О ставке, рубле, налогах и госдолге. Главное с форума «Россия зовет!»

Антон Силуанов, Максим Решетников, Эльвира Набиуллина, Максим Орешкин и Андрей Костин на форуме ВТБ «Россия зовет!» в Москве

О ставке ЦБ и ее эффектах

Председатель Банка России Эльвира Набиуллина

«Я бы не стала сводить интересы бизнеса только к ключевой ставке, к процентным платежам. Они действительно существенны, но не надо умалять роль низкой инфляции. Мы много встречаемся с компаниями, в том числе в регионах, и если компания не сильно закредитована, если это не монополия, которая легко может переносить операционные издержки в цены, то большинство компаний говорят о том, что очень сильно растут все операционные издержки. Надо, чтобы бизнес почувствовал преимущество и низкой инфляции, низкого темпа роста любых издержек и низких процентных ставок».

«На мой взгляд, они [инвестиции] в этом году будут выше, чем в прошлом году. Да, некоторые компании сокращают свои инвестиционные планы. Вообще, процессы очень неравномерные в экономике, это отражает структурную перестройку экономики. Но основное, на мой взгляд, это как раз необходимость роста производительности труда, роста потенциала. И очень важно здесь концентрировать ресурсы поддержки — а их правительство очень активно использует — не на поддержку низкорентабельных, низкоэффективных производств, которые попали в сложную ситуацию, а действительно на поддержку того, что дает прирост потенциала [экономики]».

Председатель правления ВТБ Андрей Костин

«Что касается ставки, конечно, лучше иметь такую ставку, когда любой может прийти и взять [кредит], а не только тот, кто прорвался в правительство, получает деньги из ФНБ (Фонда национального благосостояния. — РБК) или какие-то субсидии. Конечно, инфляция — это большое зло, ставка в нынешней ситуации — это одно из средств борьбы с ней, наверное, главное, пожалуй, единственное на сегодня. Хотя, наверное, реформы в экономике тоже неплохо было бы провести, чтобы способствовать этому. Поэтому выживаем пока при этой ставке. Да, все жалуются — все ругаются «очень тяжело у нас» — Эльвире Сахипзадовне (Набиуллиной. — РБК), потому что все недовольны ею. Поэтому я ее поддерживаю — пусть держится до последнего».

О новых факторах влияния на рубль

Заместитель главы администрации президента Максим Орешкин

«У нас работает бюджетное правило. Нефть падает [в цене], это не так сильно уже влияет с точки зрения потоков на валютный рынок. Ненефтегазовый экспорт после провала серьезного [2022 года] показывает положительную динамику, поэтому здесь потоки валюты на рынок увеличиваются. У нас появилась новая статья экспорта — статья экспорта, которую мы не очень хорошо оцениваем. Это майнинг криптовалюты. Это уже значительные суммы, которые, по сути, скрытый экспорт — можно же криптовалютой оплатить сейчас импорт, это то предложение, которое тоже влияет на валютный рынок. Это то, что нам нужно тоже учитывать в платежном балансе».

«Вот правительство, с одной стороны, принимает большое количество решений, ограничивающих импорт, а потом начинает критиковать курс. <…> Но у любого решения всегда есть косвенные эффекты. Приняли решение по повышению утильсбора — у нас импорт автомобилей серьезно упал. Объем потребности в валюте в этом направлении снизился. Значит, более крепкий рубль относительно базового сценария. Не только автомобили, но и целый ряд отраслей, которые сопряжены с принятием определенных решений, которые ведут как раз к тому, что спрос на валюту падает».

«Или, например, абсолютно правильные, объективные процессы обеления экономики, борьба с серым импортом. Надо понимать, что одно из косвенных последствий этих действий — это не только увеличение налоговых поступлений и выравнивание конкурентных условий в экономике, но и снижение спроса на валюту и укрепление курса».

«У нас одна из больших историй с 2022 года была про замещение внешнего долга внутренним, с двойным эффектом на ослабление рубля. То есть, с одной стороны, у нас покупалась иностранная валюта для того, чтобы погашать долги, с другой — это финансировалось банковским кредитованием, что увеличивало еще в целом спрос и давало вторичный эффект с точки зрения валютного курса. У нас этот процесс закончился. Все долги основные, которые у нас были, за последние три года оказались выгашенными. И спрос на валюту с этой стороны серьезно снизился».

Глава Минэкономразвития Максим Решетников

«Боялся, что все сведется к тому, есть рецессия в экономике или нет и какие цифры. Но если мы говорим о стратегии, то мне кажется, у нас вот есть несколько вызовов, которые мы должны, так сказать, обыграть или обговорить. Один из них — это крепкий курс рубля. <…> Когда мы посмотрели наши крупнейшие проекты, которые мы сейчас кредитуем, <…> объем экспорта, который по ним пойдет в ближайшее время, по оценкам, от $50 млрд до $70 млрд дополнительно в год. И мы должны понимать, что мы будем делать с нашим торговым балансом, когда у нас и так плюс $120 млрд торгового баланса, и еще вот эти дополнительные экспортные возможности пойдут. <…> Для нас это гигантский вызов, потому что возможности по оттоку капитала, которые даже были последние три года, их [теперь] нет. Мы уполовинили, даже больше, наш внешний долг, в том числе и коммерческий, и у нас действительно есть большой вопрос по импорту, учитывая то, что мы во многих отраслях объявили стратегию импортозамещения».

«Мы понимаем, что стратегический выход только один. Стратегически наш курс будет существенно крепче, чем нам казалось еще, может быть, год или два назад. Мы его уже достаточно сильно укрепили в нашем последнем прогнозе, но, по всей видимости, в апреле мы еще вернемся к этому вопросу. <…> Так или иначе нам придется, ну, как-то, как-то жить в этой реальности».

Максим Орешкин

«Одна из самых важных историй — разобраться, а что нам с импортом делать. Мы все хотим экспортировать, но никто не хочет импортировать, но так не бывает — экспорта без импорта не бывает. Президент, когда выступал на Питерском экономическом форуме, сказал, что здесь — и этим сейчас правительство занимается — нам нужна новая политика, мы должны определить те зоны импорта, которые мы будем серьезно наращивать. Потому что трудоинтенсивный импорт нам будет позволять высвобождать дефицитные трудовые ресурсы в экономике, совсем высокотехнологичный импорт будет позволять делать где-то модернизацию предприятий, где-то закрывать те «гэпы», которые у нас еще есть, и здесь мы должны идти на попытку стимулирования импорта. <…> Но если правительство считает, что для каких-то целей развития нужен более слабый рубль, должна идти агрессивная политика наращивания импорта в каких-то определенных сегментах. Пока я этого от правительства не вижу».

О решениях Минфина по налогам и госдолгу

Глава Минфина Антон Силуанов

«Мы стояли перед выбором простым. Нам нужны ресурсы в бюджете, что делать: изымать деньги из экономики аккуратно или увеличить заимствования. Долго обсуждали с Министерством экономики, с Центральным банком. Просчитывая различные модели, пришли к выводу, что если мы будем увеличивать долг — кстати, он небольшой, 15% ВВП, но процентные расходы большие в бюджете — 7% от всего объема бюджетных программ, а раньше было 3%... <…> Если будем дальше наращивать долг, то будем больше изымать деньги из экономики, получая кредиты со стороны коммерческих банков, [но] опять эти деньги попадут в коммерческие банки, опять будут работать на увеличение денежного предложения. Если ты забираешь деньги из экономики через налоги, такого предложения не возникает».

«Соответственно, мы рассматривали два варианта развития событий. Увеличение долга — это давление на инфляцию, высокие ставки для экономики, и рост экономики будет в среднесрочной перспективе менее высокими темпами, чем если мы изымем деньги из экономики через налог. В условиях жесткой ДКП (денежно-кредитной политики), уверен, мы не заметим это изменение налогов (повышение НДС с 20 до 22% с 2026 года. — РБК). Если посмотреть по 2018–2019 годам, когда мы вводили изменения (повышали НДС с 18 до 20%. — РБК), часть НДС перешла в цены уже в декабре».

«Поэтому, если говорить о среднесрочном взгляде, изъятие из экономики через налог лучше для ставок, для инфляции, для экономики. А увеличение долговой нагрузки хуже для бюджета, поскольку снижает маневр ресурсами, для инфляции и в конечном счете для экономики».

Андрей Костин

«Взять в долг внешний, я думаю, Антон Германович [Силуанов] даже не против бы взять. Но по нынешним ставкам брать, конечно, неправильно, я с ним согласен — слишком дорого. А когда ставка будет 6–7%, я думаю, Антон Германович затоварится, госдолг резко вырастет».

Максим Орешкин

«Понятно, что механизмы существуют — так, чтобы долг нарастить, но процентов не платить. То есть, используя средства населения, используя средства, которые накапливаются в фондах, через долговые механизмы использовать как инструмент структурного изменения экономики. Чтобы, не нарушая права или не увеличивая сильно риски для долгосрочных финансовых сбережений, направлять их на перспективные направления. И здесь сильный баланс государства может определенную роль сыграть. Тут очень тонкий момент, надо смотреть, но на самом деле это тот инструмент, который благодаря низкому долгу у государства есть и который не потребует выплаты процентов».

Антон Силуанов

«[Главное, чтобы не подумали, что] проценты платят только трусы. Мы будем платить в любом случае. Чтобы проценты были низкими, нам нужно как раз достаточно жесткую бюджетную политику проводить».