«Миллионы хотели бы побывать в космосе, если бы могли себе это позволить»

Фото: OWEN BUGGY PHOTOGRAPHY ДЛЯ РБК

Кажется, Ричард Брэнсон живет на космических скоростях. В американской пустыне Мохаве упал суборбитальный корабль SpaceShipTwo его компании Virgin Galactic. Две компании с его участием, авиаперевозчик Virgin America и финансовая Virgin Money, вышли на биржу, став бизнесом общей стоимостью $3,6 млрд (доля Брэнсона – около $1 млрд).

Кому-то этих событий хватило бы на всю жизнь, у Брэнсона они уместились в две ноябрьские недели. 
Он управляет бизнесом, сидя на острове в Карибском море, и оттуда же дал интервью журналу «РБК» – 
о космосе, будущем и войне.

Космос и океан

– Каждый 20-й космический запуск заканчивается неудачей. Месяц назад во время тестового полета корабля SpaceShipTwo произошла авария, погиб пилот. Вам не кажется, что для появления отрасли космического туризма требуется радикальное повышение надежности полетов?

– Очень важно, что полет Virgin Galactic был тестовым и кораблем управляли пилоты-испытатели. Он проводился как раз для того, чтобы убедиться, что наши полеты будут безопасны для публики. Согласно данным предварительного расследования, причиной аварии стала человеческая ошибка, а не отказ техники. Ракеты работали как надо, SpaceShip работал как надо, носитель был в полном порядке. Поэтому мы надеемся, что сможем возобновить полеты довольно быстро – с двумя новыми кораблями, которые войдут в строй до конца этого года. Естественно, мы полетим только в том случае, если получим разрешение Федерального управления гражданской авиации [регулирует безопасность полетов в США. – Прим. РБК], а они, в свою очередь, сделают все возможное, чтобы никому не угрожала никакая опасность.

Мы всегда говорили, что космические полеты пока находятся примерно на той же стадии развития, что и авиация в 1930-х. С годами они станут куда безопаснее. Мы, однако, верим, что дело того стоит уже сейчас и многого можно добиться с помощью коммерческих космических полетов. Речь не только о возможности каждому человеку стать астронавтом, но и, например, о путешествиях между двумя точками на поверхности земли. Думаю, что такие путешествия – с невероятными скоростями и куда меньшим вредом для окружающей среды – появятся совсем скоро. Наши усилия могут привести и к радикальному увеличению числа спутников на земной орбите. Благодаря им 3 млрд людей, лишенных сегодня мобильной связи, обзаведутся надежным доступом в интернет. Так что мы не сдадимся. Сейчас не лучшее время, случилась трагедия, но мы соберемся и пойдем вперед.

– Клиенты начали возвращать билеты после аварии?

– 3% наших клиентов попросили свои деньги обратно – по-моему, это удивительно небольшое число. Кроме того, почти столько же людей выразили желание участвовать в программе в качестве жеста поддержки. Так что мы не беспокоимся, что люди передумают – они очень целеустремленные. Все наши мысли о том, как сделать их полет максимально безопасным.

– Вы инвестируете в потребительский космос, многие ваши коллеги, включая Илона Маска, – в коммерческий и промышленный. Какой подход больше обещает в будущем?

– Мы инвестируем и туда, и туда. Идея Virgin Galactic основана на том, что мы совершенно точно знаем: миллионы хотели бы побывать в космосе, если бы могли себе это позволить или если бы цены опустились до соответствующего уровня. Когда полеты станут реальностью, мы сможем использовать доходы от космического туризма, чтобы построить ракету и, скажем, колонизировать Марс, или запустить новые спутники, или добывать полезные ископаемые на астероидах. Ориентация на потребителей делает перспективы освоения космоса куда более грандиозными. Государства больше не могут себе позволить – или не хотят – осваивать космос. Поэтому для начала надо найти людей, готовых заплатить за космический полет, иначе просто не будет средств, чтобы инвестировать.

– Помимо космоса вы инвестировали в батискафы для погружения в океанические впадины. Говорят, о морском дне мы знаем даже меньше, чем об открытом космосе. Там есть что искать?

– Мы действительно разрабатываем аппараты, способные спускаться в самые глубокие впадины. Рынок у нас есть: на дне океана были только три человека, а в космосе – 500. Virgin Aquatic [сейчас Virgin Oceanic. – Прим. РБК]. должна стать примерно тем же, чем становится Virgin Galactic. Быстрых успехов, впрочем, ждать не следует: построить такой аппарат крайне сложно. Давление на глубине в 800 раз больше, чем то, с которым сталкиваются самолеты.

В океане точно есть на что посмотреть. Им покрыты две трети поверхности планеты, там обитает 80% неизвестных нам видов живых существ. Я много занимаюсь проектами, связанными с сохранением и рациональным использованием этой среды.

Бизнес и технологии

– Вы объявили премию в $25 млн за технологию обратного захвата углекислого газа из атмосферы. Есть успехи на этом пути?

– Примерно 8 тыс. человек подали заявки, из них мы отобрали десяток идей, за которыми следим с большим интересом. Не могу сказать, что кто-то близок к тому, чтобы выиграть приз в ближайшем будущем. Потому что надо суметь захватить из атмосферы столько углерода, сколько вся Европа производит за год, иначе изменения климата не остановить.

Если выбросы парниковых газов продолжатся нынешними темпами, в один прекрасный день нам придется придумать радикальные меры, чтобы спасти мир от катастрофы. Поэтому нам стоит заниматься и другими вещами, например возобновляемыми источниками энергии, на случай, если никто не выиграет приз.

– Среди ваших активов есть некоторое количество биткойнов. Вы оптимист по части цифровых валют?

– Я бы не использовал слово «оптимист». Наша космическая компания принимает биткойны в качестве оплаты за билеты, и в этом есть здравое коммерческое зерно. Биткойны безопасны и имеют стоимость. Мне импонирует идея биткойна и глобальной валюты вообще, хотя бы потому, что это один из шагов на пути к уничтожению границ, а я хочу уничтожить границы. С другой стороны, сейчас биткойны довольно трудно использовать, так что пока они не заменят рубль или доллар. В последнее время появляются электронные кошельки, которые упрощают работу с биткойнами, и это может сослужить последним хорошую службу. Следите за этой областью – она многое изменит, хотя и не в ближайшие годы.

– За чем еще надо следить? Следующие большие компании будут потребительскими, как вы любите, технологическими?

– Технологические компании меняют мир. Я думаю, через 10 лет у нас будут машины на автопилоте и большинство такси будут ездить без водителя. Мы сэкономим на топливе, упадут цены. Технологии развиваются невероятно быстро. Это может привести, в частности, к тому, что для людей останется меньше работы. Мы окажемся в ситуации, когда люди будут работать не пять дней в неделю, а три-четыре, сохранив свои доходы. Так что у компаний, которые научатся занимать время досуга, хорошее будущее. Очень быстро будет расти возобновляемая энергетика. Солнечные генераторы уже могут конкурировать с углем и эффективнее нефти. У этого рынка фантастические перспективы.

– За последний месяц вы разместили акции Virgin America и Virgin Money. Космический бизнес станет когда-нибудь публичным?

– Надеюсь, однажды Virgin Galactic выйдет на рынок, но пока это слишком рискованно. Другие компании могут провести размещение. Скажем, вторая крупнейшая сеть клиник в Англии [Virgin Care. – Прим. РБК].

– Кто вас вдохновляет?

– Многие. Из тех, кто относительно молод, это Ларри Пейдж – совершенно удивительный человек и мой хороший друг. Он живет на соседнем острове и сыграл свою свадьбу у меня на Некере. Он постоянно предлагает смелые масштабные идеи. Goоgle уже пионер в разработке беспилотных машин. Пейдж один раз изменил мир своим поисковиком и в течение жизни еще много раз его изменит, я в этом не сомневаюсь, причем к лучшему. У него очень большое состояние, и он находит ему хорошее применение.

– То есть когда-нибудь Google будет восприниматься не как поисковая компания, а как нечто большее?

– Нет, все-таки это поисковик. Однажды я спросил Ларри, в чем состоит его работа, и он ответил: «Помогаю людям искать вещи». Важно не это, важно, что он не сидит на своем банковском счете, а пытается перевернуть мир с ног на голову. И я думаю, добьется этого.

– Бизнесмен не должен сидеть на своем банковском счете?

– По-моему, очень важно, на что бизнесмены тратят заработанное. Какая разница, сколько стоил WhatsApp [мобильный мессенджер, купленный Facebook за $19 млрд. – Прим. РБК]. Главное, чтобы из этих денег появлялось много новых WhatsApp'ов или – еще лучше – позитивные перемены в мире. Яхты в конечном счете не приносят удовлетворения. Надо создавать рабочие места, менять мир.

Кто-то любит большой риск, кто-то не рискует по-крупному, но в любом случае предприниматель должен быть силой добра. Раньше многие бизнесмены полагали, что они не должны заниматься социальными проблемами, бизнес должен только создавать добавленную стоимость и зарабатывать прибыль. Я считаю, что это совсем не так.

Недавно мы основали организацию B Team – вместе с лидерами бизнеса, которые уверены, что надо применять предпринимательский опыт для решения мировых проблем – политических, экономических, любых. Потому что эти проблемы должны решать все. И не только западные бизнесмены, конечно, но и русские и китайские.

Мир и война

– Вы много времени тратите на решение мировых проблем, некоммерческие проекты?

– Большую его часть. Я занимался бизнесом 50 лет и приобрел опыт в самых разных отраслях. Я гражданин мира и пытаюсь использовать свой предпринимательский опыт для того, чтобы кому-то помочь. Участвую в работе организации The Elders, которая занимается разрешением конфликтов. Трачу на это много времени. Основал Carbon War Room, которая оценивает количество парниковых газов в выбросах производств и пытается придумать не слишком обременительные для бизнеса пути решения этой проблемы. У нас есть организация, которая борется с массовыми убийствами морских животных. Я участвую, кстати, в работе Global Commission on Drug Policy – она могла бы быть небезынтересна в России. Туда входит 15 бывших президентов и Кофи Аннан, мы проводим масштабные исследования войны с наркотиками.

Страны, считающие наркотики медицинской, а не криминальной проблемой, гораздо успешнее борются с их распространением. В Португалии, например, за последние 12 лет ни один наркоман не попал за решетку. Его направляют в клинику, государство снабжает его наркотиком и стерильными иглами, а когда он готов начать реабилитацию и отказаться от наркотика, государство помогает и с этим. За несколько лет число героиновых наркоманов там сократилось на 80%, множество людей вновь стали полезными членами общества, преступность снизилась: наркоманам не приходится вламываться в чужие дома, чтобы добыть себе дозу.

В России, боюсь, все наоборот. У вас к наркоманам применяют самые драконовские меры. В результате у вас эпидемия СПИДа и гепатита. Бесчеловечный подход к проблеме просто не работает. Собственно, в этом и состоит задача нашей комиссии – изменить подход.

Мне бы хотелось сказать российским властям: если у вашего брата или сестры, у вашего сына будут проблемы с наркотиками, что вы предпочтете – помочь ему или отправить в тюрьму? Я уверен, что судьи, которые отправляют наркоманов в тюрьму, предпочли бы помочь своим детям, а не запирать их. То же самое относится к марихуане. Надо дерегулировать ее. Если кто-то курит слишком много – помочь ему, а не сажать за решетку. Поступать с этими людьми так же, как мы поступаем с алкоголиками или курильщиками.

– Недавно вы сказали, что человечеству нужно 100 лет мира, чтобы реализовать свой потенциал. Это возможно? Количество насилия сокращается?

– За последние 70 лет количество насилия в мире сокращалось каждое десятилетие, хотя его все еще очень много. Отчасти этим мы обязаны страшным ошибкам Запада. Война во Вьетнаме была отвратительной ошибкой, война в Ираке была отвратительной ошибкой, и мы должны вынести уроки из тех событий. Я также думаю, что происходящее на Украине – отвратительная ошибка.

Когда начались события в Донбассе, мы собрали некоторое число бизнесменов из России, с Украины и Запада, чтобы сказать нашим правительствам: мы не хотим возвращения ментальности холодной войны. Это ничего не даст миллионам людей во всех странах. Россия должна быть частью Европы, мы должны быть так близки, как это только возможно. Разговоры о том, что Россия подобралась слишком близко к Западу или Запад к России, устарели. Единственное, что имеет значение, – мы торгуем друг с другом. Все русские бизнесмены, с которыми я говорил, соглашаются (пусть некоторые и не вслух), что мы должны сходиться, а не расходиться.

– Война на Украине – самая большая современная проблема?

– То, что происходит между Россией и Европой, – совершенная катастрофа. Мы должны были праздновать 25-летие падения Берлинской стены, радоваться, что Россию и Европу не разделяет больше железный занавес, а получилось вот так. В прошлом ситуации вроде этой начинали огромные кровопролитные войны. Не думаю, что сейчас есть идиоты, готовые зайти так далеко, но в политиках никогда нельзя быть уверенным.

Любое дальнейшее вторжение на Украину российских войск или сепаратистов, которых Россия поддерживает, только усугубит разрушения. Необходимо, чтобы Россия вывела все свои танки. Я знаю, вы отрицаете наличие танков, но, если они там есть, их надо вывести. Россия должна дать ясно понять, что в Европе не будет происходить ничего похожего. Вторжения и следующие за ними санкции – это не то, чего хотят жители России, и не то, чего хочет остальной мир. Единственная польза от войны – рост популярности, который всегда обеспечен лидеру, стучащему себя кулаками в грудь. Но потери несравнимы с выигрышем. Европе и России надо пойти навстречу друг другу, правда, для этого нужен жест доброй воли со стороны Путина.

Сейчас нет большей проблемы, чем эта война. В конце концов она закончится катастрофой для жителей России. ОПЕК не договорилась о снижении поставок, а нефть подешевела уже на треть. Для вас тут ничего хорошего нет. Было бы неплохо, если бы Путин немного перевел стрелки часов назад.

– Будущее России печально?

– Думаю, будущее печально, если мы не договоримся перевести стрелки назад, не нарисуем линию на песке – и ни шагу за нее. Живя в России, вы думаете, что русских танков там нет, но они есть, и мир не обманывается на этот счет. Все боятся, что танки могут пойти дальше. Когда был Крым, все с этим смирились, даже поняли это. Но дальнейшие события – это уже слишком. Если эскалация продолжится, это отбросит Россию на 25–30 лет назад.