Алексей Навальный — РБК: «Наша главная задача — изменить сейчас все»

Оппозиционер Алексей Навальный (Фото: Олег Яковлев / РБК)

— Попробуйте за 20 минут убедить меня в том, что в 2018 году мы все должны проголосовать за Навального, а не за кого-то другого.

— Этому и будет посвящена кампания. Мы начали ее за год и три месяца до выборов для того, чтобы проделать эту огромную работу — убедить всех сомневающихся, воодушевить сторонников, переубедить противников, что нужно проголосовать. И мы настроены на настоящую избирательную кампанию — ту избирательную кампанию, которой не было в России с 1996 года, и это правда. И если сейчас посмотреть, что уже сейчас есть в этой кампании, то заявлено о том, что в ней будут участвовать Путин, Явлинский, Зюганов, Жириновский. Кто ведет избирательную кампанию? Никто. Кто собирает деньги на эту избирательную кампанию? Никто. Кто соб​ирает волонтеров и сторонников? Пока этого никто не делал. Не то чтобы я критикую своих будущих соперников, но просто мне не хотелось бы вновь участвовать в процедуре, которую зачем-то называют выборами, но в ней все запрограммировано. Наша главная задача — изменить сейчас все.

— Я прихожу на избирательный участок, вижу знакомые мне уже фамилии и одну новую — Навальный. Почему я должен поставить галочку рядом с ней?

— Потому что я на самом деле буду бороться с коррупцией; потому что я на самом деле изменю эту власть; потому что я на самом деле введу закон о борьбе с незаконным обогащением; потому что я на самом деле введу компенсационный налог на итоги приватизации; потому что я на самом деле освобожу от любых налогов и любого регулирования всех индивидуальных предпринимателей в стране, которые получают небольшой доход; потому что я на самом деле сделаю так, что разрешение на строительство в России будет получить легче, чем в Новой Зеландии, где это разрешение сейчас получить легче всего в мире. Вот эти меры лежат на поверхности, их можно сделать очень быстро. Для этого нужна только политическая воля — у меня она есть.

— Сколько будет стоить предвыборная кампания? Где найти эти деньги, кто готов ими рискнуть?

— На свою избирательную кампанию в 2013 году мы собрали и потратили 104 млн руб., для кампании в масштабах всей страны нужно примерно в 10 раз больше — это 1 млрд руб. И по первому дню нашей кампании у нас есть понимание, что мы сможем собрать это с людей. За первый день мы собрали уже 3,5 млн руб., 5 тыс. волонтеров записались в нашу кампанию, 2600 человек были донорами этой кампании. Крупнейшее у нас пожертвование — 300 тыс. руб., средний размер пожертвования — как раз от 1 тыс. руб. У нас есть понимание, что мы сможем провести настоящую, мощную, именно низовую кампанию, которая опирается на сторонников в регионах.

— Хорошую предвыборную кампанию можно провести без крупных меценатов?

— Да. Мы собрали уже достаточно крупную сумму денег. Вот сейчас мы собрали больше, чем можем потратить в ближайшее время. Мэрскую кампанию мы полностью финансировали за счет взносов сторонников. Фонд борьбы с коррупцией многие годы, являясь одной из крупнейших некоммерческих организаций в России, финансируется только на пожертвования сторонников. Этих денег сейчас достаточно. Просто особенностью избирательной кампании в России сейчас является то, что есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги. Например, мы все равно не сможем купить время на «Первом канале», сколько бы мы денег ни имели.

— Представим, что позвонит Михаил Ходорковский и скажет: «Алексей, поддерживаю всей душой, хотел бы пожертвовать вам свои деньги».

— С Ходорковским я общаюсь, и он меня поддерживает. Что касается денег, во-первых, на сегодняшний момент мы собираем только те деньги, которые можем потратить. Во-вторых, они уже заявили о том, что не готовы помогать ни мне, ни кому бы то ни было другому деньгами, в связи с тем что к их деньгам прилагаются какие-то милиционеры-фээсбэшники, которые ловят всех, кто переводит эти деньги. Поэтому еще раз: это стратегия нашей кампании. Мы сомневались, что на 100% это можно сделать, но по результатам первого дня кампании мы убедились, что сможем профинансировать ее за счет пожертвований сторонников.

«Передай листовку бабушке»

— Как участвовать в предвыборной кампании без средств массовой информации? Как бороться с государственной пропагандой, не появляясь в телевизоре?

— Это самый главный вызов кампании. Не нужно относиться иронически к кубам и листовкам, потому что на кубах и листовках и на работе в интернете, на агитации сторонников мы бы выиграли мэрскую кампанию, если бы не было фальсификации в первом туре. Во втором туре, у меня нет сомнений, я бы победил. Москва — это крупнейший город России, здесь живет 10% населения. Поэтому мы понимаем очень хорошо, что немножко другая структура получения информации во всей России. Но тем не менее 70% населения страны получает новости из интернета, крупнейшим средством массовой информации в России сейчас является «Яндекс», и мы действительно будем делать упор на работе в интернете и на агитацию, которую будут вести сторонники. Да, передай листовку своей бабушке. Да, поагитируй соседей, да, в свободное время после работы постой у куба, раздавай листовки — так это и будет работать.

— Есть человек, которого вы бы уже сейчас хотели видеть премьер-министром?

— У нас сформирована команда, но какие-то фамилии, конечно, мы будем называть уже на финальной части компании. Просто такой выбор будет формально объявлен, и это будет происходить в рамках официальных дебатов и т.д.

— Чем вы займетесь первым делом после инаугурации? Первые три законопроекта?

— Первое — мы освободим всех политзаключенных. Второе — мы введем закон «О борьбе с незаконным обогащением». Третье — мы инициируем судебную реформу.

— Что такое судебная реформа?

— Схематично я могу сказать, что главная задача судебной реформы — сделать судей независимыми не только от назначения, которое сейчас осуществляет президент, но и от так называемых квалификационных коллегий, которые присваивают судейские чины. Но и от председателя суда, который распределяет дела. Это довольно подробно у нас расписано, и судебная реформа на самом деле различными организациями, институциями, политическими партиями, самими судами, они детально существуют в большом количестве. Просто это мало кто знает. Я это знаю, и у нас есть подробный план.

— А почему, обнародовав свою программу, вы это все не показываете и не рассказываете?

— Это же политическая программа, это основа моей политической программы. Она предназначена для того, чтобы люди, ознакомившись с ней, поставили за меня подпись, чтобы выдвинуть меня кандидатом. Сейчас задача избирательной кампании — оказаться в бюллетене. И главная организационная вещь — это 300 тыс. сторонников, которые заранее запишут свои фамилии, заранее пообещают нам, что они сдадут подписи в час икс. На это мы фокусируемся, поэтому сейчас мы публикуем краткие тезисы того, что будем делать.

— Просто сейчас со стороны это выглядит как популизм: «Ребята, а классно было бы поменять судебную систему».

— Я расскажу все довольно подробно, когда начнется официальная стадия избирательной кампании. Это ни в коем случае не выглядит как популизм. Уверяю вас, что вот то, что уже сейчас опубликовано в плане нашей программы, оно не больше и не меньше, чем программы 90% кандидатов, которые участвуют в выборах США и Европы. Поэтому мы считаем, что в качестве политической платформы мы сейчас опубликовали достаточно, для того чтобы люди сделали выбор — поддержать этого человека в выдвижении или не поддержать.

«Не существует исторических справедливостей»

— Несколько конкретных вопросов, чтобы мы все понимали, кто вы такой. То, что произошло с Крымом, — это историческая справедливость или аннексия?

 — Когда вас спрашивают: «Как вас зовут?» — вы можете ответить на вопрос «да» или «нет»? Так и здесь. Когда вы задаете сложный вопрос, на него нельзя дать простого ответа. И в этом заключается трагедия Крыма, который сейчас непонятно, чья территория. Но я могу сказать, что путь решения проблем Крыма должен начинаться с нормального референдума, который там нужно провести.

— Еще раз?

— Первый раз там не было нормального референдума. В этом и кроется основа проблем. Там была какая-то процедура, которую назвали референдумом. В нее никто не верит. Именно поэтому Крым не признан, он не развивается, он не будет развиваться в обозримом будущем, как не развивается, например, Северный Кипр. Это непризнанная территория. Для того чтобы начать решать эти проблемы, мы должны иметь какую-то точку, от которой отталкиваться, и этой точкой должно стать выяснение реального волеизъявления жителей Крыма на самом честном и самом прозрачном референдуме.

Оппозиционер Алексей Навальный

(Фото: Олег Яковлев / РБК)

— То есть это не историческая справедливость и не аннексия?

— Да не существует никаких исторических справедливостей. Сегодня историческая справедливость одна, а завтра историческая справедливость другая. Для крымчан это одно, для крымских татар это все совершенно другое.

— Каким образом вы будете налаживать отношения с Украиной как президент?

— Мы должны выполнить минские соглашения. То, что заявляется властью, когда они публично об этом говорят, — не дело.

— Еще один мировоззренческий вопрос: развал Советского Союза — это геополитическая катастрофа XX века?

— Развал Советского Союза — это последствия действий власти, Коммунистической партии Советского Союза, ее лидеров, которые пытались держать свою власть. Ну не то что пытались, они сделали это. Они сделали то, что хочет сделать Путин. Они вцепились в эту власть и держали, пока не умирали постепенно один за другим. Это привело просто к кризису и краху Советского Союза. И такая же опасность, к сожалению, стоит перед Россией.

— НАТО — это потенциальный враг России?

— Я считаю, что базово мы союзники, и в этом смысле мое заявление сейчас мало отличается от заявления Владимира Путина образца 2003 года, когда он предложил, чтобы Россия вступила в НАТО. На сегодняшний момент в реальных угрозах мы понимаем, что реальная угроза — это, например, рост исламского экстремизма, нестабильность, распространение ядерного оружия и оружия массового поражения вообще. В этом смысле НАТО является нашим союзником.

— А в каком противником?

— Ну, например, есть вопросы противоракетной обороны, и объективно строительство противоракетной обороны, развитие систем противоракетной обороны приведут к нарушению ядерного паритета. Россия в этом не заинтересована, и поэтому мы, конечно, не можем поддерживать планы по строительству ПРО.

«Не нужно люстрировать тех, кто скручивает руки»

— Вы сторонник люстрации в России?

— Конечно.

— Будете ли вы люстрировать тех людей, которые скручивали вам руки на митингах, — этих самых полицейских, которых мы все видели?

— Этот вопрос говорит о том, что вы неправильно понимаете слово «люстрация». Никого не нужно люстрировать, тех, кто скручивает руки. Те, кто скручивает руки мне или кому-то другому, те, кто пытает Дадина в тюрьме, те, кто бросает в тюрьмы активистов по несправедливым приговорам, их не нужно люстрировать — их нужно судить по действующим законам. Это не называется «люстрация». Люстрация — это процедура, при которой ты фактически наказываешь людей без вины. За то, что они, например, были руководителями «Единой России», ты запрещаешь им занимать руководящие должности в будущем. Они не совершили преступления, и многие из них, наверное, может быть, неплохие люди, но за это они подлежат люстрации. А те, кто скручивал руки, они совершали либо административное, либо уголовное преступление, их нужно просто судить нормальным судом.

— Что нужно делать с людьми, которые посадили в тюрьму Олега Навального?

— Эти люди — и судьи, и прокуроры, — которые вынесли неправосудный приговор, должны быть привлечены по 305-й статье Уголовного кодекса «Привлечение к уголовной ответственности заранее невиновного», и их должны судить суды присяжных без моего малейшего участия.

— Став президентом России, вы вернете смертную казнь?

— Я принципиальный противник смертной казни и считаю, что она вредна и бессмысленна. Есть огромное количество примеров, когда были не только в России казнены люди, невиновность которых потом была доказана. Я считаю, что пожизненное заключение является в каком-то смысле гораздо более тяжким наказанием, чем смертная казнь.

— Какие законы в нашей стране вы отмените первым делом?

— На этот счет у нас есть целый список законов, которые подлежат отмене. Конечно, 282-ю статью, «закон Яровой». Те законы, которые ведут к политическим репрессиям. Они вредные, они бессмысленные, они уродуют общество, и они наносят удар по бизнесу.

— «Закон Димы Яковлева»?

— Конечно.

— Закон о гей-пропаганде?

— Отменю. Он бессмысленный. Он не приводит ни к чему, кроме того что сажает людей в тюрьмы за лайки в социальных сетях. Такой вещи, как гей-пропаганда, не существует. Ее выдумали для того, чтобы найти какого-то врага, с которым нужно бороться, отвлекая общество от проблем.

— Подписали бы вы закон, разрешающий гомосексуальным парам вступать в брак?

— Я считаю, что здесь мы должны идти по пути развитых стран, в первую очередь США. Это должны быть разрешения, которые даются или не даются на уровне субъектов Федерации. То есть я понимаю, что подход в Дагестане один, в Санкт-Петербурге совершенно другой. Если Законодательное собрание Санкт-Петербурга проголосует за разрешение парам вступать в гражданские союзы, у меня нет к этому никаких проблем. Как юрист я просто понимаю, что гомосексуальный брак — это же не только просто о том, что два мужчины или две женщины живут вместе. Это о наследственных отношениях. Это когда один попадает в больницу, а другой к нему не может зайти. Это когда один попадает в тюрьму, а другой к нему не может попасть. Поэтому, конечно, мы должны дать этим людям, поскольку они равны со всеми остальными, возможности свои гражданские права привести в такое же состояние, как и у всех остальных.

«Я найду общий язык со всеми»

— Многие оппоненты припоминают вам участие в «русских маршах». Сейчас вы жалеете о том, что участвовали в этих акциях?

— Разные люди относятся к этому по-разному. Я считаю, что я правильно делал, когда принимал участие в «русских маршах». Я считаю, что я обсуждал важные проблемы. И когда я стану президентом, безусловно, никаких преследований националистов в России не будет, а всех, кого посадили по 282-й статье, мы выпустим. Все, кто хочет, начиная от «русских маршей» и заканчивая гей-парадами, будут маршировать, сколько им вздумается, потому что это их законное право — собираться мирно и без оружия.

— А какая будет национальная политика Алексея Навального?

— Нет такой вещи, как национальная политика. Еще одна химера. Вот сейчас воссоздается Министерство по национальным отношениям. Это просто способ разворовать деньги. Никакой национальной политики не нужно, все граждане равны перед законом, и мы ко всем будем относиться просто как к гражданам, как к налогоплательщикам. Действительно, есть определенные проблемы у народов. Коренные народы Севера вымирают и спиваются. Русские как нация — это крупнейшая разделенная нация Европы, и тоже есть громадные проблемы с алкоголизмом, например в северных областях. Есть проблема перенаселения на Северном Кавказе. Этими всеми проблемами нужно заниматься. Но никакой единой нацполитики выработать невозможно, это просто бред.

Оппозиционер Алексей Навальный

(Фото: Олег Яковлев / РБК)

— Как изменится политика по отношению к Чечне? Навальный продолжит «кормить Кавказ»?

— Чечня для меня является субъектом Российской Федерации. Она в плане финансирования ничем не отличается от Смоленской, Калужской или любой другой области. Сейчас мы видим, что со всех остальных регионов собираются деньги и отправляются в Чечню, ну и в Москву, впрочем, тоже. Но эти деньги, которые приходят в Чечню, они не превращаются даже в богатства для чеченцев, они превращаются в богатства конкретно для клана Рамзана Кадырова. С этим, конечно, мы покончим.

— Как вы найдете общий язык с Кадыровым?

— Я уверен, что найду общий язык со всеми, и все главы субъектов — очень своеобразные люди. Поскольку я верну прямые выборы губернаторов, еще более своеобразные люди появятся среди них, которые, естественно, по причинам политическим или объективным захотят оппонировать федеральной власти, мне как президенту. Тем не менее я уверен, что я с ними со всеми найду общий язык, потому что будет основа на законе, а не на каких-то моих капризах или любимчиках, или тех, кто мне нравится или не нравится.

— Вы напрямую обвиняете Рамзана Кадырова в заказе убийства Бориса Немцова.

— Я считаю, что те материалы дела, которые обнародованы, прямо указывают на причастность Кадырова к убийству Немцова. И если я стану президентом, следственные органы проведут объективное расследование этого убийства, а не то, что происходит сейчас, когда мы видим на скамье подсудимых водителя милицейского автомобиля, и на полном серьезе нам пытаются доказать, что этот водитель потратил 15 млн руб. на закупку оружия и транспорта, снимал несколько квартир и т.д. Понятно, что это бред и система выгораживает тех, кто может быть мостиком именно к Рамзану Кадырову.

«Боже мой, да мы сейчас разгоним инфляцию!»

— Кто вам пишет экономическую программу?

— Мне пишут экономическую программу известные российские экономисты, которые в текущей ситуации, и мне сложно их за это винить, не горят желанием раскрыть свои имена. Они живут в разных странах. Это самые высококвалифицированные люди, которые вообще есть в распоряжении России.

— Некоторые другие экономисты подняли на смех ваши суждения об экономике.

— Это происходит всегда. Мы видим последние несколько лет спор экономистов либерального плана с экономистами вроде Сергея Глазьева. У меня есть экономическая программа, которая основана на моих политических воззрениях, и я уверяю, что эта политическая программа лучше, чем то, что может предложить нынешняя власть. Со всеми этими экономистами, которые критикуют меня, мы будем вести диалог. Для этого и нужна избирательная кампания. У меня, конечно, есть принципиальные расхождения со многими из тех, кто называет себя либеральными экономистами, например по вопросу налога на олигархов или по вопросу минимальной зарплаты. Но это моя политическая позиция. И в этом мы с такими экономистами никогда не сойдемся.

— Просто если поднять минимальную зарплату до 25 тыс. руб., то разгонится инфляция в стране до небывалых пределов.

— Это и есть популизм — повторять вот такую неправду, которую написали какие-то люди в Facebook. Посмотрите на весь мир, посмотрите на недавние выборы в Соединенных Штатах. Это был главный вопрос, который обсуждался, — minimum wage [минимальная зарплата]. Она законодательно устанавливается по штатам. В штате Нью-Йорк, например, устанавливается минимальная зарплата $15 в час с 2015 года. И никто же не бегает по Манхэттену и не кричит: «Боже мой! Да мы сейчас разгоним инфляцию!»

— Во-первых, бегают. Во-вторых, скажите, вы поднимете минимальную зарплату до 25 тыс. руб., а дальше происходит обвал цен на нефть.

— Да что за ерунда какая-то?

— Пессимистичный прогноз: нефть стоит $30–40. Что вы делаете? Где возьмете деньги?

— Во-первых, за счет цены на нефть платятся непосредственно зарплаты бюджетникам, и они чаще всего и так выше 25 тыс. руб. И никакого разгона не происходит, правительство даже заявляет о том, что инфляция у нас будет 4%, во что я, впрочем, не верю. Это все не так. Вы просто оперируете какими-то вымыслами, которые вообще не связаны ни с реальными цифрами, ни с реальной экономической наукой. И минимальная зарплата в России на уровне не фантастическом, а реалистическом вполне — 25 тыс. руб., — она должна быть установлена, как, например, установлена минимальная зарплата в США. Вы не можете платить человеку, который работает полный рабочий день, 8 часов в день, 20 дней в месяц, меньше, чем 25 тыс. руб. Это сказывается плохо и на производительности труда, и на миграции, и на огромном другом количестве процессов. Поэтому мы должны смотреть на это комплексно, а не просто повторять какие-то штампы 1990-х каких-то дремучих годов о том, что «вот мы сейчас разгоним инфляцию большой зарплатой». Ну конечно, это не так.

— А где взять деньги для того, чтобы повысить зарплату до 25 тыс. руб.? Забрать у олигархов?

— В настоящее время бюджет платит зарплату бюджетникам, и подавляющее большинство из них и так получает зарплату больше 25 тыс. руб. Мы говорим о том, что нужно выводить зарплату из тени. Мы должны говорить о том, что, например, олигарх Усманов, который покупает себе яхту за €600 млн, не имеет права платить рабочим Михайловского ГОК, работающим под землей, 18 тыс. руб. Вот он должен поднять зарплату до 25 тыс. («Средняя зарплата работников Михайловского ГОКа, подконтрольного «Металлоинвесту» [Алишера Усманова], в 2015 году достигла 38,7 тыс. руб. в месяц, превысив среднюю зарплату жителя России (по данным Росстата, составила 34,3 тыс. руб.). Доход квалифицированных рабочих на ГОКах «Металлоинвеста» с учетом премиальных выплат составляет до 80–100 тыс. руб в месяц», — заявили РБК в пресс-службе «Металлоинвеста». Кроме того, добыча железной руды на Михайловском ГОКе ведется открытым способом — в карьере, а не «под землей», отметил представитель компании). Проблема есть с индивидуальными предпринимателями, малым бизнесом, которым придется вывести часть зарплат из тени, но на это у нас есть другая мера — мы предлагаем таких индивидуальных предпринимателей вообще освободить не только от налогов, но и от регулирования, потому что в настоящее время их налоги все равно в масштабах бюджета — это смешная цифра. Их нужно просто оставить в покое, дать им нормально работать.

— Мне кажется мифом то, во что вы обещаете превратить ипотечное кредитование в России.

— Это «берлинские сказки», то есть это конкретная практика, которая существует в европейских странах, в США, в восточноевропейских странах и даже в Прибалтике. С одной стороны, наша программа предусматривает радикальную дебюрократизацию разрешений на строительство, потому что проблема у нас заключается в высокой цене на жилье. Поэтому, с одной стороны, мы понизим цену на жилье, с другой стороны, мы будем частично субсидировать ставку, до тех пор пока обычная семья, где двое взрослых работают, не сможет взять ипотечный кредит под 3% годовых. Это работает в других странах, это будет работать и у нас, и это будет российская сказка.

— Как вы относитесь к присутствию государства в экономике?

— Его нужно сокращать.

— Есть ли такие отрасли, которые ни в коем случае нельзя отдавать в частные руки?

— Очевидно, они есть, они связаны с обороной, радиоактивными материалами, атомной энергетикой, сферами, где нужны меры повышенной безопасности. Но у нас государство контролирует более 80% экономики, по официальным данным, а по реальным — гораздо больше. Поэтому здесь путь один: сокращать присутствие государства в экономике, в первую очередь в виде регулирования, и здесь у меня довольно радикальная программа, в том числе и в виде приватизации. Это и власть декларирует: они каждый раз говорят, что государство должно выходить из экономики. Они говорят это 17 лет, но с каждым годом присутствие государства увеличивается.

«Я точно не такой»

— Все, что декларирует власть, удивительным образом совпадает с вашей программой.

— Потому что она декларирует, но не делает. На самом деле совпадает довольно мало с моей программой. Из того, что мы обсудили, с декларациями Путина совпадает отношение к НАТО, формальное отношение к роли государства и т.д. Но в незаконном обогащении с властью, налоге на сырьевые состояния, судебной реформе мы расходимся категорически.

— Многие сравнивают вас с президентом Путиным. Вам неприятна такая репутация?

— Конечно, мне неприятна такая репутация. Я точно не такой, и я всегда стою на демократических принципах управления своим коллективом и во всех других коллективных органах, в том числе в комитете оппозиции. Я всегда выступал за праймериз, за конкуренцию на выборах и за коллегиальные органы власти. Поэтому, если кто-то так считает, я буду работать с ними, я буду убеждать, что это не так.

— Почему вы заявились на эти выборы без праймериз, раз так верите в них?

— Потому что так это устроено и работает. До выборов еще один год и три месяца. Должны проявиться кандидаты, и эти кандидаты, если у них есть желание, проводят праймериз. Так это работает, а не наоборот.

— Если вы придете к власти, то абсолютное большинство Государственной думы в лице «Единой России» заблокирует все, что вы им предложите. Как вы будете с этим справляться?

— В России будут проведены перевыборы, потому что Дума, которая избрана сейчас, избрана в результате фальсификации и того, что до выборов не допущены важные участники. Я не сомневаюсь, что в любой Думе, которая будет избрана честно, будет достаточное количество оппозиции к любому президенту — ко мне или кому угодно. В этом и заключается политика. В парламенте всегда должна сидеть оппозиция к власти. Задача правительства — сделать так, чтобы в парламенте формировать большинство, на основе которого можно принимать законы. Так это работает во всех странах, развитых странах, так работает демократия, и так это должно работать в России.

— Все-таки зачем вы все это делаете? Вы же понимаете, что ставите крест на собственной жизни в самом широком смысле.

— Я не так к этому отношусь. Я делаю то, что мне положено делать. Я верю в то, что Россия может быть замечательной, счастливой, развитой страной. Я просто в этом абсолютно уверен, и я знаю, что нужно делать для этого.

— Но вы говорили, что несчастливы.

— Я счастлив от того, что я делаю. Я счастлив, что на второй день кампании я могу сказать о том, что 2,5 тыс. человек перечислили мне деньги, 14 тыс. человек готовы за меня подписаться, 6 тыс. человек записались волонтерами. Что может сделать человека более счастливым? У меня есть семья, у меня есть сторонники. Я делаю то дело, которое я люблю и в которое я верю. Что еще нужно для счастья?