.

— А как вы вообще узнали о Липецке?

— У нас были контакты в Германии: бизнесмены, дипломаты... Я также ездил на Всемирный экономический форум (ВЭФ) в Давос, где искал и заводил нужные контакты. Естественно, много говорили с нашими конкурентами и поставщиками, кто уже имел дело с Россией. Звучит банально, но верно: если веришь в страну, ты должен работать там — иметь производство.

Позже мы поняли, что не ошиблись в выборе места, когда познакомились с университетом в Липецке. Там искали и ищем молодых мотивированных на работу сотрудников. Всего в России мы обучили 250 человек.

— Судя по ответу, можно сказать, что форум в Давосе — место, где можно найти нужные контакты?

— Необязательно, но форум полезен тем, что на нем можно встретиться с людьми, а также получить экономические данные. Данные — один из множества элементов, который мы под лупой рассматривали прежде, чем принять решение строиться в России. По чистой случайности в 2008 году особое внимание на ВЭФ было отведено России. Проходило много различных мероприятий, мозговых штурмов, обменов идеями, презентаций, посвященных стране. Ваши представители активно продвигали страну и заявляли, что там начинается новое экономическое развитие.

— Хорошо. Вы легко отыскали Липецк на карте?

— Пять лет назад мои знания о России ограничивались Москвой и Петербургом. Я думаю, Санкт-Петербург — одно из самых прекрасных мест на Земле. С этим городом я сдружился благодаря Петербургскому экономическому форуму.

Что касается Липецка, то я не был знаком с этим городом. Но мы проделали отличную работу там. Да, у нас есть офис в Москве, где базируется генеральный директор по России, но в Липецке производство — ключ к работе здесь. А вообще наша компания работает по всему миру, и вчера я встречался в Москве с менеджерами из разных стран. Даже в российском бизнесе заняты не только русские.

Собственно, я прилетел в Москву на ежегодное мероприятие — встречу с нашими бизнес-партнерами. Мы пригласили основных заказчиков из СНГ. Некоторые из этих заказчиков — глобальные бренды: Continental, Pirelli, Nokian Tyres, Yokohama.

Русские и финны

— Какова доля России в глобальном бизнесе компании?

— Сейчас это 1—1,5%, но каждый год российский бизнес растет на 30—35%. Его вклад в общее дело постоянно увеличивается. Когда мы начинали здесь, то не помышляли о том, чтобы делать хотя бы половину того бизнеса, что есть сейчас. Мы инвестируем в свое развитие и создаем новые продукты. Стальная фибра для сталефибробетона тому пример.

— Как часто вы посещаете московский офис компании? И как определяете состояние дел?

— В среднем раз в год. У нас дей­ствует единая финансовая система, я всегда могу посмотреть бюджет и то, как он выполняется. Во всех странах мы стремимся, чтобы наш бизнес был устойчив и прибылен. Выручка дей­ствительно важна, поскольку, во-первых, нам необходимы средства для инвестиций. Когда у меня нет прибыли, я не могу инвестировать.

Во-вторых, мы активно инвестируем в технологии. У нас несколько технологических центров: один в Европе, другой в Китае и третий в Индии. Они отвечают на запросы заказчиков по всему миру. Я лично езжу туда три-четыре раза в год и беседую с персоналом. Люди, в том числе сотрудники и акционеры, — вот что самое главное. Поэтому у нас очень социальная культура. Мы приветствуем в компании молодежь, которая может построить карьеру в компании, работать на нас много лет. Как правило, они проводят 3—5 лет за рубежом, чтобы набраться опыта, перед тем как вернуться и занять более высокую позицию дома.

— Говоря о клиентах в России, основные заказчики — зарубежные производители, запустившие недавно свое производство?

— Большая часть клиентов — российские компании. Один из крупнейших игроков на рынке шин в России — «Нижнекамскшина», принад­лежащая «Татнефти». Второй крупный игрок — «Кордиант» (бывший «Сибур»), который принадлежит по большей части менеджменту и некоторым другим группам. Мы работаем также с «Алтай-Шиной». Это очень узкоспециализированная компания, которая поддерживает российский военно-промышленный комплекс, они делают особые шины. Видите, основ­ные заказы на наш липецкий металлокорд поступает от россий­ских компаний.

Интерес зарубежных партнеров растет постепенно. Yokohama недавно открыла завод, Continental только запустил здесь свой бизнес. Нам также повезло, что Pirelli приобрел два завода у «Кордианта»: в Воронеже и Кирове. Однако наш главный ино­странный клиент — Nokian, которая располагается во Всеволжске рядом с заводом Ford. Русским нравятся шины Nokian Tyres. Хотя мы производим металлокорд не только для местных нужд компании, но и на экспорт. Nokian Tyres используют его на своих заводах в Финляндии: 20—25% нашего производства идет в Европу.

Наверное, видно, что мы хотим быть там, где наши заказчики. Именно поэтому мы очень активны в Китае. Китайский рынок растет, и мы должны быть там. Оттуда мы можем обслуживать заказчиков по всему миру, будь то Малайзия, Индонезия, Китай, Бразилия. Вообще, одно из главных наших усилий последние десять лет направлено на развитие на международной арене и инвестиции в технологии.

— Поддерживаете ли вы какие-либо бизнес-отношения с производителями металлов? Они также работают в вашей нише.

— Нам нужны поставщики на международном и местном уровне в зависимости от спецификации продуктов. Нам очень повезло, что мы наладили успешные взаимоотношения с НМЛК. 80% катанки, что мы используем на своем заводе в Липецке, — местного производства. Главный фактор здесь — стабильность качества, поскольку оборудование настроено на определенный тип химических и физических свойств сырья. Важно даже то, как происходит транспортировка. Сегодня нам намного проще привезти его из Екатеринбурга, где НМЛК производит катанку, или Магнитогорска, чем везти из Европы.

— Вы используете для транспортировки железнодорожный транспорт?

— В некоторых случаях да, особенно, если речь идет о Магнитогорске. Но железные дороги не всегда оказываются выгодными по цене. Дело даже не во времени, ведь мы к нему не так привязаны, поскольку планируем все заранее и у нас есть запасы сырья как минимум на полмесяца работы.

— Вы также занимаетесь бизнесом по укреплению полов? Какой-то странный бизнес.

— (Смеется) Вообще-то это хороший продукт для всех, кто строит дороги, туннели. Он позволяет повышать прочность конструкций. Не только полов, но и автомобильных дорог и туннелей.

— Но мы не строим много новых дорог. Туннели в основном только в Сочи и Москве. Откуда берется спрос на этот продукт?

— Вы буквально ходите ногами по нашему спросу. Это полы в логистических центрах и популярных шопинг-моллах, например Metro или «Леруа Мерлен». Продукт известный, и мы его локализовали, чтобы он был доступней для строителей.

— ОК, но как вы рекламируете свой продукт?

— Наш рынок нишевый, мы работаем только с профессиональными подрядчиками на стройке. Бизнес стальной фибры строится вокруг двух моментов: как быстро вы можете сделать пол и по какой цене. Компании, которые профессионально этим занимаются, знают о Bekaert, потому что стальная фибра была разработана нами 25 лет назад. Сначала на российском рынке фибра была доступна только в качестве импортного товара.

— Экономический спад не делает вас пессимистом в части будущего этого бизнеса в России?

— Это не как с ремонтом квартир, когда то густо, то пусто. Многие процессы идут годами, постепенно. Например, идет замена арматуры на стальную фибру — так строят уже многие профессиональные компании.

Есть сегменты рынка, где у вас, что называется, непаханое поле. Мы ведем переговоры с Мосметростроем. Есть множество проектов, связанных с шахтами, а именно укреплением сводов в них. Также встречаемся в Казахстанe по проекту «Шелковый путь», который свяжет Китай и Восточную и Центральную Европу. Это будет и хайвей, и железнодорожный путь, около которых будет располагаться и ряд логистических центров.

Бельгиец на службе короны

— Вы получили звание барона. В России это звучит необычно. Это что-нибудь дало вам?

— Ничего по сути, разве что уважение. Есть только две страны в мире, кто дает такой титул, — Бельгия и Великобритания. Каждый год король Бельгии дает титул восьми-девяти людям. Я попал в их число.

— Когда-то вы работали в BTR в Великобритании. Как получилось, что вы перебрались из Бельгии на остров?

— Я начинал работать в автомобильном бизнесе в Бельгии и быстро стал менеджером. BTR был международным конгломератом, и меня повысили, так я переехал в Велико­британию. И прожил там 17 лет. Так случилось, что BTR поменяла свою стратегию работы, что мне не по­нравилось, и я перешел в Vickers. Там я продал бренды Rolls-Royce и Bentley, чтобы получить деньги на развитие и слияния в других сферах. В 2000 году я присоединился к Bekaert после того, как Vickers был приобретен Rolls-Royce. Тогда я вернулся в Брюссель.

— Тяжело было договориться с немцами по Rolls-Royce?

— Немцы оказались очень эмоциональными бизнесменами. Стоило мне заключить сделку с BMW (по марке Rolls-Royce. — РБК daily), как мне по­звонил Фердинанд Пиех из Volkswagen и попытался перекупить бренд. Представьте, я сижу за столом, работаю, и тут мне звонят из Германии с просьбой пересмотреть сделку. Что я мог ответить ему, кроме как сказать: «Все дело в цене». «Вы должны приехать в Германию и поговорить со мной», — чуть ли не приказал мне Пиех. А я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне, и тут же выпалил в ответ: «Вы звоните мне, вот вы и приезжайте». В тот же день, вечером, мы встретились в Лондоне в отеле Savoy и договорились о цене в 460 млн фунтов. Эта сделка сильно помогла мне, поскольку позволила получить средства для дальнейших поглощений Vickers.

— А утром вы, наверное, читали заголовки газет: «Бельгиец продал гордость Британии нем­цам»?

— Да, спасибо никто не сказал (улыбается).

— Вы хорошо знакомы с королем Филиппом? Как вы обзавелись такими связями?

— Я знаю его с начала 1990-х. В то время он был очень молод, ему было всего около 24. Вскоре после нашего знакомства он решил создать фонд принца Филиппа, и меня попросили стать его председателем. Мы с ним в тесных отношениях, общаемся каждую неделю на разные темы. Три года назад он приезжал в Россию, и я был вместе с ним.

— У вас огромный перечень различных наград. Это хобби такое?

— Я жду теперь российскую...

— Я не про это. В России есть такая примета: когда высокопоставленный чиновник стареет и получает множество различных наград, это означает, что он скоро уйдет на покой.

— О, это не про меня. Я был довольно молод, когда получил первую награду. Бизнес позволяет общаться с властями разных стран, я хорошо знаю политиков и дипломатов в Европе. Тогда я был в хороших отношениях с французским послом в Бельгии. За то, что я сделал для Франции, в знак благодарности меня сделали офицером и наградили орденом Почетного легиона.

В другой раз я помогал уладить конфликт между Голландией и Бельгией. Я свел две стороны, и мы нашли разрешение проблемы. Голландцы были очень рады разрешению спора и сделали меня офицером Ордена Оранских-Нассау.

В Великобритании королева наградила меня Орденом Британской империи, хотя я даже не просил этого.

— Бог с ними, с наградами. Вы работаете в России. Чтобы вы посоветовали чиновникам для улучшения бизнес-климата?

— Российские лидеры должны понять, что мир сильно меняется и притом очень быстро. Они должны сделать все возможное на благо народа и выстроить систему, которая будет открытой и динамичной. Необходима открытость в бизнесе и настоящая поддержка со стороны политиков. Это может дать России все шансы на успех в такой быстро изменяющейся экономической среде. А закрытость, наоборот, ведет к проигрышу в глобальной игре.

— Как вы следите за тем, чтобы в компании не было коррупции?

— У нас действует этический кодекс поведения. Каждый, кто устраивается к нам на работу, подписывает его. За его исполнением мы следим двумя способами. Есть внутренний финансовый комитет. Кроме этого, независимый аудит проводит Deloitte. Мы требуем от людей жесткого соблюдения этических стандартов.

Кроме того, важно, как вы работаете с местным сообществом. Раньше все было сконцентрировано в руках главы компании, и он по своему усмотрению распоряжался средствами на помощь и благотворительность. Став руководителем, я от этого отказался, теперь мы работаем проектным методом. Вы можете всегда увидеть, сколько и кому мы передали на конкретные цели. Мы везде смотрим, кому и какая именно помощь требуется. В Китае мы спонсируем социальных работников в школах, в Чили помогаем тем, кто потерял дома в ходе землетрясений. Видите, в разных странах разные нужды.