Глава ФАС — РБК: «IKEA при всех плюсах «поджала» рынок под себя»

Максим Шаскольский (Фото: Дмитрий Феоктистов / фотохост-агентство ТАСС)

— В связи с санкционным кризисом видите ли вы риски для конкуренции в России, ведь существенную часть конкуренции обеспечивали уходящие из страны иностранные бизнесы?

— Здесь есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, зарубежные компании добавляют конкуренции. Но они же зачастую создают и риски монополизации рынков. Например, IKEA при всех плюсах «поджала» рынок под себя, и у нас из-за этого сфера производства и торговли мебелью не получила того развития, которое могла бы. То есть существуют отдельные хорошие производства, но компетенции для торговли через специализированные торговые центры, с набором сопутствующих услуг на уровне IKEA, не развиты. Сейчас, возможно, на этом рынке появится конкуренция, производители будут развивать свои сбытовые направления и сферу услуг. И в этом смысле, может быть, даже плюс будет для развития конкуренции от того, что IKEA приняла такое решение.

— А если говорить про сферу, например, энергетики или инфраструктурных проектов, где иностранцы занимали зачастую фактически формат системообразующих?

— С точки зрения инфраструктуры, с точки зрения энергетики какое-то укрупнение отдельных игроков возможно. Но на энергетическом рынке действуют достаточно жесткие правила. Мы осуществляем надзор, вы знаете, что мы возбудили дела в отношении «Т Плюс», СГК (Сибирская генерирующая компания. — РБК). Но то, что эти компании будут занимать доминирующее положение, еще не значит, что они будут нарушать антимонопольное законодательство.

— ФАС готова со своей стороны пересматривать правила игры для рынков, понимая, что уход будет влиять на уровень конкуренции, нормативы доминирования?

— С одной стороны, из-за укрупнения компаний у нас может стать меньше тех, за кем необходимо наблюдать. С другой — все механизмы антимонопольного законодательства продолжают действовать, и мы будем их в полной мере использовать, чтобы исключить возможное негативное воздействие на потребителей.

При этом мы не поддерживаем увеличение предельно допустимой доли торговых сетей в регионах выше 25% от оборота локального рынка. Это может привести к увеличению рыночной власти действующих торговых сетей, созданию дополнительных барьеров для входа на рынок субъектов МСП, сокращению ассортимента и снижению доступности товаров для граждан.

— От бизнеса сейчас можно часто услышать: сейчас время экономику спасать, а не антимонопольные замеры делать.

— Совершенно правильно, да. Именно поэтому, например, мы предложили временно, до конца 2022 года, упростить порядок согласования сделок слияния и поглощения. Сделки со стоимостью активов от 800 млн до 2 млрд руб. не будут требовать согласования с ФАС, только уведомления о совершении сделки. Еще мы упростили порядок получения преференций: если они предоставляются для социального обеспечения граждан или поддержки малого бизнеса — региональные власти могут не согласовывать их с ФАС. На озвученные вами комментарии от бизнеса мы нисколько не обижаемся. Да, сейчас в приоритете сохранение рабочих мест, производств, построение логистики, оплата налогов. А потом у нас будет время оценить состояние конкуренции. Во всем мире, где есть сейчас постпандемийные экономические проблемы, принимаются решения не «проконкурентные», а направленные на решение текущих проблем.

— Как вы контролируете цены, если сейчас действует мораторий на проверки? Получается, что вы вообще никак не проверяете тех, за кем раньше следили, и они могут делать все что хотят?

— Есть постановление правительства № 336, согласно ему внеплановые проверки проводятся сейчас исключительно по поручению президента, правительства или по требованию прокурора. Как правило, социально значимые рынки конкурентные: там тысячи производителей, тысячи продавцов. Меры антимонопольного законодательства там и раньше не применялись. При этом для предпринимателей, которые обладают высокой рыночной долей и могут оказывать влияние на цену и конкуренцию, механизмы антимонопольного контроля сохраняются.

На мой взгляд, конкурентная политика — это стимул для развития экономики, она является частью антикризисного плана. Перед антимонопольной политикой сейчас стоит важнейшая задача — создать проконкурентные условия для развития молодых динамичных компаний, которые придут на смену уходящим крупным компаниям.

— Раньше всегда был мониторинг, например, цен на связь, цен на бензин, на какие-то товары, которые популярны среди населения и изменение цен на которые вызовет какое-то недовольство. Сейчас он идет?

— Идет полным ходом. И по торговым наценкам в торговых сетях мы следим за тем, чтобы исполнялись наши договоренности (речь о добровольном ограничении наценок на социально значимые товары крупнейшими торговыми сетями. — РБК). И наценки на социально значимые товары, «первой цены», как мы их называем, снизились уже в три раза: было 22%, а сейчас — 7%. И мы продолжаем еженедельно это отслеживать.

— Но это большая сетевая розница и социально значимые товары. Но тот же ретейл зачастую компенсирует это наценкой на другие продукты. За этими категориями планируете следить?

— Это рыночное ценообразование. Мы видим, что есть отдельные товары, наценки на которые выше. Однако в фокусе нашего внимания массовый для граждан сегмент рынка — «Магнит», «Пятерочка», «Ашан», там эти договоренности соблюдаются. Безусловно, может быть, на алкоголь они больше наценку ставят, еще на какие-то товары не первой необходимости. Будут жалобы или соответствующие поручения — будем принимать меры.

Фото: Андрей Любимов / РБК

— Раньше доля госсектора в российской экономике оценивалась примерно в 70%. Какая сейчас оценка?

— Думаю, что и сейчас не меньше 70%.

— Будет ли она увеличиваться в текущих условиях?

— Возможно, что государство будет принимать решения для особо важных секторов экономики, и больше их контролировать, и какие-то секторы забирать на себя, может быть, временно, на переходный период, в целях дальнейшей продажи или привлечения инвестора. Я не исключаю этого. Но я сам, проработав в госкомпании многие годы, считаю, что эффективность работы определяется не формой собственности, а качеством менеджмента. Многие госкомпании достаточно эффективны и качественно работают, не уступая таким же частным. Поэтому да, у нас сейчас такой путь развития. К примеру, в некоторых секторах экономики частный бизнес не всегда правильно осуществлял свою деятельность, например в банковской сфере или электроэнергетике.

И нынешняя ситуация способствует скорее тому, что будет временно эта доля госсектора увеличиваться. Но я считаю, что именно конкуренция — это механизм, который будет способствовать росту и развитию экономики. У нас крупные инфраструктурные сферы действительно за государством. Но это мера оправданная. Но вот торговля, производство, сфера услуг, убежден, будут оставаться конкурентными.

— О каком объеме параллельного импорта уже можно говорить? Он появился?

— Новый механизм действует чуть больше месяца. Мы во взаимодействии с таможенными органами, маркетплейсами и другими участниками рынка будем отслеживать объемы товаров, которые будут поступать в рамках механизма параллельного импорта.

— И в каких отраслях основной объем идет?

— Увеличение объема поставок ожидаем во всех категориях, перечисленных в приказе Минпромторга: автомобильные запчасти, бытовая техника, электроника, одежда и обувь.

Я хочу отметить, что механизм параллельного импорта, который реализуется в рамках международного принципа исчерпания прав, — это не мера противодействия внешнеэкономическим санкциям. Это возврат к нормальной экономической действительности, которая действовала в России до 2002 года и сегодня действует во многих странах мира.

Мы хотели распространить механизм параллельного импорта вообще на все и установить на территории нашей страны международный принцип исчерпания прав, который был до 2002 года. Хотели и хотим. Иначе мы так и будем жить в ситуации, когда правообладатели и дистрибьюторы устанавливают монопольно высокие цены.

Есть позиция Минпромторга, и мы с пониманием к ней относимся: те предприятия, которые локализовали производство, построили завод, вложили деньги, обеспечивают поставку товаров, — вот их можно исключить временно из параллельного импорта.

— Кто инициирует организацию схемы параллельного импорта? Это наши предприниматели или это предприниматели соседних дружественных стран, которые готовы этим заниматься?

— Это результат взаимодействия, исключительно в сфере компетенции предпринимателей.

— А из каких стран наиболее активно идут поставки?

— Мы же видим только конечные товары на прилавках, к примеру у маркетплейсов — Ozon, Wildberries.

— Кто-то из правообладателей уже обращался в ФАС?

В ФАС пока не было жалоб правообладателей. Но надо учитывать, что разрешенный параллельный импорт действует не так давно и в целом предполагает некоторое расширение прав независимых партнеров, не связанных с правообладателями.

— Вы понимаете, как такие претензии юридически могут рассматриваться, в каких судах? Это российская юрисдикция или международная? У юристов ответа нет пока.

— Непростой вопрос, в первую очередь он зависит от предмета исковых требований, стран регистрации истца и ответчика, а также наличия договорных отношений между ними и договорной подсудности.

— По каким отраслям вы заметили наиболее существенный рост цен? И насколько он обоснован?

— Мы принимаем меры, когда рост цен связан с антиконкурентными действиями — злоупотреблением доминирующим положением, картельными сговорами. В целом можно сказать, что рынки в нашей стране высококонкурентные. Как я уже говорил, механизмы антимонопольного регулирования в таких ситуациях не применялись.

— То есть цены растут по объективным причинам?

— Как правило, по рыночным причинам. А именно: сезонность, ажиотажный спрос, нарушения логистики, валютные колебания. Сейчас ситуация меняется, и у цен есть динамика на снижение.

— То есть если цена вырастет плюс 300%, предположим, но вам производитель говорит: это логистика виновата, санкции. Это признается рыночной ситуацией?

— Если компания занимает доминирующее положение, то есть у нее доля рынка 50%, например, то тогда мы можем применить меры антимонопольного законодательства. Есть отдельная статья — монопольно высокая цена. Мы можем компанию за это привлечь, но только доказав, что себестоимость и логистика не растут, а цена выросла. Если объективно цена выросла из-за логистики, курса валют, еще каких-то вещей — здесь не применяются меры антимонопольного регулирования.

— У вас есть какой-то внутренний прогноз, насколько может вырасти эта себестоимость в текущем году? Вы же наверняка это учитываете при своем мониторинге рынка.

— Смотря на какой вид товаров.

— Давайте стройматериалы. Тем более что осенью 2021 года ФАС заявляла, что проведет детальные проверки на рынках стройматериалов из-за многочисленных обращений о необоснованном росте цен. Нашли ли вы признаки необоснованного роста цен? На какие материалы?

— По стройматериалам ситуация складывается по-разному. На арматуру идет заметное снижение цен, в том числе из-за снижения цен на сырье, на этом рынке достаточно много производителей, мы это проверяли. На рынке инертных материалов также много производств, но здесь есть вклад стоимости логистики в рост стоимости продукции. По ряду товаров, имеющих экспортную альтернативу, цена росла из-за роста цен за рубежом — на древесину, нефтехимию, например. В этих случаях мы всем производителям направили рекомендации о необходимости приоритетного насыщения внутреннего рынка и прекращении использования зарубежных ценовых индикаторов. А в отношении производителей стекла, горячекатаного проката, ориентировано стружечных плит возбудили дела о нарушении антимонопольного законодательства.

Фото: Донат Сорокин / ТАСС

— Но компаниям же тогда объемы выгоднее туда как раз переносить. Не создаст ли такой подход дефицита на внутреннем рынке?

— Мы предупредили, дали рекомендацию. Кроме того, есть же меры не только антимонопольного регулирования, а еще и внешнеэкономические. Их использовали с удобрениями, например. Это хороший пример — компаниям предложили добровольно цены для сельхозтоваропроизводителей установить на определенном уровне, обеспечить весь рынок, а дальше, пожалуйста, вот вам квоты на вывоз, на экспорт. Такие же механизмы при необходимости могут быть использованы и в отношении иной продукции.

— Вице-премьер Марат Хуснуллин заявлял, что рост цен на инертные стройматериалы во многом связан со сговором владельцев железнодорожных вагонов. Фиксировала ли ФАС случаи таких сговоров? Какие меры были приняты?

— Рынок предоставления подвижного состава конкурентный, цена формируется под воздействием рыночных факторов — спроса, себестоимости (под влиянием затрат на лизинг, ремонт и прочие затраты на содержание вагонов). Мы не обнаружили признаков антиконкурентных соглашений. Но мы понимаем, что нужно внимательно следить за рынком.

— Почему ФАС перестала в оперативном порядке размещать в своей базе решений информацию о поступивших ходатайствах на приобретение компаний и решений по итогам рассмотрения этих ходатайств?

— В 2019 году принято постановление правительства, согласно которому информация о сделках, где фигурируют компании, попавшие под санкции, может не размещаться. Если что-то не размещается в открытом доступе, то для того, чтобы не нанести ущерб тем сделкам, которые происходят, и предприятиям. В остальном сведения размещаются в полном объеме и в установленные сроки.

— Как сейчас устроена схема сделки по продаже иностранного бизнеса? Отличается это от обычной практики?

— Мы все сделки рассматриваем за два-три дня. То есть хоть круглосуточно будем над этим работать, чтобы быстрее все было решено. Никаких проволочек. Если сделка требует разрешения правительственной комиссии по контролю за осуществлением иностранных инвестиций, мы в своем решении это отражаем. И дальше иностранная компания обращается туда, и сделка рассматривается уже в рамках правкомиссии. Однако есть случаи, когда этого не требуется.

— А раньше сколько занимало по времени?

— У нас стандартно месяц. А если что-то там непонятно и требовались дополнительные документы, то возможно продление до трех месяцев. Сейчас это все моментально делается: звонки, проверка, документы довозятся — мы проверяем. Если какие-то риски для конкуренции выявляются, выдаем предписания. Например, по ЛУКОЙЛу в рамках покупки бизнеса Shell — у ЛУКОЙЛа уже достаточно большая рыночная доля по заправкам, поэтому мы выдали предписание обеспечить приоритет для потребителей, на бирже продавать объемы, чтобы не было никаких перекосов на розничном рынке. Все, получайте согласование ФАС и работайте.

— Были какие-то отказы по сделкам с иностранными активами уже?

— Нет, именно сейчас не было. Единственное, что выдается, — предписания.

— Есть общий тренд на закрытие информации в различных секторах — это была общая разнарядка или это просто все почувствовали, что надо?

— Наверное, в каких-то сферах это имеет значение. Возможно, когда информация может использоваться в каких-то целях нанесения ущерба нам, как стране, как экономике, если она планируется использоваться недружественными странами — для очередного пакета санкций, например.

— ФАС разработала законопроект о запрете валютных оговорок в российских контрактах, но он не был внесен в Госдуму. Какова сейчас судьба этой идеи? Дорабатываете ли законопроект?

— Мы считаем, что привязка цены контракта к внешним ценовым индикаторам или курсам иностранных валют — это одна из причин роста цен на отдельных товарных рынках из-за колебания валютного курса. ФАС не поддерживает такую практику, если это не имеет под собой экономических или технологических обоснований и когда речь идет о товарах, производимых внутри страны для удовлетворения потребностей внутреннего рынка. Этот вопрос все еще обсуждается в правительстве, но сейчас не в первоочередном режиме.

— Нескольких последних лет ФАС разрабатывала Пятый антимонопольный пакет — регулирование для цифровых монополий. Эта работа по-прежнему актуальна? В какой стадии находится принятие этого пакета?

— Сейчас работа не приостановилась. Но так как там много воздействий идет со стороны компаний, которые обладают сетевым эффектом и которым они дорожат, немножко есть, наверное, какое-то противодействие по продвижению этого пакета. Мы были уже на высоком уровне готовности, но ситуация, которая развивается в этом году, отодвинула принятие Пятого антимонопольного пакета. Тем не менее сейчас он находится на рассмотрении в правительстве, и мы ожидаем его внесения в Госдуму. Это очень важный законопроект. Например, сделка «Яндекс.Такси/Везёт» в 2021 году в целях защиты конкуренции и интересов граждан могла быть заблокирована по причине превышения порога согласования с ФАС в 7 млрд руб., если бы этот законопроект был принят.

— В феврале сообщалось, что ФАС оштрафует Новолипецкий металлургический комбинат (НЛМК), «Северсталь» и Магнитогорский металлургический комбинат (ММК) за злоупотребление доминирующим положением на рынке плоского проката. На каком этапе сейчас находятся дела металлургов — выданы и выполняются ли предписания, назначены ли штрафы?

— Процедура такова: сначала возбуждается дело, потом появляется предписание, потом рассчитывается административный штраф. Штраф еще не рассчитан. У нас по Кодексу об административных правонарушениях есть год на это с момента вынесения решения. Мы примем взвешенное решение исходя из совокупности факторов: прекращения нарушения и исполнения металлургическими компаниями предписаний ФАС, с учетом ситуации в отрасли.

Максим Шаскольский

(Фото: Дмитрий Лебедев / Коммерсантъ )

— То есть будете его снижать?

— Будет учтена совокупность обстоятельств. Дополнительно еще один гвоздь вколотить в виде штрафов — это не по-государственному, наверное, в нынешних условиях. Мы бы хотели увидеть результаты исполнения нашего предписания, потому что для нас приоритет — внутренний рынок, потребности бизнеса и граждан. Раньше металлурги использовали экспортную альтернативу для продажи на внутреннем рынке, то есть внутренний рынок был премиальный — здесь продавали дороже, чем за границу. При этом эти три компании занимают доминирующее положение, то есть злоупотребляли своей рыночной властью: продавали дороже, у них была высокая рентабельность. Из-за этого было возбуждено дело. Сейчас они попали в непростую ситуацию с экспортом, инвестициями и т.д.

— Но совсем отказываться от штрафа вы не будете?

— По закону, если дело о монопольно высоких ценах было возбуждено, должен выноситься штраф. В дальнейшем мы бы хотели видеть со стороны металлургов действия по недопущению нарушений закона о защите конкуренции.

— Закончилась ли проверка цен на гостиницы на майские праздники в Москве, Петербурге, Татарстане и Подмосковье? Подтвердились ли подозрения в завышении цен?

— По этому вопросу было поручение правительства провести проверку. Мы проверили. По результатам анализа цены растут из-за роста нагрузки, стоимости определенных услуг, товаров для самих гостиниц, из-за того, что они нанимали дополнительный персонал. Были рыночные причины, в том числе сезонный фактор. Нарушений мы не нашли. Гостиниц много, они не занимают доминирующее положение, сговора между ними нет. Будем дальше контролировать. Если будут какие-то жалобы, нарушения — будем принимать меры.

— Тариф на обращение с коммунальными отходами может быть поднят не более чем на 5% в год. Однако расходы региональных операторов на запчасти с начала года выросли на 30%, цены на спецтехнику — на 10–50%. Рассматривает ли ФАС возможность увеличения предельного темпа роста тарифа для населения? Каким он может быть?

— Тарифы, которые начнут действовать с 1 июля, были установлены еще в октябре прошлого года. Они соответствовали прогнозу социально-экономического развития на тот момент. Как было в среднем 4%, так и будет. Сейчас совершенно неподходящее время для дополнительного повышения тарифов, они стали демпфером инфляции. У нас часто ругали тарифы, говорили, что они высокие. Но сейчас в Европе, как я читал, электроэнергия подорожала в три раза, что имело очень тяжелые последствия для потребителей, экономики, предприятий. У нас из-за регулирования тарифов возникли сложности у компаний, потому что подорожало сырье, материалы. Но это нужно решать другими, не тарифными способами: субсидии из бюджета, корректировка инвестпрограмм, оптимизация затрат. Мы не поддерживаем изменение тарифов, хотя были споры, совещания. Компании нам пока не представили фактические затраты, которые у них есть сейчас, только за прошлые годы. Мы не отказываемся изучать вопрос, понимаем, что есть рост по некоторым направлениям, но нужно изучать ситуацию.

— Летом 2021 года ФАС поддержала предложение РЖД по дерегулированию пассажирских перевозок в плацкартных и общих железнодорожных вагонах. Но спустя год эта инициатива так и не реализована. Почему?

— Зачастую на отдельных маршрутах ж/д перевозки конкурируют с автобусным транспортом, самолетами и пригородными ж/д перевозчиками. Поэтому при определении тарифных условий, которые перевозчики должны соблюдать, дерегулирование на конкурентном рынке — это положительная тенденция. Оно позволяет формировать спрос и предложение. Летом 2021 года обсуждались различные подходы по дерегулированию, в том числе с субсидированием перевозок детей. Однако с учетом сегодняшней трансформации рынка пассажирских перевозок, приостановки авиасообщения в курортных направлениях, возросшей роли пассажирского ж/д транспорта, изменения структуры пассажиропотока — решение преждевременное, и его обсуждение пока отложено.

— Какой у вас сейчас подход к индексации сборов аэропортов, которые утверждают ФАС? В скольких аэропортах ждать их повышения — почему и насколько в среднем?

— Аэропорты обращаются с просьбой повысить. Мы индивидуально каждый раз рассматриваем. Есть метод экономически обоснованных затрат, а есть метод аналогов. Мы смотрим и тот и тот. Среди аэропортов много по результатам конкурсов передали под управление инвесторам. Когда они просят повысить тариф, мы, как правило, отказываем, потому что не находим оснований для таких решений. Много проектов планировалось на будущее, строилась не только необходимая инфраструктура, но и различные торговые комплексы, рестораны, красивый свет, водопады. По нашему мнению, неправильно закладывать это в тариф, ведь пассажиру нужны только безопасность, комфорт, чтобы было тепло, сухо, вода, санузел, посидеть, кондиционирование — и на выход. Торговые ряды, рестораны и дорогие дизайнерские решения — многие могут со мной не согласиться, но это не для аэропорта. Такие вещи нужно делать за счет арендных платежей. Мы коллегам объясняем, что это не надо в тарифы закладывать, мы эти затраты не примем. И не каждому пассажиру нужны эти услуги и внешние факторы, поэтому не все затраты, по нашему мнению, надо относить на тарифы. Считаем правильным в этой сфере разработать эталоны, стандарты для работы с пассажирами.

— В начале 2022 года цена авиакеросина в России побила исторический максимум. Чем вы это объясняете? Что будет происходить со стоимостью этого топлива до конца года? Получается ли у ФАС совместно с Минэнерго и Минтрансом сдерживать рост цен керосина? За счет каких инструментов?

— С авиакеросином сложилась парадоксальная ситуация. Есть сжиженный углеводородный газ, на который цена снизилась в три раза с начала года и сейчас минимальная за всю историю. Бензин на оптовом рынке снижается. А цена на авиакеросин растет, хотя спрос снижается. Ситуация необычная, но на цены на билеты она не сказывается сейчас. Там есть демпфер: большая часть средств авиакомпаниям возвращается, то есть на самом деле цена у них приемлемая. За рынком авиакеросина мы продолжим следить.

— В марте ФАС предлагала утвердить необходимую валовую выручку (НВВ) единого оператора по обращению с отходами 1-го и 2-го классов опасности на уровне 85,63 млрд руб. за 2022–2026 годы, структура «Росатома» — «Федеральный экологический оператор» (ФЭО) — хотела получить 107,1 млрд руб. Утвержден ли расчет ФАС или в нем есть корректировки?

— Нам дали данные по необходимой валовой выручке, она показалась нам завышенной, и мы попросили предоставить обоснованные расчеты, подтвердить. То есть они хотели больше, получили меньше, но это никак не касается потребительского рынка. На текущий момент тарифы сформированы исходя из объема необходимой валовой выручки в 85,63 млрд руб. В ее структуру включены только экономически обоснованные и документально подтвержденные на момент принятия решения расходы.

— Какие сферы лично у вас сейчас являются приоритетными с точки зрения решения проблем, задач?

— Мы следим за всеми социально значимыми рынками. Инфраструктура, энергетика, нефтехимия, удобрения, различное сырье. По электроэнергии у нас идет два достаточно серьезных дела: «Т Плюс» и СГК. С «Сургутнефтегазом» мы подписали мировое соглашение, проведена серьезная, тяжелая работа, чтобы у них объемы шли на внутренний рынок, а не на внешний. По торговым сетям нужно не ослабевать контроль.

— А что с ИТ-сектором, из которого сейчас ушли многие международные сервисы?

— Пока сложно оценить. Мы подписали мировое соглашение с «Яндексом», против которого жаловались 12 компаний. Разобрались за достаточно короткий период, хотя Еврокомиссия, по-моему, семь лет похожее дело в отношении Google рассматривала. Все ушли довольные — «Яндекс» продолжает спокойно работать, компании получили такой же доступ к сервисам «Яндекса», как и его собственные. В различных стадиях продолжаются дела в отношении Booking.com, Google, Apple.

Фото: Олег Яковлев / РБК

— Те международные компании, которые объявили о приостановке работы или уходе с российского рынка, будут выплачивать штрафы, назначенные российскими властями, по вашему мнению?

— Booking заплатил, хотя они заявили, что частично сворачивают деятельность. Юристы продолжают отрабатывать до конца, в кассации, но оплата была выполнена после второй инстанции. С Apple дело касается порядка оплаты, аналогичные претензии к компании предъявляют в других странах. Думаю, они будут оспаривать до последнего, но в итоге заплатят. Они во многих странах нарушают, везде платят большие штрафы. Как будто у них нет антимонопольного комплаенса либо они понимают, что заработают больше за тот период, в который будут нарушать.

— Вы часто общаетесь с международными компаниями. Что они сами говорят?

— Есть и такие, которые говорят, что продолжают работать и инвестировать. Есть те, кто пытается продать бизнес, просят ускоренное согласование. Беспокоятся про параллельный импорт, потому что это может отразиться на их доходах.

— Почему?

— Они теряют сверхдоходы, потому что в отсутствие параллельного импорта могут продавать только правообладатель или дистрибьютор и устанавливать монопольные цены.

В условном магазине продается условный телефон за 10 тыс. руб. Его поставляет правообладатель или дистрибьютор и нет возможности купить дешевле 10 тыс. руб. А сейчас, после легализации параллельного импорта, этот телефон смогут привозить разные поставщики — конкуренция усилится, и оригинальный телефон можно купить дешевле. Они не смогут договориться с условным маркетплейсом о том, чтобы продавать этот телефон не меньше чем за 10 тыс. руб. Возникает конкуренция, идет снижение цен. Имея одну и ту же себестоимость, рентабельность будет другой. Но это в первую очередь в интересах потребителей.