— Такое сужение бизнеса не приведет ли к тому, что банк в России станет группе «Нордеа» вообще не нужен?

— Мы всегда были сильны как корпоративный банк, работой с крупнейшими российскими корпорациями, импортерами и экспортерами, а также с иностранными компаниями. А розничный бизнес в России у нас составлял незначительную долю — не более 7% в портфеле, а с точки зрения доходов так и не вышел в плюс, остался убыточным.

— Почему?

— Мы создали хорошую базу для развития розницы, продукты и технологии. Однако еще несколько лет назад, предполагая ухудшение ситуации на розничном рынке, приняли решение не инвестировать в расширение сети. Теперь, сокращая розницу, мы продолжаем сокращать расходы.

— Почему вы оказались не готовы инвестировать в розницу?

— У нас всегда был жесткий подход с точки зрения рисков. Это отчасти мешало нам развиваться в рознице столь же активно, как многим другим банкам, у которых нет таких строгих критериев.

Сейчас же мы вообще не видим возможности работать в этом сегменте в силу высоких рисков и больших расходов. Есть только два варианта, и оба они для нас неприемлемы: либо выдавать кредит по высокой ставке, подводя клиента к банкротству, либо вообще ничего не выдавать, так как клиент не проходит процедуру одобрения.

— 86% фондирования поступает Нордеа Банку от материнской структуры. Не собираетесь ли вы расширить источники привлечения средств?

— Такие планы есть. Мы рассчитываем, например, на депозиты и расчетные счета юрлиц.

— Когда юрлица заметно «подвинут» средства от группы «Нордеа» в пассивах?

— Ну мы не ставим себе жесткого срока, что, скажем, к такому-то числу переходим на локальное фондирование. Это рыночный вопрос.

— Розничные вклады вообще исключаете?

— Еще думаем над этим. Полагаю, что продукт просто останется в линейке как опция для зарплатных клиентов. Да депозиты физлиц и сейчас занимают меньше 1%.

— Почти весь розничный портфель Нордеа Банка — ипотека. Сколько процентов занимает валютная?

— Около 15%.

— Вы разобрались с вашими валютными заемщиками по ипотеке?

— Мы реструктурировали большую часть кредитов. Каждому клиенту предложили индивидуальную схему: отсрочку по основному долгу, отсрочку по процентам и другое.

— По какому курсу вы переводили валютную ипотеку в рубли?

— Вот этого мы не делали — мы вообще не переводили валютные кредиты в рубли. Это было бы перекладывание проблемы из одного кармана в другой: что клиент платит по высокому курсу доллара, что по высокой процентной ставке в рублях — разницы никакой.