Министр экономики Франции — РБК: «Кроме санкций есть торговые отношения»

Министр экономики Франции Эмманюэль Макрон (Фото: Олег Яковлев / РБК)

Эмманюэль Макрон стал четвертым членом французского правительства, посетившим за последние несколько месяцев Москву. В ходе своего двухдневного визита он провел переговоры со своим российским коллегой Алексеем Улюкаевым, принял вместе с ним участие в заседании не собиравшегося два года франко-российского Совета по экономическому, финансовому, промышленному и торговому сотрудничеству и презентовал в Сколково французский инновационный хаб French Tech. Крупных сделок, однако, по итогам визита совершено не было: были подписаны лишь документы по сотрудничеству Airbus и Уральского завода гражданской авиации и соглашение между РФПИ и венчурным подразделением государственного пенсионного фонда Caisse des Depots.

Макрон — один из самых молодых министров в социалистическом правительстве Франции, он возглавил Министерство экономики, промышленности и цифровых технологий в 2014 году в возрасте 36 лет. До того как уйти в правительство, на протяжении двух лет Макрон был экономическим советником президента Франсуа Олланда.

— Пытались ли французские компании повлиять на правительство и на вас лично, с тем чтобы санкции в отношении России были сняты?

— Конечно, есть экономические интересы, долгосрочное экономическое сотрудничество, некоторые секторы экономики, которые страдают от наложенных санкций и контрсанкций. Однако французская линия очень четкая: есть некоторые принципы, определенные на международном уровне, есть многоступенчатый процесс, которому дан ход, а именно —минские договоренности. Их сегодня требуется выполнять. В  связи с этим могу сказать, что есть этот процесс и являющиеся его частью санкции, продленные до конца июля 2016 года, а есть [в отношениях Франции и России] текущая техническая, экономическая, культурная, образовательная, межуниверситетская работа, которая продолжается. С условием тех ограничений, которые накладывают санкции, эта работа позволяет сотрудничать, поддерживать обмен опытом, консолидировать наши позиции. Я считаю, что желание французских деловых кругов и французских властей состоит в том, чтобы найти быстрый и гармоничный выход из этого кризиса.

— Обращаются ли к вам за помощью французские компании, работающие на российском рынке и сталкивающиеся с проблемами с властями, например, в ситуации с «Ашаном»?

— Нет. Я не в курсе. На сегодняшний день есть рамки, которые определяются санкциями и контрсанкциями, но независимо от них есть нормальные торговые отношения. Российско-французский совет по экономическим, финансовым, промышленным и торговым вопросам (СЕФИК) позволит нам продвинуться вперед по нескольким проектам, есть дюжина рабочих групп, которые работают на протяжении последних двух лет. Будет подписано несколько соглашений, в частности, в телекоммуникационной сфере, авиакосмической сфере, энергетике, сфере железнодорожного транспорта. Ретейловые сети, Auchan, Carrefour, Decathlon, отлично представлены в стране, они развиваются, возможно, они вступают в дискуссию с властями, но это нормально, то же самое происходит во Франции. Но у меня нет информации о каком-то вмешательстве [в работу компаний со стороны российских властей].

— Как российское продуктовое эмбарго повлияло на французские компании?

— Оно может повредить в некоторых областях, например в тех отраслях, которые очень зависят от экспорта. Но это очень узкие санкции, которые затрагивают некоторые географические районы, некоторые секторы [сельского хозяйства].

— Готово ли правительство Франции поддержать Total в проекте на Ямале, если она столкнется с трудностями?

— Правительство Франции поддерживает группы Total, Vinci и Technip в технических вопросах в этих проектах. Мы знаем, каковы ограничения, но они связаны не с европейскими санкциями, а с теми рисками, которые берут на себя компании в связи с теми вопросами, которые могут возникнуть у американских властей. Французское правительство ведет профессиональный и благожелательный диалог с этими группами, чтобы помочь им найти выход из этой ситуации. Этот проект важен для трех групп, которые я упомянул, он также важен для российской экономики. Я считаю, что наша роль — сопровождать этот проект. В составе делегации есть представители исполнительных комитетов Société Générale и Crédit Agricole, которые финансируют этот проект и которые очень вовлечены с нашей стороны в работу над уточнением условий проекта.

— Спровоцирует ли падение курса рубля отказ россиян от французских люксовых товаров?

— Нет. Даже если падение рубля и будет иметь последствия, это будет не первым из них. Во-первых, без сомнения, мы еще увидим работу Центробанка, чье руководство я хорошо знаю и уважаю и которое будет принимать быстрые решения. Комментирование российской монетарной политики не входит в мои полномочия, но можно сказать, что колебания на валютном рынке обязательно будут влиять на некоторые отрасли. Не думаю, что это отразится на спросе на люксовые товары, хотя бы потому, что покупатели расплачиваются за них в первую очередь не рублями. Во-вторых, я уверен, что власти и Центробанк России смогут дать ответ этой волатильности.

— Вас и социалистическое правительство часто критикуют в правоцентристских медиа за негибкость рынка рабочей силы и слишком широкие социальные гарантии, но в то же время производительность труда во Франции — одна из самых высоких в мире, а французские предприятия регулярно занимают высшие строчки в рейтингах инноваций. Как вы объясните этот парадокс?

— Я не вижу тут парадокса, французская экономика находится в устойчивом положении, у нас много крупных групп, которые представлены на международном уровне, это сложилось исторически. С точки зрения производительности у нас очень хорошее инженерное образование, на предприятиях работают люди со степенями, уровень инноваций очень велик. В последние годы нам удалось добиться того, чтобы эти инновации напрямую влияли на рынок труда. Франция — первая страна в континентальной Европе по числу создаваемых стартапов. Переговоры в понедельник мы посвятим цифровым технологиям и инновациям, то есть тем областям, в которых мы можем улучшить отношения между Францией и Россией.

Одновременно во Франции есть промышленный сектор, который испытывает трудности, а уровень безработицы остается на очень высоком уровне, что связано с определенной негибкостью рынка труда. Так что у нас есть сложности, но есть и сильные моменты, поэтому надо рассматривать ситуацию во Франции ни как отличную — безработица достигает 10%, и в последние годы мы потеряли 700 тыс. рабочих мест в промышленности, — ни как драматическую, потому что у экономики есть и те качества, которые вы упомянули. Франция — стабильная и сильная страна. У нее развитая общественно-государственная политика и общественно-государственный сектор, которые тем не менее нуждаются в смелых реформах. Мы к ним уже приступили.​